На лице Седжека и всегда-то трудно было прочесть хоть какое-то выражение, а в столь щекотливой ситуации оно и вовсе походило на бесстрастную маску.
— Да, сэр.
Стэммел остановился да полпути между дверью и письменным столом.
— Ну, и?..
— Сэр, мне как-то не по себе из-за всего этого…
— Кости Тира! Да кто ж говорит, что вы должны быть счастливы оттого, что один из ваших новобранцев свихнулся и стал бросаться на старших по званию? Впрочем, случай нечастый, но не единственный. Как она там — угомонилась в камере?
— Сэр, по словам конвоиров, она не оказывала им сопротивления, и сейчас она не подает признаков агрессии.
— Еще бы, она ведь столько ее растратила. Нет, сержант, я все равно поражаюсь этой девице. Конечно, она здоровая как мужик, но, чтобы новобранец вступил в рукопашную со Стефи и чуть не убил его — это просто невероятно. Вы и сами знаете, что в поединках без оружия со Стефи мало кто может сравниться. Но мы отвлеклись. Я полагаю, что пришли вы ко мне не с очевидными мыслями и рассуждениями, а с чем-нибудь необычным. Итак, я слушаю вас, сержант.
Набрав воздуху в легкие, Стэммел сказал:
— Сэр, я полагаю, что в этом деле выяснено далеко не все.
— Разумеется, сержант. Девчонка наверняка слепила собственную версию случившегося.
— Нет, сэр, дело не в этом.
— Так в чем же? Не томите меня — я умираю от любопытства.
— Капитан, я бы очень хотел, чтобы вы спустились вниз и осмотрели бы ее, просто заглянули бы в ее карцер на минуту. Или пошлите кого-нибудь, кому вы доверяете.
Капитан Седжек удивленно поднял брови. «Опасный сигнал», — сокрушенно подумал Стэммел.
— А что с ней, сержант? Она еще и пьяна?
— Нет, сэр. Избита.
— Избита? Вы уверены? Я видел роскошный синяк под глазом, разбитый нос, — впрочем, вполне вероятно, что и сломанный. Но, пожалуй, и все.
— Нет, сэр. Не все. Далеко не все и не самое страшное.
— Ну, может быть, конвоиры дали ей пару пинков или оплеух, если она не хотела подчиняться им.
— Они утверждают, что не трогали ее. Наоборот, по их словам, она не оказывала сопротивления, да, пожалуй, не смогла бы, даже если бы и захотела. — Стэммел вздохнул. — Сэр, в том состоянии, в каком она сейчас, — ей не то что сопротивляться, ей стоять невмоготу. Удивляюсь, как она смогла нанести столько травм Стефи. Скажите, насколько его состояние действительно серьезно?
— Он в лазарете; говорят — будет жить. Два пальца сломаны, царапины и следы удушающего захвата на горле и, не знаю, что еще. Он был в бреду и почти не мог ничего сказать мне. Врач попросил оставить его в покое, дать бедняге выспаться. Нет, Стэммел, что бы ни было, а здесь все ясно: эта соплячка набросилась на капрала. Если ей и досталось — то поделом.
— И все же я очень хотел бы, чтобы вы взглянули на нее, — безнадежно продолжал настаивать Стэммел.
— Ладно, утром посмотрю, что там с ней особенного. Но не сейчас. В любом случае вы-то понимаете, что она сама во всем виновата. Так ведь, сержант? К тому же у нас есть свидетельство одного из ваших подчиненных плюс слова Стефи. Разве недостаточно?
Стэммел встал по стойке «смирно» и отчеканил:
— Никак нет, сэр. Господин капитан, я сомневаюсь в истинности этой версии.
— Стэммел, — капитан еще явно не вонял серьезности намерений сержанта, — ну что за сказку она вам рассказала, да так гладко и жалобно, что сумела убедить вас в своей правоте?
— Она ничего не придумывала, сэр. Но дело даже не в этом. Ее можно просто-напросто не слушать, а лишь осмотреть внимательно травмы и раны, и станет ясно, что Коррин по крайней мере в одном месте врет. Она не могла, понимаете, физически была не в состоянии победить Стефи в том виде, в котором она сейчас. Она даже стоять не может…
— Притворяется.
— Нет, сэр. Господин капитан, я хорошо знаю этого новобранца. Пакс была одной из лучших в этом наборе. С этим согласны не только мои капралы, но и сержанты — командиры других взводов. С такими ранами ей уже не до притворства. А вот Коррин — он все время нарушает дисциплину, хамит, не дает прохода более слабым новобранцам — в общем, все время балансирует на грани серьезного проступка. И если он врет, что был вынужден оттащить разбушевавшуюся Пакс от упавшего капрала, то он так же может соврать и во всем остальном, что касается этого дела.
— Ну а Стефи? — холодно спросил капитан.
— Честно скажу: не знаю, сэр, — вздохнул Стэммел. — Я ведь тоже хорошо знаком с ним и наслышан о нем самых лестных отзывов. Но… что-то здесь не сходится, сэр. По-моему, мы еще не выяснили все подробности случившегося.
— Вам удалось что-нибудь разузнать?
— Да. Конечно, этого недостаточно, чтобы сразу оправдать ее, но все же…
— Стэммел, давайте начистоту: вы хотите, чтобы было назначено официальное расследование?
— Так точно, сэр.
— Эх, сержант, сержант. Ладно, не хотел бы я сор из избы выносить, но отказать вам не имею права. Когда возвращается капитан Валичи?
— Через три-четыре дня.
— Боюсь, ваши драгоценные последствия травмы исчезнут за это время сами собой.
— Не у Пакс, сэр. А кроме того, вы сами осмотрите ее утром и подтвердите увиденное.
— Спасибо за доверие, сержант. — Седжек попытался улыбнуться. — Но если честно, мы оба в некотором роде заинтересованные стороны в этом деле.
— Да, сэр. Я не смею навязывать вам свои предложения, но все же, что вы скажете, если мы вызовем независимых свидетелей из обслуги резиденции, которые могли бы сделать осмотр, записать все услышанное и увиденное, а потом подтвердить или опровергнуть то, что мы будем докладывать капитану Валичи?
Седжек некоторое время молча думал.
— Ну что ж, — наконец произнес он, — я полагаю, что мы можем так сделать. Хотя, на мой взгляд, это пустая трата времени. Вы же понимаете, что Валичи — не менее строгий и принципиальный офицер, чем я…
— Да, сэр. Но…
— Но он командует центром подготовки новобранцев, и это его юрисдикция. Хорошо, согласен. В конце концов, просить назначить расследование — ваше право, хотя перспектив для вас я в этом деле не вижу. Ладно, кого вы предлагаете в свидетели?
Стэммел нахмурился:
— Я полагаю, что лучше попросить об этом членов Совета, чей боевой и жизненный опыт не подлежит сомнению. А главное — чтобы они были беспристрастны. Насколько вам может быть известно, у меня не сложились отношения с дворецким его высочества, господином Фонтанном. И все же я предложил бы его кандидатуру. Он умен и честен.
Капитан кивнул:
— Он примерно так же отзывается о вас, сержант. Честно говоря, я никак не пойму, когда и как между вами кошка пробежала?
— Кто старое помянет, капитан… Я думаю, дворецкий Фонтайн придерживается того же мнения по этому вопросу.
