Ну что ж, базар, так базар. Зулин прошел по узким пыльным улочкам, миновал пару перекрестков, спросил дорогу у слепого нищего, — который за умеренную плату перестал быть слепым и вполне толково объяснил, как и куда нужно идти, — влился в пеструю галдящую толпу и оказался в бурно кипящем котле под названием Базарная площадь. Первые двадцать минут пребывания в толпе Зулин испытал даже некоторое разочарование: кошелек с пояса пытались срезать всего три раза, причем первые два совсем уж неудачно, а на третий не пришлось даже снимать капюшон — достаточно было холодно блеснуть синим взглядом из темноты. Овощные ряды не поразили его ничем, кроме своей оглушительности, лотки с пряностями обрекли на десятиминутное чихание, а шелковый ряд сделал его обладателем очень милого шарфика чудесной павлиньей расцветки. Зулин задумчиво повертел неожиданную покупку в руках и решил отныне быть внимательней, чтобы не вернуться в гильдию с красным драконом на поводке.
Еще через полчаса планар понял, что потеря кошелька — далеко не самое страшное, что может случиться с новичком на Бристольском рынке. Возле лотка с заморскими диковинами Зулин пришел в себя и обнаружил, что совершает вполне законную и честную сделку по приобретению совершенно бесполезной штуковины, стоимость которой идеально совпадает с содержимым его кошелька. По-настоящему Зулина расстроила не столько цена, сколько тот факт, что штуковину можно было держать перед собой только на вытянутых руках, причем она все время норовила укусить или ударить. В принципе, Зулину удалось, сняв капюшон и состроив страшную рожу, уговорить прежнего владельца кусачей штуковины совершить обратный товарообмен, но кошелек его стал вдвое легче, а невозмутимый торговец доходчиво объяснил, что это справедливая плата за аренду чудесной твари. Спорить было бесполезно.
Выбираясь из рыночной толкучки, Зулин размышлял о переменчивости мира. За все пять лет пребывания в башне Зодчего он не снимал капюшон так часто, как за сегодняшний день. И то ли еще будет, — шепнул Зулину внутренний голос. В конце концов, кто сказал, что первый же рабочий день принесет сложнейшие загадки и чудовищные тайны? Может, по вторникам в Бристоле вообще никто не работает, как знать? В мире еще столько неизведанного: нерабочие вторники, пьющие эльфы, бристольские дурные женщины…
Размышляя так, Зулин вышел на непривычно тихую солнечную улицу. По правой стороне, на двухэтажном домике с красивой резной дверью красовалась вывеска с виноградной лозой, слева, над маленьким незаметным подвальчиком, к стене была приколочена большая медная реторта. «Вот и славно, — подумал Зулин, — от винной до магической лавки далеко идти не придется. Солнце совсем замучило. Жарко… Почему местные жители так нервно воспринимают планаров?» Поразмыслив еще несколько минут, он решил зайти сначала в магическую лавку, а уже потом купить вина и вернуться в гильдию.
Спускаясь по крутым ступенькам в подвал, Зулин попытался представить себе, как должен выглядеть владелец такого заведения. В магической лавке по всем законам жанра царил полумрак, и пахло травами. На многочисленных полках и полочках выстроились пузырьки и пузыречки, бутылки и бутыли, колбы и колбочки, коробочки, шкатулки, реторты, змеевики, кувшины, фляги и прочие всевозможные емкости. За массивным дубовым прилавком возвышалась не менее массивная фигура продавца, одетого, к огромному разочарованию Зулина, в серый балахон с капюшоном.
— Доброго дня, уважаемый.
— И вам. Чем интересуетесь?
— Да пока ничем конкретным. Так, завожу связи. — Зулин мучительно пытался понять, что ему мешает в голосе торговца. — Я недавно в Бристоле.
— Вы из гильдии?
— Из гильдии, — Зулин утвердительно кивнул. — Мне посоветовали заглянуть в вашу лавку, познакомиться. Вполне возможно, что я буду довольно часто пользоваться вашими услугами.
— А что, у Натана опять похмелье? — в голосе торговца послышался намек на улыбку.
— Вы знаете Натана? — Зулин слегка удивился.
— По роду занятий приходится, — торговец издал звук, одновременно похожий на шипение и хихиканье, и Зулину на секунду показалось, что он увидел мелькнувший язык, тонкий, длинный и раздвоенный, как у ящерицы. Настроения ему это не прибавило. Более того, он почувствовал себя слегка идиотом, сам не зная, почему.
— А с чего вы взяли, что Натан не очень хорошо себя чувствует?
— По роду занятий приходится… — торговец снова зашипел-захихикал. — Не обижайтесь. Простая логика. Сегодня вторник. Марта Трейси вопит на весь город. Вы бродите, не зная, чем заняться. Ясно?
— Нет. — Зулин чувствовал, что нужно немедленно чем-то впечатлить шипящего всезнайку, иначе он сам зашипит, как закипающий чайник. Проведя полдня в Бристоле, он изучил только один способ впечатлять окружающих. — Завидую вашей мудрости. Я думаю, нам все же стоит познакомиться. Мало ли, может, и я когда-нибудь окажусь вам полезным. Да и вообще, какой смысл общаться наобум. Как вы считаете?
— Резонно, — торговец принял позу крайнего внимания.
— Я Зулин, ученик Мо Корте из Малдлина. — сказал Зулин и снял капюшон. Ни потрясенного возгласа, ни хотя бы вопроса о зеркале не последовало.
— Я Схишш, — прошипел торговец и тоже снял капюшон. На слегка оторопевшего Зулина с вытянутой чешуйчатой морды смотрели холодные желтые змеиные глаза, явно насмешливо прищуренные. Схишш улыбнулся, продемонстрировав набор прекрасных изогнутых клыков, и протянул для рукопожатия… лапопожатия… В общем, не будем заострять на этом внимание — протянул. — Не часто я вижу в своей скромной лавочке настоящего планара. Вы откуда?
— Понятия не имею, — Зулин вздохнул. — Думал, может, вы подскажете. Ну да ладно, не все сразу. Приятно было познакомиться.
— Простите, вы направляетесь в лавку напротив?
— Собирался, во всяком случае.
— Хотите совет? — Схишш натянул обратно капюшон и зашипел-захихикал откуда-то из темноты. — Возьмите «Золотую слезу», это любимое вино Натана. Только ничему не удивляйтесь.
— Спасибо, постараюсь. — Зулин озадаченно почесал затылок и подумал: «Почему, интересно, мне это не нравится?»
После полумрака магической лавки свет на улице казался просто ослепительным. Зулин даже оценил преимущества капюшона. Резная дверь и виноградная лоза в сочетании с жарким маревом августовской жары навевали мысли о бокале доброго холодного вина из лучших Бристольских погребов и неспешной беседе на интеллектуальные темы где-нибудь в тенечке. Зулин встряхнулся, отогнал соблазнительные видения и перешел улицу. Мелодично звякнул колокольчик над дверью. Зулин готов был поклясться, что буквально за секунду до того, как он вошел, воздух вибрировал от лихорадочных вздохов, но как только его нога переступила порог, в лавке воцарилась тишина.
