Ни на миг не прекращая каскада стремительных ударов, он гнал противника на край палубы, лишая его возможности маневра. Наконец ритолиец уперся спиной в высокий фальшборт фрегата; на лбу его вы ступила испарина, выпады потеряли прежнюю стремительность. Он явно выбился из сил и мог только обороняться — а значит, был покойником уже на девять десятых. Блейд решил не тянуть. Он прыгнул вперед, угрожающе вздымая саблю, и когда противник подставил меч, левой рукой выхватил свой последний нож и всадил его меж ребер ритолийца. Офицер выронил оружие, прижал обе руки к боку и беззвучно повалился на палубу.
Разведчик вздохнул; не обладая природной жестокостью, он редко радовался зрелищу чужой смерти. Тем более, если дело касалось достойного противника, не врага! Но логика любого из миров, где он побывал, в конечном счете являлась логика борьбы, и побеждал в ней сильнейший. С таким философским заключением Блейд покинул холодеющее тело и направился на «Жаворонок».
Бой закончился; схватка вожаков была заключительным аккордом, поставившим точку в сыгранной симфонии железа и крови. Итак, ховестары Акрода по праву сильного могли забрать себе фрегат со всем содержимым, отправив за борт остатки его защитников; пленных они не брали. Ратаг с мостика «Жаворонка» уже громогласно распоряжался, кому остаться на захваченном корабле, составив призовую команду. Блейд, внезапно ощутивший смертельную усталость, наскоро перекусил огромным ломтем хлеба с солониной, запил все кувшином пива и, доплетясь до пушечной палубы, рухнул у своих пушек. Сейчас он хотел только одного — спать
***
Первые лучи солнца заиграли на изумрудно-зеленых волнах, и свежий восточный ветер, устойчиво сопровождавший галион с самого начала плавания, коснулся щеки Блейда. Приоткрыв глаза, он протяжно зевнул и решил, что пора прогуляться на палубу. Во-первых, ему хотелось узнать, как состояние Айолы, во-вторых, найти чего-нибудь съестного.
Он неторопливо шествовал по шканцам, когда услышал доносившиеся с мостика голоса — там, как раз над его головой, оживленно беседовали двое. Вернее, оживление было заметно в тоне одного из них, Ратага; второй же больше слушал и, похоже, пытался возражать. Блейд замер и навострил уши.
— А ты припомни, как ловко он тебя спровадил вчера с фрегата! Думаешь, почему? Этот приблудок жаден до славы, вот что! — убедительно вещал первый помощник — Как будто ты не справился бы с этим ритолийским мозгляком…
— Не пускай брызги, Ратаг! Ты-то почем знаешь? — буркнул ошеломленный таким напором собеседник, в котором Блейд узнал телохранителя Айолы. — Ты проторчал все время здесь, на мостике…
— С мостика мне все было отлично видно, не сомневайся, — торопливо перебил помощник. — Он и полез на ритолийца, чтобы войти в доверие к хозяйке и хапнуть кусок побольше. А телохранитель из него никакой… каракатица — и та справилась бы лучше.
— Это почему же? — Баскар был окончательно сбит с толку.
— Да разве ж не ясно? Разве не его дело — оберегать хозяйку от опасности? И куда же он смотрел, когда тот остолоп выскочил из-за мачты?!
— Хм-м… Прах и пепел! Да-да, кажется, я начинаю понимать… — телохранитель пытался осмыслить обвинения в адрес напарника. Похоже, кулаки у него работали куда лучше головы.
— Ну, ну, — нетерпеливо поощрил его Ратаг.
— Наверно, это и впрямь вина Черного… Но ведь это… это… Прах и пепел! — от внезапно вспыхнувшего негодования Баскар не находил других слов.
Блейд не стал дожидаться окончания столь занятной беседы и громко затопал ногами, изображая целый взвод непроспавшихся головорезов. Телохранитель в пылу гнева не обратил на шум внимания, но Ратаг был настороже:
— Тс-с, кто-то идет, — толкнул он в бок разошедшегося вояку и продолжил, как ни в чем не бывало: — Да, вот бы нам такой ветерок, когда будем на подходе к Кархайму! Правда, сейчас все, кому не лень, потащатся туда… Ну, будем надеяться, что самым проворным жемчуга хватит, как ты полагаешь?
— Что? — переспросил Баскар, с трудом поспевая за извилистыми мыслями первого помощника. — А, жемчуг… Прах и пепел! Жемчужин-то хватит, да вот магических давненько не видали на Ховестаре… Тех, зелененьких…
Блейд, уже успевший отойти на приличное расстояние, уловил мечтательную реплику телохранителя. Зеленые жемчужины? Зелененькие, зеленоватые… О них упоминала и Айола пару дней назад… В этом явно стоило разобраться; возможно, волшебный жемчуг — именно тот ценнейший артефакт, который мог бы удовлетворить и лорда Лейтона, и британское казначейство.
Волшебный? В чем же заключается волшебство? И кто мог бы прояснить сей вопрос? Пожалуй, Онбол, штатный маг и лекарь… За две недели плавания Блейд не раз видел нелепую щуплую фигуру, замотанную в длинный бесформенный балахон. Дважды в день, утром и вечером, он появлялся на палубе и, размахивая тощими руками, творил заклинания. Еще в бытность свою помощником канонира Блейд вытянул из неразговорчивого Паллона, что маг заклинает ветер, волны и злых тварей моря. Никто не мог бы обвинить ховестаров в пристрастии к религиозным обрядам, хотя, как и все племена по берегам Акрода, они исповедовали веру в Святой Солнечный Круг; тем не менее бравые мореходы полагали, что плавающие по водам люди должны иметь защиту от морских демонов. Похоже, старикашка Онбол отлично справлялся со своей задачей: до сих пор Блейд не видел ни одного демона.
Он неторопливо направился на бак, где в носовой надстройке, что располагалась выше орудийной палубы, обитал при лазарете Онбол. Разведчик негромко постучал в дверь его закутка и, не дожидаясь ответа, вошел.
Несмотря на ранний час, хозяин каюты уже был на ногах. Вернее, он восседал на узкой койке, поджав длинные ноги, и с отрешенным видом перебирал почерневшие от времени шарики деревянных четок — готовился к утренней порции заклятий.
Блейд негромко кашлянул. Маг встрепенулся, дернул жиденькой, клочковатой бороденкой и вопросил:
— Чего тебе нужно, Черный?
— Поприветствовать великого мага и лекаря, а заодно спросить, как чувствует себя хозяйка, — при случае Блейд неплохо умел подольститься к собеседнику. — Серьезна ли ее рана?
— А, ерунда, — Онбол небрежно повел рукой. — В ее возрасте небольшое кровопускание даже полезно, ибо разгоняет темные и светлые жидкости тела… Три дня повязки с мазью хла, три дня — без мази, плюс заклинание Оживления и Восстановления перед завтраком… Да еще мясной бульон, рыбья печень, молитва Святому Кругу о ниспослании исцеления… — он что-то забормотал, пересчитывая с помощью четок все компоненты этого сложного рецепта.
— Наверно, и магическая жемчужина не помешала бы? — многозначительно подсказал Блейд.
