Однако чтобы ни случалось при подготовке к шабашам, на сохранность люстры еще никто не покушался!
Вдруг Аида уловила неясный звон разбившегося стекла в одной из комнат второго этажа. Сосредоточившись, женщина мысленно скользнула по коридорам, распахнула двери, проверила закутки и темные уголки. Грохот повторился. Он исходил из спальни Филиппа, как будто сын колотил зеркала в душевой. У хозяйки дома болезненно сжалось сердце.
С ее мальчиком происходило что-то плохое и неправильное. Чувства матери не обмануть! Неожиданно вспыхнувшая нетерпимость к окружающим, делала и без того сложный характер ребенка совершенно невыносимым!
Возможно, причина дурного настроения крылась в кордебалете, устроенном Заккари? Семье пришлось выложить значительную сумму, чтобы замять скандал в Интернете. Впрочем, денежные растраты меркли перед потерей ценных гримуаров темной ведьмы Марисы Вестич, которые пришлось подарить архиву, дабы умаслить Совет Хозяев.
Минутой позже Аида расслышала шаги. На лестнице появился угрюмый Филипп. Быстро спускаясь в холл, парень на ходу натягивал пиджак.
Женщина не могла налюбоваться на сына. Высокий, статный, отмеченный Силой красавец! В нем воплотились все надежды и мечты матери! Она слепла от гордости, когда дело касалось Филиппа.
«Ее гордость» заметил, что рабочий неловко размахивает руками, безуспешно выстраивая бумажные светильники в опрятную шеренгу, и с досадой щелкнул пальцами. Фонарики взвились в воздухе и замерли под потолком ровной линией.
— Это так сложно? — грубо уточнил сын, и наемный труженик оцепенел.
— Дорогой! — Хозяйка дома осеклась, не желая при чужих людях оговаривать Хозяина, и только осуждающе покачала головой.
— Я хочу, чтобы ты убрала все зеркала! — бросил Филипп, даже не глянув на мать.
— Но у нас будет шабаш, — растерялась та. — Гости приедут…
— Тогда отмени к черту свой шабаш! — рявкнул парень с таким ожесточением, что Аида невольно вздрогнула. Господи, ее бросало в дрожь от родного ребенка! Чепуха, право слово!
— Или убери все зеркала, — более миролюбиво добавил он.
— Я их занавешу.
— Будь любезна. — Парень холодно оглядел холл и открыл входную дверь. — Переночую у Саши.
— Филипп! — с жалобной интонацией остановила его мать. — Я хочу пригласить Роберта на праздник.
— Не обсуждается! — Он недовольно сверкнул глазами.
— Твой отец имеет право…
— Ноги в этом доме не будет Верховного варшавского судьи! — отрезал Филипп. — Тебе по-польски повторить? — Окинув тяжелым взглядом остолбеневших с открытыми ртами рабочих, он велел: — Продолжайте, господа!
За парнем с треском захлопнулась дверь. После приказа сына Верховного судьи, бригада помощников с подозрительным рвением взялась за работу, похоже, стремясь поскорее убраться из Гнезда. Но расстроенная перепалкой хозяйка дома никак не могла успокоиться и сосредоточиться на украшении холла. Растерянный взгляд бессмысленно скользил по мерцавшим фонарикам, провисшим бумажным гирляндам, кривой трещине на потолке. Предвкушение праздника стремительно таяло.
Ее сын никогда не был ангелом. Зачастую своими поступками он доводил семью до исступления, но ему прощали любые ошибки. Стоило юноше обаятельно улыбнуться, как даже у жесткого деда Луки Вестича таяло сердце. Впервые, на памяти матери, Филипп опустился до откровенной грубости.
* * *
Меня разбудил дребезжащий звонок во входную дверь. Подскочив на кровати, я испуганно заморгала. Голова гудела от недосыпа, и залитая солнечным светом комната расплывалась перед взглядом. Цифры на электронном табло музыкального центра двоились, и никак не удавалось отгадать правильное время.
Филипп уже встал. Простыня на пустующей половине кровати скомкалась, обнажая матрац. Подушка валялась на полу. Я прислушалась к тишине квартиры, пытаясь угадать, уехал ли парень.
Мне не нравилось, когда он исчезал, не попрощавшись. Непрошено вспоминалась наша самая первая ночь, проведенная вдвоем. В тот раз ведьмак незаметно сбежал и, в буквальном смысле, выписал мне экспресс-путевку на тот свет. Сам того не подозревая, будущий Хозяин поддался отвороту, наведенному матерью, и за короткую неделю рассвирепевшая Сила фактически прикончила преподнесенный избраннику подарок, то есть меня. На теле проявились синяки и ссадины, которые, вероятно, я бы заработала в автомобильной аварии. К счастью, Филипп сумел справиться с заклятьем, а так бы петь мне грустные песни в райских кущах. Если, конечно, таких, как я, пропускают в рай.
Ранний визитер вновь позвонил в дверь, и в прихожей раздались шаги. Щелкнул замок, невнятно забубнил мужской голос, прогудел недовольный баритон Филиппа (по утрам он всегда мучился от плохого настроения). С облегчением, что он все-таки дома, я плюхнулась на подушки, но немедленно приподнялась на локтях, заметив загадочное явление. Прямоугольное зеркало на дверце шкафа покрывал толстый слой побелки.
Поднявшись, я осторожно поскребла ноготком поверхность, на поверку побелка оказалась плотным слоем инея.
— Курьер приезжал. — Застигнув меня врасплох, Филипп бесшумно вошел в спальню.
От неожиданности сердце подскочило к самому горлу. Я испуганно отдернула руку от зеркала и обернулась. Взгляд скользнул по обнаженному крепкому торсу парня, плоскому животу. Джинсы с расстегнутым кожаным ремнем едва держались на бедрах. На шее висел медальон с гербом семьи Вестич.
Ведьмаки получали подобные знаки в день дарения истинного имени. Украшение, которое носил Хозяин Вестич, принадлежало его казненному брату Максиму, свой медальон Филипп подарил мне, для защиты от демонов.
— Что случилось с нашим зеркалом? — неохотно отрывая взор от соблазнительного тела, уточнила я и указала пальцем на дверцу гардероба.
— Я его заморозил, — сухо отозвался ведьмак (можно подумать, его слова хотя бы что-то объясняли) и протянул большой, пухлый конверт, доставленный курьером.
— Это мне? — удивилась я.
Обычно корреспонденция и бандероли приходили родителям. На праздники коллеги-медики заваливали их мелкими сувенирами, которые потом спешно передаривались гостям и многочисленной родне. Только сегодня торжеств не намечалось, а мама с папой укатили в пригородный санаторий на конференцию психиатров.
— На нем написано твое имя. — Бесстрастный голос парня, прямо сказать, настораживал.
Не знаю, каким образом, но все ведьмаки Вестичи со стопроцентной точностью угадывали содержимое закрытых коробок. Холодный взгляд Филиппа подсказывал, что лучше бы мне сразу откреститься от утренней почты.
