Слово «вспомнит» повернулось неловко. Зацепило. Эфа – шефанго. И Легенда – эльфийка. Между этими народами нет той ненависти, что заставляет воевать эльфов и орков. Но и любви особой нет.
«Вспомнит».
Почему вспомнит? Откуда уверенность в том, что Эфа ничего не знает? Ни о себе, ни о своем народе? Неужели только из-за того, что явилась она в земли богини в компании с эльфийкой? Может статься, там, откуда забросило ее в этот странный мир, эльфов нет совсем.
Имя. Да.
Йорик хмуро отвернулся от окна. Имя – Эфа. Даже не имя, а прозвище. Вполне в обычаях Ям Собаки, но необычно само по себе. На Анго не водятся такие змеи. Тот, кто придумывал прозвище, должен был немало пожить на Востоке. Причем на таком Востоке, где говорят на языке здешнего Эзиса.
Может быть, прозвище она получила уже здесь?
Но почему тогда она не говорит своего настоящего имени? Шефанго никогда не скрывали имен. И гордились принадлежностью к роду, если была таковая. Принадлежности к роду может и не быть. В конце концов, владетельных конунгов всего пять. Но имя то… уж оно должно быть обязательно.
Эфа.
– О чем задумался, сотник? – услышал он мягкий голос за спиной.
Йорик обернулся, поднимаясь со скамьи. Поклонился. Так и не привык кланяться, но приходилось. Кое в чем богиня была требовательна.
Она явилась в человеческом обличье. Маленькая, хрупкая с солнечным взглядом зеленых глаз. Значит, настроена не на разговор. Ну а вопрос есть вопрос, и на него нужно отвечать.
Сотник кивнул на окно:
– Эта девочка, шефанго. Похоже, она не помнит родного мира.
– Почему ты так решил?
– Компания странная. – Йорик пожал плечами. – Шефанго и эльфы не любят друг друга.
– Разве из этого правила нет исключений?
– Есть. – Орк спохватился и подвинул гостье табурет:
– Садитесь, богиня.
– Сорхе. Сейчас и здесь – Сорхе. А то, что эльфийка явилась в компании этой… как ты сказал?
– Эфа. Шефанго.
– Да. Это тебя не удивляет?
– Логично. – Он вновь глянул в окно. – Но об этом я как-то не подумал.
– Все мысли о шефанго, да?
– О новом наборе. – Йорик нахмурился. – Новичков уже собрали на полигоне?
– Не терпится выбрать?
– Чем раньше я начну занятия, тем быстрее они станут бойцами.
– Я не понимаю, Йорик. – Богиня покачала головой. – Ты единственный, у кого есть право отбора учеников. Куда тебе спешить? Кто помешает, если случится нужда, забрать понравившихся тебе новичков из других отрядов.
– Я помешаю. – Разговор возвращался в старое, давно проторенное русло. Сорхе не понимала и не хотела понимать, что разбивать уже сработавшиеся группы можно лишь в случае крайней необходимости. А лучше не делать этого вообще. – Выбирать будем из тех, кто останется на полигоне. Да, кстати, эти двое, которых вы прислали сюда…
– Они просто пришли со мной.
– Уже не просто. – Орк улыбнулся. – Эфа с Легендой останутся у меня.
– Женщины?
– Почему нет?
– Помнится, ты всегда был против женщин в отряде.
– Времена изменились. Впрочем, я с радостью отправлю Легенду в любой другой лагерь.
– А эту… это чудовище?
– Чудовище? О чем вы, богиня? – Йорик покачал головой. – Это и есть ваш «воин из народа воинов».
– Эта девчонка?!
– Да.
На лице Сорхе проступило какое-то детское изумление. И разочарование.
– Какой же из нее воин? Она даже не вооружена!
– Она сама себе оружие. – Йорик кивнул на окно. – Да вы взгляните! Как она двигается. Как ведет себя. Как смотрит.
– Она никак не смотрит. – Глаза богини стали холодными. – У нее мертвый взгляд. Пустой.
– Отнюдь. – Йорик увидел, как Эфа поймала брошенную Ивиром флягу. Открытую, между прочим, флягу. – Взгляд у нее любопытный. Такое впечатление, что она никогда в жизни не видела нелюдей.
– А у меня впечатление, что ты никогда в жизни не видел женщин, – сумрачно произнесла Сорхе. И Йорик отвернулся от окна, чтобы тут же натолкнуться на взгляд богини. Ледяной.
– Она уйдет к Дунноу, – спокойно сказала Сорхе. – А вот Легенда останется у тебя. И отряд Дунноу завтра же выйдет к Цошэн.
– Вот оно как, – протянул сотник, улыбкой встретив холодное спокойствие своей госпожи. Глаза в глаза. Зеленый лед и желтое, чуть тлеющее пламя. – Не пристало оно как-то богине, вы не находите?
– Что не пристало?
– Вы погубите воинов Ольтара.
– Воинов Дунноу.
– Воинов Ольтара, госпожа. Дунноу ничего не значит для них.
– Неужели? Может быть, и я ничего не значу для всех вас?
– Тут все иначе. – Тему пора было закрывать. Но Сорхе, похоже, позабыла уже о том, в каком настроении и зачем явилась в гости к сотнику. – Вас любят. А Дунноу… он что есть, что нет его – для бойцов ничего не меняется.
– Эфа уйдет к нему!
– И погибнет. Погибнет она, погибнет весь отряд. Госпожа, вы должны понимать, что идти к Цошэн могут только мои бойцы. И то не все. И не сейчас.
– Я ничего не должна!
– Хорошо. – Йорик откинулся на стену и устало прикрыл глаза. – Вы ничего не должны. Вы хотите упустить возможность (не исключено, что единственную и последнюю)… призвать сюда Финроя. Это в вашей власти, и не мне спорить с вами. Но когда-то вы сами дали мне право решать. И если это мое право еще хоть чего-нибудь стоит, я говорю вам: Эфа останется здесь. Я посмотрю, на что она способна. Возможно, ей придется чему-то учиться. Не исключено, что учиться придется многому. Значит, следует подождать. Только потом мы пойдем к Цошэн. Но зато, госпожа, мы приведем вам Финроя.
Все нужно было делать не так. Совсем не так. Но… если бы Сорхе была обычной женщиной! Увы. В который раз Йорик с насмешливым сожалением подумал о том, что угораздило его связаться с богиней. Все недостатки деревенской идиотки, помноженные на невероятную самоуверенность.
Впрочем, может быть, поэтому его и тянуло к Сорхе. Ведь не красота же неземная тому причиной. А именно дикое сочетание глупости и сознания своей силы.
Дарующая Жизнь Лесу. То-то и оно, что дарующая жизнь. Как любая богиня плодородия, Сорхе просто завораживала мужчин. Пугала, да, – что есть, то есть. Но… влекла. Манила.
– Ты никогда не считал меня настоящей богиней. – Вокруг фигуры Сорхе разлилось слепящее сияние. – Ты все время сравниваешь нас со своими богами. И мы проигрываем в сравнении. Но все переменится. Как только я получу Кристалл, твои глупые боги станут пылью под нашими ногами!
– Мой бог уже давно стал пылью. – Йорик не открывал глаз. – Прахом в памяти людей. И ни с кем я вас не сравниваю. Не пристало богам ревновать.
– Ты еще будешь учить меня? – Сорхе поднялась. Исходящий от нее свет проникал даже сквозь сомкнутые веки. – Эта девка! Эта твоя змея, которая ничего не помнит… Ты почувствовал сразу, так? Ты сразу понял, что она из твоего мира!
