Парень свернул в переулок и быстрым шагом, почти бегом, бросился за угол дома. Скрывшись с глаз толпы, он ухватился за забор из красных досок, перепрыгнул, пригнувшись миновал старый со сдутыми покрышками автомобиль, и замер под прикрытием куста шиповника.
Мужчины показались через секунду, они обменялись взглядами и разошлись в разные стороны. Коротко стриженный брюнет не останавливаясь пошел дальше, а патлатый задержался у кустов.
Шум голосов, отдалившийся, когда Макс ушел с улицы, стал приближаться. Худощавая женщина, что радовала своим костром народные сердца, решительно вышла на задний двор. В руках у тетки была канистра, она остервенело выплеснула жидкость на вросшую в землю машину. В нос ударил резкий запах горючего.
— Рутка! — закричал выбежавший из-за угла мужчина в синей майке и трениках, он неловко перебирал ногами в растоптанных кроссовках, — Машина-то в чем виновата? Остановись, дурна баба!
Грош был согласен с мужиком. Судя по состоянию автомобиля, горючего в нем не было, и взрыв им не грозил, но огонь мог запросто перекинуться на дом, не локализованное бочкой пламя очень сложно контролировать. Но у тетки было другое мнение, потому как она, уронив канистру на траву, во всю чиркала спичками. С улицы стал подтягиваться народ, сообразив, что представление продолжается. Доводы разума затерялись в многоголосых выкриках.
Макс, сосредоточившийся на женщине, совсем упустил из поля зрения преследователей. И то, что его ухватили за волосы и вздернули голову к верху, стало для парня большой неожиданностью. Длинноволосый, в отличие от него, не отвлекался на массовку, и успел перелезть через забор. Он ухватил Макса нарочитым, унизительным жестом, так поднимают за шкирку щенка. Было бы проще дать по шее.
В толпе вскрикнули, указывая на новых действующих лиц. Женщина со спичками, которые все никак не хотели зажигаться, неприлично широко открыла рот. Посторонние в поселке не редкость, в округе не меньше десятка шахт, то и дело нанимающих работников, плюс лагерь псионников, но обычно пришлые не залезают в чужие огороды, если не хотят, что бы их побили, конечно.
— Простите, мой племяш-ш-ш с-с-с….
Как патлатый собирался объяснить их присутствие, местные так и не узнали. «Племянник» г заехал локтем «дяде» под дых.
Мужчина согнулся, Грош ударил еще раз в основание шеи. Преследователь упал. Это в фильмах героя надо мутузить минут тридцать, прежде чем тот свалится, в жизни же люди, гораздо уязвимее, чем пытается представить студия Импермакс.
Не дожидаясь аплодисментов со стороны зрителей, Грош бросился к забору, не останавливаясь, перескочил ограду и побежал. Что ж на этот раз недостатка в тех, кто сможет опознать студента, не предвидится, судя по доносившимся крикам, впечатление он произвел незабываемое.
Парень выбежал на параллельную улицу, свернул за угол, планируя обежать деревянный дом. Умник, блин. Бегал, он конечно быстро, но он забыл, что преследователь был не один. Стриженный ушел в противоположную сторону, но видимо успел вернуться. Максу стало не до рассуждений, когда его ударили в ухо.
В голове загудело, картинка перед газами дрогнула и накренилась. Парень упал под ноги стриженному. Мужчина размахнулся и пнул Гроша в бок, даже не очень больно, скорее для оснастки.
— Шустрый, пацан, — процедил он, примериваясь пнуть снова.
Макс не очень любил, когда его били, и по возможности, старался пресекать. Он поймал чужой приближающийся ботинок и повернул. Лодыжка очень уязвимое место. Грош резко развернул ступню и оттолкнул от себя. Мужчина всплеснул руками, что бы сохранить равновесие, не преуспел, и завалился спиной в забор. Макс тряхнул головой, звон в ушах то приближался, то отдалялся. Он встал на ноги раньше стриженного. Ни пинать, ни вступать в открытую схватку студент не стал, он поступил так подсказывал ему разум, он снова побежал. Его преимущество в скорости, в том, что он знал эти улицы, а преследователи, кем бы они не были, нет.
Он не обыватель, ограбивший по-пьяни, торговую точку, он не боялся ни корпуса, ни службу контроля. Он мог бы остаться и выяснить в чем дело. Но что-то подсказывало ему, мужики будут злы, они не посчитали тощего пацана с цыплячьей шеей достойным противником, за что и огребли. Теперь ни что не помешает им отыграться. Выяснять мотивы незнакомцев, он предпочел бы не с разбитой мордой, и сломанными пальцами.
Макс остановился на северо-восточной окраине, когда понял, что никто его не преследует. Он ухватился за шаткий забор, восстанавливая дыхание. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. В империи как-то не принято хватать на улице студентов академии. Стоит, как можно скорее вернуться в лагерь, если преследователей послал Нефедыч, бегать бессмысленно. Но если нет, то стены могут прослужить защитой от таких вот жаждущих общения энтузиастов.
— Грошев Максим, — раздался голос, в котором в равной степени смешались укор и радость, — Ты почему не на лекциях?
Парень обернулся, он не предполагал встретить здесь человека, которому не наплевать, жив он, или мертв, не говоря уж о лекциях. На крыльце соседнего дома стояла бабка Маша, библиотекарь и уборщица в одном лице.
— Иди сюда, — женщина взмахнула рукой, парень нахмурился, не понимая, что могло ей понадобиться, — Иди, не съем. Даже наоборот, ты обедал?
Грош еще не понял, к чему все это, а поймал себя на том, что мотает головой, а руки сами открывают калитку.
— Давай – давай, — поторопила бабка, когда он замешкался у порога, — Суп стынет, да и котлеты.
Парень скинул в узких сенях ботинки и прошел в светлую комнату. Белые кружевные занавески на окнах, дощатый пол, вязаные половички, скатерть на круглом столе, все в лучших традициях. Жаль, что у него не было ни одной бабушки.
— Руки вымой, — приказала хозяйка, и он послушно пошел к белой эмалированной раковине, — Садись, а то и впрямь остынет.
— Кого вы ждали? — спросил Макс, подходя к столу и оглядывая полностью сервированный обед.
— Кого-кого, — библиотекарша села напротив и подперла голову рукой, — Постояльца своего. А он стервец, не пришел, Привар сказал, его машину на выезде видали. В Шорому[11] подался, али еще дальше, и хоть бы предупредил, — она поджала губы, — Ешь, давай, а то все смотрю на тебя, и дивлюсь, как от ветра не падаешь, худоба.
— Угу, — парень попробовал суп, и взял хлеб, — Комнату сдаете?
— Сдаю, — она кивнула, — Тут все сдают. Давеча шахтер жил, полгода аж, да к семье уехал. Теперь этот, молодой, да ранний, тоже за романтикой потянуло.
— Романтикой? — Макс ел, пропуская половину разговора мимо ушей, библиотекарша была болтливой, но в отличие от остальных никогда не шпыняла Гроша, даже после того, как студент продал одну из книг налево.
