— Поликанов Сергей Николаевич, — ответил лейтенант и сплюнул с презрением в лопухи. Я его понимал, этого человека знал весь город. Он был большим партийным боссом, пока не наступило время перемен. Тогда он потерял все: жену и детей, квартиру и машину, идеологию и самого себя. — Кстати, то, что я тебе сказал, является служебной тайной. Если кому-нибудь расскажешь, у меня могут быть неприятности.
— Законы знаю, источник информации не назову даже под пыткой.
— Именно так, тем более, что я тебе ничего и не говорил. Так, Курбатов?
Сержант расплылся в довольной ухмылке и наконец-то поставил автомат на предохранитель. Я надеялся, что никто не услышал моего облегченного вздоха.
— Нам пора. — Мой бывший одноклассник вслушался в прощальный вой клаксонов — машины отъезжали от кладбища. — А тебя, Макс, я, пожалуй, не повезу. Ножками дойдешь. Настроение ты мне испортил окончательно, дежурство закончится, напьюсь. Не скучай и помни, что мы все о тебе знаем, и ты у нас на большом подозрении… Милиция скрылась в кустах, а я снова посмотрел на картонную фотографию.
Зайдет солнце…
И не вспомнит никто
Что и мы были тенью
на влажной земле…
И хмуро добавил:
В глазах твоих раскосых
теряется слеза…
А плачу только я и ветер…
— Если бы знал что-то, это было бы счастьем, да вот не помню ничего, — уныло пробормотал я и побрел к выходу по асфальтированной аллее, решив, что хватит с меня заросших тропинок. Все равно уже опоздал.
Куда-то непоправимо пропало желание видеть чужие могилы. Знакомые и смутно знакомые лица, глядящие мне вслед с керамических фотографий, забытые всеми, затерянные в зарослях шиповника и рябины. А раньше это утешало. Смотрел и думал: вот и этого я пережил, да и этого тоже… Раньше радовало, а теперь нет…
Кладбище. Неотрывно смотрю на него, словно жду
Что сейчас меня смерть позовет
Хриплым голосом могильного камня.
Как в издевку, напоминанием о близком итоге.
(Таро Китамура)
Может, действительно стоило умереть раньше? Мог же, столько предоставлялось благоприятных возможностей, но не использовал ни одной, утешал себя тем, что успею.
Через сотню метров широкую асфальтированную аллею перегородил огромный холм, образованный венками, корзинами со свежими цветами; венчала вершину фотография Шарика, презрительно скривившего губы.
Я поклонился и негромко произнес: — Ты больше никому не причинишь зла, недруг моего детства. Твой путь закончен. Вряд ли тебе удалось приобрести хоть немного мудрости в этом воплощении, ты был слишком занят собой, чтобы искать ее. Мечтал о том, чтобы мир признал тебя королем. А когда уже почти достиг вершины и решил, что можешь делать все, что захочешь, тогда тебя и настигла рука мстителя.
Так часто бывает — смерть приходит, когда исполняются мечты. Вероятно потому, что больше нечего желать. Отсутствие новых желаний и есть настоящая смерть, а все остальное лишь подготовка к ней…
— Ты с кем тут разговариваешь, парень? — из кустов вылез небритый морщинистый бомж с торчащими седыми лохмами, испуганно оглядываясь по сторонам. — Здесь еще кто-то есть, кроме тебя?
— Только он, — я показал рукой на фотографию. — Когда-то знал его, росли в одном дворе, дрались мальчишками…
— Большим человеком покойный был, — бомж воровато огляделся. — Вон сколько людей его хоронило, считай машин сотня, да все иномарки. Точно все ушли, и нет никого кроме тебя?
— Никого, — я на всякий случай тоже оглянулся на ворота, но никого не увидел, городские стражи уехали последними на скрипящем автобусе. Видно было, как он пылил по грунтовке. — Друзья и родственники покойного оплакивают свою утрату в лучшем ресторане города, заказан большой зал, официанты разносят легкие закуски и водку в запотевших фужерах, а закусывать будут по старинному русскому обычаю горячими расстегаями с севрюгой…
— Они и нам оставляют коньяк, конфеты, иногда икру, — бомж стал разрывать холм.
Я даже в какой-то момент подумал, что он собирается вытащить Шарика из могилы. — Будем делиться, ты пришел первым, можешь выбирать…
Бомж выложил на асфальт, три начатых бутылки водки и банку открытых рыбных консервов, вероятно, это оставили тем, кто копал могилу.
— Мне ничего не надо, особенно от него. — Я кивнул на фотографию Шарафутдинова. — Все, что оставил покойный, подарю тебе, если скажешь, где найти Поликанова…
— Поликанов, это который бывший Казнокрад?
— Он самый. — Я сразу вспомнил древнюю историю о том, как Поликанов похитил партийную кассу. Об этом долго обсуждала местная пресса, кроме нее почти год об этом повествовали многочисленные надписи на заборах. — Л разве Казнокрады бывают бывшими?
— Все когда-нибудь становятся бывшими,
— хихикнул бомж, разбирая венки. — Я когда-то на своей автобазе числился на очень хорошем счету, работал механиком, да и сейчас по звуку двигателя могу определить любую неисправность. А вот сейчас я — никто, бомж… А зачем он тебе нужен? Хочешь заставить его, вернуть партийную кассу? Так бесполезно, все еще тогда было пропито…
— Кассу я ему давно простил. А сейчас хочется кое-что спросить у него, так сказать получить подтверждение самым мрачным своим мыслям.
— О нем? — бомж кивнул на Шарика, что- то нашаривая под венком, лицо его довольно расплылось, и он вытащил еще одну наполовину пустую бутылку водки. — Хочешь?
— Не пью, в завязке…
— Давно ли? — бомж вылил водку в рот, полностью и без остатка. — Тебя же только вчера видели, шел никакой…
Маленький город, все друг о друге знают, на бомжей никто не обращает внимания, а они видят всё.
— Вот с тех пор и в завязке. Захотелось посмотреть на этот мир незамутненным взглядом, иногда у меня такое бывает. А где ты меня видел?
— У детского садика…
— Ничего не помню…
— У меня тоже такое бывает, хоть и нечасто, — бомж допил бутылку до конца. —
Нашим не рассказывай, что я пил один. Ребята могут обо мне плохо подумать. Решат, что не захотел делиться, а за это у нас бьют. Здесь всем хватит. Когда власть хоронит своих бандитов, ничего не жалеют. У них похороны — любимое занятие. Ты видел, как они одеваются, на чем сюда приезжают?
— Любимое занятие? — я поднял слегка удивленные глаза на бомжа.
Видеть мир ясным взглядом трудно и печально…
— Конечно, им нравится, особенно бабам их… — бомж продолжил свои поиски. — Когда они еще соберутся вместе, чтобы показать друг другу и всему городу свои новые тачки, бриллианты и шикарные шмотки?
Я посмотрел на солнце, полдень — время сна. — Ты мне так и не сказал, где найти
