Алёна Харитонова - Охота на ведьму

Ведьма на бешеной скорости понеслась к лесу — будь они неладны, все эти заклинания. Хорошо ещё, что у неё хватило ума добраться до таверны на извозчике! Прилети она сюда по воздуху, от гвардейцев было бы уже не скрыться (а то, что топали они в таверну по её душу, девушка ничуть не сомневалась). Беда заключалась в том, что летать малограмотная колдунья попросту не умела. Ей было известно всего одно заклинание, которое помогало использовать любое подручное средство вместо помела, но, как и волшба с мороком, оно требовало много сил, а действовало всего несколько минут. Да ещё было таким коварным… У всякой малообразованной ведьмы, не научившейся в полной мере черпать Силу из окружающего мира, оно срабатывало не чаще одного раза в седмицу. Конечно, более грамотные и опытные товарки умели летать и без этой канители с заклинаньями, но Люция была недоучкой. Не сожги деревенские её наставницу, глядишь, и летала бы через год-другой, но, увы…

Беглянка внимательно всматривалась вдаль — не летит ли кто? Пару лет назад, когда она только-только училась управлять помелом, именно из-за допущенной невнимательности вышел пренеприятный казус, который девчонка до сих пор вспоминала с раздражением…

Во время второго или третьего самостоятельного полёта (Люция поднялась в лунное небо в гордом одиночестве, чтобы продемонстрировать своей наставнице недавно освоенные кульбиты, перевороты и прочие воздушные фигуры) молодая ведьмочка столкнулась со стаей летучих мышей. Как такое произошло, сказать трудно, скорее всего, она по неопытности взяла слишком большую скорость, а мыши от неожиданности не успели сманеврировать.

И вот на полном ходу, эдак со свистом и визгом, четырнадцатилетняя ведьма, словно выпущенный из пращи камень, ворвалась в стаю беспечно летящих жителей ночи. И та и другие тогда сильно струхнули. Люция едва не свалилась с помела, закрутив в воздухе затейливый штопор, мыши с писком бросились врассыпную, а бабка-наставница, наблюдавшая всю эту сцену с земли, хохотала до слёз. И то сказать — дрыгающаяся в лунном свете, перепуганная и зарёванная наперсница была зрелищем потешным.

С тех пор Люция предельно внимательно следила за небом во время полётов, мало ли, опять попадутся летучие мыши или какой-нибудь ведьмак-пошляк прицепится? Бывает и такое. Завидит, сволочь, одинокую колдунку и тащится за ней, приставая со всякими сальными шуточками, а то ещё и облапить норовит, если, не приведи Сила, бдительность утратишь… Так что девушка внимательно смотрела по сторонам, однако, насколько хватало глаз, в ночном небе не было видно ни одной живой (да и мёртвой тоже) души. Пару раз где-то вдалеке слышалось хлопанье крыльев, но в поле зрения ведьмы так никто и не появился.

И всё-таки, полёт был малоприятным — липкая жара даже на такой захватывающей дух высоте не давала покоя. Тёплый ветер неприятно овевал разгорячённое лицо и ерошил короткие волосы.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Люция начала разглядывать спящий Мирар. Сверху город казался ещё более уютным и спокойным — буйство зелени, зеркальная гладь Канала, в которой плескался жёлтый свет уличных фонарей, черепичные крыши домиков, острые шпили королевского дворца с витыми флюгерами.

Там, внизу было так тихо и спокойно, что ведьма на какой-то миг позавидовала людям, живущим в этих чистых уютных домах на тихих ухоженных улочках. Как же это здорово — каждый вечер приходить домой, съедать вкусный ужин и ложиться спать в чистую и тёплую постель. Не нужно бежать, путая следы, не нужно прятаться по лесам, не нужно зубрить бестолковые заклинания, не нужно колдовать. Да, это здорово — быть обычным человеком…

Вовремя сообразив, что такие мысли не пристали колдунье, Люция встряхнулась, отгоняя соблазнительные видения мещанского быта. Поняв, что за размышлениями заметно расслабилась, девушка пристально огляделась — не появился ли в пределах видимости ещё кто-нибудь — иная ведьма или какой колдун начинающий (юнцам на первых порах за радость полетать, эдак со свистом в ушах). Но тьма стояла — хоть глаз коли.

Так никого и не высмотрев, колдунья снова уставилась на расстилающийся внизу вид. Вот промелькнула Площадь Трёх Фонтанов, ярко освещённая фонарями, потом какой-то шикарный особняк весь в яркой пестрой иллюминации, то ли бумажные фонарики до того ослепительно сияли, то ли магия какая переливалась всеми цветами радуги — с такой высоты было не понять. Ещё несколько мгновений полёта и остался за спиной королевский дворец с парками, садами и затейливыми постройками, а за ним и весь Мирар, окружённый крепостной стеной, скрылся в темноте.

Люция уже приближалась к лесу, когда услышала жалобный детский плач. Чуть снизившись (что поделаешь, женское любопытство) и сбавив скорость, ведьма внимательно всмотрелась в темноту, а в следующую секунду торопливо взмыла вверх: «Ну и угораздило же! Плохая примета…» Пробормотав коротенькое заклинание от дурного глаза, девушка оставила за спиной одинокую старую могилу (от которой не сохранилось даже сколь-нибудь заметного холмика) и сидящего рядом с ней полупрозрачного ребёнка.

Вот ведь как бывает, давным-давно здесь похоронили новорожденного, а тот теперь никак не успокоится. Скорее всего, в прошлой жизни малыш был плодом порочной страсти какой-нибудь горничной из богатого дома или незамужней девицы из высшего общества, родили его тайно у старой повитухи, а потом, без жалости, избавились — закопали на опушке, подальше от любопытных глаз, да и забыли, как про страшный сон, а ребёночек мучается…

Очередной порыв тёплого ветра снова услужливо донёс до ведьмы жалобные стоны баньши — привидения-плакальщицы. Бросив взгляд через плечо, Люция увидела, что ребёнок-призрак, задрав голову, смотрит в небо — почувствовал чужое присутствие. Плач стал ещё горше, когда малыш заметил смутный силуэт молодой ведьмы. Протягивая прозрачные руки к неведомой страннице, призрак со стонами сделал несколько шажков от могилы, но, к счастью, как и все слабые баньши, не смог отойти дальше и застыл на месте, провожая колдунью взглядом пустых глаз…

«Говорила мне бабка, говорила, — причитала про себя Люция, — что ночью безбоязненно к покойникам только чернокнижники да некроманты могут соваться, но никак не ведьмы. Вот ведь, попался на моём пути, Неприкаянный!».

Привидений ведьма не боялась, знала, что чаще всего от этих плакальщиц беды никакой, кроме раздирающих душу стонов, вздохов да рыданий. Просто мается чья-то безвинно погибшая душа и покоя никак не найдёт. С баньши всегда так — либо со свету сжили ни за что, либо до самоубийства довели, вот и бродит беспокойный призрак, оплакивает свою судьбину. Конечно, бывают среди них такие, которые поплачут-поплачут, а потом, шмыг от могилы, и давай сводить счеты со своим обидчикам. Вот только горе баньши в том, что за пределами погоста забывают они свою прошлую жизнь и мстят в итоге всем встречным и поперечным, сводя в могилу безвинных людей. А угомонить этих призраков, ой, как сложно… Тут без хорошего мага или некроманта никак не обойдешься, только они могут успокоить мятущуюся душу и отправить её в Мир Скорби.