— Бред какой-то, — чувствуя простое и понятное желание прибить барбуску, сказал я, — Ну, предположим, возьму тебя с собой. Узнаешь сокровище, окажись оно перед тобой, но ты совершенно бесполезна во всем остальном. Сокровище ведь вне города.
— А вот и нет. Я хорошо знаю эти места. Часто путешествовала.
Меня так и подмывало спросить, не были ли связаны эти путешествия с ее сомнительной деятельностью.
— Кто эти парни, которые хотели тебя прибить?
— Я им должна денег. Забудь. Так что? По рукам?
— У меня много вопросов и не воображай, что обдуришь меня, отвлекая — подумав, я добавил, — Даже, если ты обдуришь меня, то моих товарищей вряд ли.
Барбуска удивленно приподняла бровки:
— У тебя и товарищи есть?
— Да, — решительно ответил я и вспомнил, что по взаимному согласию Пилон разумным не является. Но деваться было уже некуда. Все еще не понимая, как страшилка смогла так легко уговорить меня, я остановился в условленном месте. Стоять со скучающим видом пришлось недолго. Вскоре вдали показались конь с икубом. Чем ближе они подходили, тем сильнее вытягивалось лицо Осириса, а в глазах Пилона появился нехороший блеск. Внешние признаки немного настораживали, но мысли, которые могли бы крутится в их головах, внушали куда большие опасения. Когда они подошли, я постарался опередить возможные события:
— Это…э, — в тот миг до меня дошло, что я не знаю, как зовут спутницу. Осирис угрожающе наклонил голову и поинтересовался:
— Вижу, нашла компанию, Кая? Но теперь, мы можем уйти? Нас ждут.
— Не можем. Видишь ли, брат, эта девушка вызвалась помочь, — промямлил я. Лицо "брата" посуровело. Старательно избегая смотреть на Пилона, который молчаливо буравил взглядом мой затылок, я топтался на месте. Барбуска взяла быка за рога. Видно ей было не впервой втираться в доверие к совершенно незнакомым существам, а чувство замешательства вовсе не знакомо. Навалившись на оторопевшего от подобной наглости Осириса, она с придыханием произнесла:
— Я Лидо. Не повезло с сестричкой, верно? Видно, мужики на нее вешаются гроздьями? -
Совру, если скажу, что понял, зачем она это говорила. Осирис невежливо отодвинул сбитую тушку барбуски и спросил меня:
— Что это значит?
— Она поможет найти сокровище.
Осирис согласно кивнул и очень вежливым голосом попросил отойти с ним в сторонку. Я покорно отошел и грустно слушал, как икуб злобным шепотом ругал меня за беспечность и доверчивость. А затем интересовался, какого дивола творю такое безобразие. Рассказав, как сложилось, почему выхода в данной ситуации нет, я добавил гадость. Тихо проворчал, что если бы кто-то не увлекался анатомией…
Осирис злобно рыкнул, замолчал и задумался.
— А где остальные? — громко спросила Лидо, поглаживая морду смертельно недовольного этим Пилона.
— Какие остальные? — огрызнулся я, начисто забыв, о чем говорил с барбуской.
— Ты говорил о товарищах, а здесь только брат.
Бросив в мою сторону взгляд, исполненный яда, Осирис встрял в беседу. Он старательно изображал радушие. Получалось хуже, чем ему казалось.
— Милая Лидо, Кая говорила о коне. Он наш товарищ по духу, так как разделял все тяготы путешествия.
— Ага. Славная лошадка, — Лидо хлопнула Пилона по шее, и у меня похолодело в груди. Но пронесло. Лидо даже не подозревала, как близко к пропасти стоит. Только задергал ухом чаще обычного. Зато мрачный Осирис не выдержал, когда восторги барбуски переключились на него.
— Боги! — тонко взвизгнула она, — у тебя глаза разного цвета! Это знак…
— Девушка, — перебил обманчиво мягким голосом, взбешенный к тому моменту икуб, — хватит трепаться. Зачем ты здесь?
Лидо увяла, на ее плоском лице проявилась задумчивость.
— Мы договорились с Кайей, — буркнула она, — десять процентов от добычи и сокровище ваше.
— ЧТО!!? — я шагнул назад, глупо надеясь спрятаться за Пилоном. Осирис повернулся к выходу из города, в сторону пустыни, и резко сказал:
— Хорошо. Двинули.
— Потребность любить? Какая чушь! — воскликнула Лидо. Я молча плелся за ними с Осирисом, который, что удивительно, битый час пытался доказать свою точку зрения. В неравный спор его втянула барбуска, она же к тому времени замучила нас бесконечной, пустой, ядовитой болтовней. Пилон шел рядом и ни на что не реагировал. Но у меня самообладания не хватало, раздражение накатывало штормовым ветром, а в голове чаще и чаще возникали нехорошие мысли. Сомнительное везение — встреча в пути с неуемной барбуской… Ее вполне возможное вранье нам, противный характер, болтливость, жестокость и эгоистичность суждений. Возникала твердая уверенность — еще не раз я пожалею о том, первом решении позволить барбуске пойти со мной к остальным.
Меж тем, Осирис, втянутый в спор отношений между полами, мучительно пытался вывернуться из ее цепких лап. Не уверен, что он часто разговаривал с самками на подобные темы. Думаю, что и точка зрения его на проверку оказалась бы куда как интереснее, но теперь икуб принципиально занял позицию противоположную барбуске. Кроме этого, Лидо говорила непрерывно, так что невозможно вставить и слова. Я удивлялся терпению Осириса и гадал, почему он просто не заставит ее молчать. Но в том, видимо, виновато "очарование" барбуски, проявляющееся в таком давлении, что легче было ей просто не мешать молоть языком. Да и безопаснее.
— Любви нет. Привязанности нет. Нет потребности любить. Есть простые желания, которые учеными писаками возвышены, красиво расписаны для дураков. Мы и звери отличаемся мало.
— Даже звери любят своих детенышей, — огрызнулся Осирис.
— Как же! Мать защищает детенышей ради продолжения рода, также и самки сходятся с самцами.
— А душа? А понимание и преклонение перед разумом? — Сделал последнюю попытку икуб, лицо его потемнело, в глазах сверкали опасные огоньки. Негодование переполняло чашу терпения Осириса и грозило вот-вот перелиться через край. Лидо расхохоталась и ткнула пальцем в мою сторону.
— О чем, по-твоему, думали боги, создавая эту женщину? Да я уверена, как только она обзавелась грудью, не было ни единой ночи, когда бы ты не ловил кобелей под окнами ее спальни. Ты спишь и видишь, как поскорее продать сестрицу богатому мужу и избавится от проблем.
Я покосился на мирно идущего рядом "бога", и подумал, что вместе с Осирисом они сначала убьют Лидо, а потом меня. Ох, плохая идея взять с нами барбуску. Хотя и в ее словах проскальзывало порой кое-что стоящее.
Осирис демонстративно плюнул и отвернулся.
Шли мы часа четыре. Город давно остался позади, пустынный пейзаж стал однородным, почва сухой и безжизненной. Лететь теперь мы не могли. Тащится по пустыне, слушать бесконечную болтовню и невнятные рассуждения Лидо оказалось тяжелым испытанием. Я не верил, что следы похитителей будут заметны настолько, что мы без труда найдем их. Скорее наоборот.
