— Цену себе набиваешь? — вспыхнула она от злости и со всей силы отвесила Касьяну пощечину. — Так вот, поищи себе другой объект для вызывания ревности своей ненаглядной Забавы, — Милана поднялась и, изо всех сил стараясь не разреветься, пошла прочь. С высоко поднятой головой она прошла мимо зрителей и только когда повернула за угол, дала волю слезам и побежала.
***********
— Милана, открой, — стучала в дверь комнаты Доброгнева.
— Открой, пожалуйста, — вторил ей Бронислав.
— Мальчик мой, а ты сможешь сломать дверь осторожно? — спросила госпожа Касси. — Я очень за неё волнуюсь, она не выходит из комнаты уже целый день. Но раньше было хотя бы слышно, как она плачет, а теперь уже много часов там стоит тишина.
— Может, она наплакалась и уснула? — предположил Бронислав.
— Возможно, — согласилась старушка. — Но мне очень неспокойно.
— Милана, — снова постучал в дверь Бронислав. — Милана, открой или я выломаю дверь.
— Она тебя всё равно не понимает, — всхлипнула Доброгнева. — Я же говорила, говорила ей, что нельзя водиться с этим огородником. Но меня никто не слушал, все твердили, что ничего плохого не произойдет.
— Ну, ты хоть не реви, — обняла внучку госпожа Касси. — Ты предупреждала, только кажется мне, что ты, как и она, заблуждаешься. Я не совсем поняла, почему она его ударила, но, по-моему, здесь какая-то ошибка.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял Касьян.
— Ну, ты и нахал! — возмутилась Доброгнева. — И хватило же у тебя наглости сюда явиться.
— Я не к тебе пришел. Позови Милану. Пожалуйста, — добавил он.
— Она заперлась у себя в комнате и не выходит, — ответил Бронислав. — Попробуй, может, ты уговоришь её выйти? Очень уж не хочется дверь ломать.
Но уговоры Касьяна тоже результата не дали, Милана не выходила и не отвечала.
— Ох, женщины, не поймешь вас, — вздохнул Бронислав. — Ну, вот на что она так обиделась? Хотя…. Может у них там, в прошлом, поцелуй считался оскорблением?
— В каком прошлом? — не понял Касьян.
— У нас есть большие подозрения, что Миланочка из прошлого, — пояснила госпожа Касси.
— Это только гипотеза, — пояснила Доброгнева. — И не надо делать такое лицо. Да, она, может быть, из очень далекого прошлого, возможно она жила задолго до Большого Наводнения, и что?
— Это многое объясняет, — Касьян отвернулся к окну и уперся лбом в стекло.
— Что объясняет? — заинтересовалась старушка.
— Многое, — Касьян повернулся. — Например, то, что она не понимает нашего языка. Я всё недоумевал, где еще могут быть острова со своим языком, а так всё понятно, в прошлом ведь люди говорили на разных языках. Это объясняет, откуда она знала ту мелодию, которую на площади играли. Только музыканты играли её паршиво, а у неё очень красиво получилось. И то, что у неё модификаций нет, и то, как она себя вела иногда. Да, это всё объясняет… А как она в наше время попала?
— А вот этого никто не знает, — пожал плечами Бронислав. — Говорят, и раньше такое бывало.
— Мда… — Касьян задумался. — Пожалуй, я пойду.
— Вот и вся любовь, — горько вздохнула Доброгнева, когда парень ушел. — Струсил.
— Зачем он приходил? — спросила, выйдя в коридор, Милана.
— Девочка моя, — обрадовалась ей госпожа Касси, но потом заохала. — Боже, ты такая бледная, и глазки опухли. Ну, разве можно столько плакать? Пойдем, пойдем, покушаешь что-нибудь.
— Касьян почему? — спросила Милана на всеобщем.
— Он к тебе приходил, — ответил Бронислав. — Наверное, извиниться хотел.
— Всё, все объяснения потом, — заявила хозяйка дома. — Всем ужинать.
Касьян появился у дома госпожи Касси следующим вечером, но пришел он не один, с ним были музыканты.
— Что он делает? — недоуменно спросила Доброгнева, когда Касьян запел.
— Поет, — также удивленно пожал плечами Бронислав.
— Серенада, — прошептала Милана, осторожно, чтобы её не заметили, выглядывая из окна. — Господи, он поет мне серенаду.
— Милана, — тронул девушку за плечо Бронислав. — Выйди к нему. Он не сделал ничего плохого. Ты нравишься ему, я знаю, о чем говорю. Мужчины не дерутся ради женщин, к которым они равнодушны, а он дрался из-за тебя.
— Он дрался из-за неё? — удивилась Доброгнева. — Когда?
— Помнишь, я говорил, что он на общественных работах? Вот тогда и дрался. Я потом даже жалел, что не отпустил его, но он упрямый такой, не хотел говорить, из-за чего драка была.
— Он дрался, потом поцеловал её, а сейчас поет? — Доброгнева посмотрела на Милану. — Да он любит тебя!
— Милана, детка, выйди туда, — указала на улицу госпожа Касси. — Я как раз нашла платье Доброгневы. Ну?
Когда Милана вышла на улицу, музыканты уже ушли. Собирался уйти и Касьян.
— Касьян, — позвала Милана.
— Она такая красивая… — смахнула слезу умиления госпожа Любовь, наблюдавшая из окна. — Они такая хорошая пара.
— Касьян, — тише повторила Милана.
— Милана, — обрадовался парень. — Ты… Ты…. Я так рад, что ты вышла. Там, на берегу, я сглупил, но поцеловал тебя не потому, что на нас смотрели люди, а потому, что люблю тебя.
— Я тебя не понимаю.
— Да я знаю, — кивнул Касьян. — Ты не понимаешь, но это неважно. Я всё равно тебя люблю.
На небе сияла огромная полная луна в окружении россыпи звезд, на тихой улочке небольшого приморского городка стояли двое. Стояли, взявшись за руки, а потом их губы встретились…..
— Милана Васильевна, — услышала девушка за спиной. — Могу я узнать, что тут происходит?
— Мама? — испуганно вздрогнула Милана. Она крепко зажмурилась и открыла глаза.
— На дворе одиннадцатый час. Почему ты до сих пор в постели?
Милана озиралась и никак не могла понять, где она и куда делся Касьян, ночь и всё остальное. За окном было пасмурно, она лежала в своей кровати, а рядом стоял непонятно почему не зазвонивший будильник.
— Боже, — застонала девушка, откидываясь обратно на подушки. — Это был сон. Неужели всего лишь сон?
— Какой сон? Я спрашиваю, почему ты до сих пор в постели?
— Мам, мне такой сон приснился… Если бы ты только знала, какой это был сон…
— Детка, ты здорова?
— Здорова, — вздохнула Милана. — Теперь точно здорова. К сожалению, — добавила она тише и вылезла из-под одеяла.
— Мам, позвони мне на работу, скажи, что я еще немного задержусь, — попросила Милана из ванной. — Придумай что-нибудь правдоподобное.
******
— Привет, — чмокнул Милану в губы Сергей. — Как день прошел? Представляешь, наши опять продули. И это они называют футболом… Это издевательство, а не футбол! Столько возможностей было гол забить, а эти лопухи все проворонили.
