— Где ребенок? — раздался мужской голос из-под капюшона.
— О чем вы, милостивый государь?
— Вам только что оставили ребенка. Где он?
— Простите, но никакого ребенка нам не оставляли. Приют не здесь.
— Отдайте. Это сын нашего господина. Его похитили. Отдайте.
— Сочувствую вашему господину, но ребенка здесь нет. Прошу, зайдите в храм, посмотрите сами.
Си-алью распахнул уже обе высокие створки, выпуская в уходящую ночь янтарный свет множества Светлых Слез и тонкий аромат шафрана.
Отпихнув си-алью, мужчина встал на пороге и пристально осмотрел просторные внутренности храма — белые каменные стены, украшенные резьбой и мозаиками, круглый камень посередине пустого помещения, висящие над алтарем прямо в воздухе светильники. И больше ничего и никого.
Не говоря ни слова, он развернулся и быстрым шагом направился к четырем неподвижным фигурам. Вспрыгнул на смирно стоящую лошадь, махнул рукой — и кавалькада, с места в карьер, покинула площадь Близнецов.
* * *
Затушив светильники, си-алью Крилах устало потянулся и раскрыл двери храма. Предрассветное бдение завершилось, с улицы доносились первые звуки просыпающегося города. Гвалт базара за углом, топот коней, скрип телег — время Темного закончилось. Пустая площадь блестела мокрым после ночного дождя булыжником, олеандры и розы вокруг храмов расцвечивали её кармином и золотом, радуя взор старика.
Шагнув с порога на широкие вытертые ступени серого камня, Крилах запнулся и чуть не упал. Выругавшись, остановился и посмотрел под ноги. На верхней ступени обнаружился не то сверток, не то узел. Под взглядом настоятеля узорная шерстяная шаль зашевелилась, засопела, и из вороха ткани показалась любопытная синеглазая рожица.
— Вот так подарочек… и откуда ты взялся? — Настоятель присел на корточки, высвобождая из свертка заспанного малыша. — Задери меня вурдалак, если не тебя искали эти… тьфу.
Крилах скривился, вспомнив ночной разговор брата с темными всадниками.
— А ведь не увидели… интересный ты человечек… и я об тебя споткнулся. Кто таков будешь?
Человечек в ответ только улыбался и лепетал невнятно на своем детском языке. Короткие почти белые волосики и светлая кожа недвусмысленно указывали на не местные корни подкидыша. Но больше ничего — ни записки, ни монограммы на одежде — указывающего на происхождение ребенка, настоятель не обнаружил. Разве что серебряный амулет со знаком Райны, простой, но исполненный в чуждом для Валанты стиле, и коричневая шерстяная шаль были слишком хороши, не по карману тем бездомным, что время от времени подкидывали младенцев к порогу соседнего храма. Почему малыш оказался у его дверей, старик тоже не понимал.
— С севера, значит, — бормотал он, поднимая мальчика на руки. — Кто ж тебя определил Хиссу… как тебя звать-то, малыш? Гуу… — передразнил священник кроху, заинтересованно тянущего его за седую прядь. — И куда тебя девать?
Занося ребенка в широкие створки черного дерева, старик обернулся. Двери напротив ещё не открылись, и луч восходящего солнца окрашивал белую резьбу нежным желтым и розовым. Кивнув своим мыслям, Крилах улыбнулся и скрылся в полумраке.
— Доброе утро, си-алью, — приветствовал человека в черном длинном одеянии юноша, отворивший дверь. — Проходите, сейчас я доложу Мастеру.
— Доброе, доброе, Еж. Это со мной.
Старик с острым подбородком и пронзительными черными глазами небрежно махнул рукой куда-то за спину. Там обнаружился служка в темно-сером балахоне, осторожно прижимающий к груди большой сверток.
Проводив посетителей в кабинет, Еж помчался на кухню.
— Ну, что там?
— Его Темнейшество Крилах, Учитель!
Мужчина лет тридцати с лишним неторопливо поднялся из-за стола, промокая губы салфеткой. Среднего роста, непримечательной наружности — карие глаза и черные волосы коренного суардца — в одежде не особо богатого торговца. Вряд ли посторонний человек заподозрил бы в хозяине дома по улице Серебряного Ландыша одного из самых таинственных и опасных жителей столицы. Только наметанный взгляд опытного военного определил бы за кажущейся худобой идеальное тело тренированного бойца, а в скучающих глазах разглядел внимательный и точный взгляд хищника.
— Спасибо, Фаина, — лицо Мастера оживилось скупой улыбкой.
— Может, вам в кабинет чаю подать, Мастер? — отозвалась высокая, статная женщина с заколотыми в тяжелый узел черными волосами.
— Да, пожалуй. И бушей.
— Мама, бу! Бу! — кареглазый малыш немногим меньше трех лет, до того молча вертевшийся под ногами, настойчиво потянул её за юбку. — Оли хотя бу!
Покинув владения домоправительницы, Мастер быстрым шагом направился в кабинет на втором этаже. Он не выказывал тревоги, разве что губы его сжимались чуть плотнее, чем обычно. Последний раз Первосвященник Темного наносил визит предыдущему главе Гильдии десять лет тому назад, а вскоре после того молодой, но амбициозный Призывающий стал новым Мастером. Наставник же, передав полномочия, уехал в неизвестном направлении, оставив дом и немалое имущество Алью Хиссу. Мастер сам провожал предшественника в путь, и мог бы поклясться, что с собой тот не взял ничего, кроме именных мечей и небольшой сумки с провизией.
— Приветствую Ваше Темнейшество.
Мастер сдержанно поклонился священнику.
— Приветствую, Мастер.
Седой, морщинистый, но крепкий и подтянутый мужчина уже сидел в кресле. За его спиной стоял молчаливый храмовый прислужник в надвинутом на глаза капюшоне и с большим свертком в руках.
— Не желаете ли чаю?
— Не откажусь.
— Чем могу служить Вашему Темнейшеству?
Си-алью поднял руку и прищелкнул пальцами. Служка подошел и передал сверток из рук в руки. И тут же вышел прочь, в дверях едва разминувшись с Ежом. Тот поставил поднос с чайником, чашками и корзинкой булочек на небольшой столик, придвинул его к Мастеру и гостю, и, молча поклонившись, ушел.
Только когда дверь закрылась, оставив собеседников наедине, Крилах заговорил.
— Законы Гильдии строги, друг мой. Строги и мудры.
Настоятель сделал паузу.
В ответ Мастер кивнул спокойно и равнодушно.
— Но только один закон непреложен. Один договор вечен. И мудр тот, кто понимает это.
Крилах снова замолчал, не выказывая никакого интереса к отсутствию реакции собеседника. Все его внимание было сосредоточено на большом куле — он разматывал слои ткани.
Мастер внешне невозмутимо наблюдал за действиями священника, напряженно гадая, что же за неприятность тот приготовил. Но то, что показалось из-под старого серого балахона, заставило Мастера несколько усомниться в собственном здравом рассудке. Слова же настоятеля подтвердили опасения.
