— Когда я упомянул письмо твоего отца, то увидел, как ты напрягся. Чего ты испугался? Что могло быть в этом письме? – он внимательно разглядывал собеседника, пытаясь рассмотреть малейший знак, который поможет понять, о чем тот думает. Гарри всегда говорили, что он не умеет скрывать эмоции, что любая его мысль тут же находит свое отражение на лице. Теперь он имел возможность убедиться в этом лично. Но покинув свое тело, Драко захватил с собой и присущее ему умение контролировать себя. И теперь зеленые глаза спокойно выдерживали испытующий взгляд, и ни одна мышца не дрогнула.
Наконец Драко отвернулся:
— Ничего. Просто обычное письмо.
Гарри понял, что сегодня ничего узнать не удастся.
Они просидели в библиотеке до тех пор, пока мадам Пинс не выгнала их, сказав, что она тоже человек и ей тоже надо отдыхать. Книги из Запретной секции выносить было нельзя и все уговоры сделать исключение и позволить взять с собой пару томов разбились, как о каменную стену, о непреклонный взгляд книгохранительницы.
В коридоре Рон сочувствующе хлопнул по плечу Гарри и сказал:
— Ты не переживай, у нас обязательно получится.
— Тебе‑то хорошо говорить. Ты сейчас пойдешь в нашу гостиную. Там все свои: Гермиона, и Невилл, и Джини, и Симус с Дином. А я… – он махнул рукой, словно говоря, что тут и так все ясно.
Драко, отставший было от них, ускорил шаг и, подойдя ближе, вмешался:
— Кстати о Грейнждер. Что с ней будем делать?
Рон тут же вскинулся:
— В каком смысле?
— Ну, ведь она и так уже косо на нас поглядывает. Мы с этим рыжим вечно вместе, – Драко кивком указал на Рона.
— Эй, ты что хочешь сказать? – Рон сделал шаг в его сторону, но Гарри остановил его.
— Подожди, он прав. Мы последнее время почти всегда были втроем: ты, Гермиона и я. Если вы будете от нее бегать, она не отстанет, пока все не выяснит. А это нам не нужно.
— И что же делать?
— Надо ее чем‑нибудь отвлечь, – Гарри пристально посмотрел на Рона.
— А чего это ты так на меня уставился?
— Тебе же она нравится.
— Мне? – Рон мог бы еще признаться Гарри в нежных чувствах, испытываемых им к Гермионе, будь они наедине. Но делать этого в присутствии Малфоя он не собирался.
— О, отличный выбор, Уизел. И когда же свадьба? Хотя нет, не говори, я все равно не приду – не люблю помоек.
Все произошло внезапно. Только что Рон был готов провалиться сквозь землю при мысли, что кому‑то будет известно о его сокровенной тайне, а в следующее мгновение он резко выбросил вперед кулак и вот уже Малфой зажимает рукой разбитый нос. Гарри еле успел перехватить Рона, иначе этим бы дело не ограничилось.
— Я же говорю – два сапога пара, – слегка гнусавя, проговорил Драко, – чуть что, сразу по лицу бьют.
— Ты можешь помолчать, – Гарри еле удерживал Рона, порывающегося довести дело до конца, – или тебе мало?
Драко вытащил палочку и принялся очищать лицо и мантию от крови, чинить очки, у которых после удара сломалась дужка, а Гарри поволок упирающегося Рона в сторону.
— Успокойся. Уже давно можно было привыкнуть к его выходкам. Он же делает все, чтобы вывести из себя любого, оказавшегося рядом.
— А чего он…
— Дурак потому что, да и ты не лучше, – видя, что Рон успокоился, Гарри отпустил его.
— А сам‑то давно таким умным стал?
— Не–а, – Гарри помотал головой, – если бы давно, то не оказался бы сейчас в таком положении. Ну а насчет Гермионы… Да погоди ты, не дергайся. Тебя же никто не заставляет с ней на свидания ходить и целоваться. Не хочешь – не надо. Это твое дело. Просто не бросай ее одну. Нам с Малфоем все равно деваться некуда, будем искать, пока не найдем. А ты будешь его прикрывать. Придумай что‑нибудь, куда я, то есть он, временами пропадает.
— Да что я придумаю, она же сразу решит, что ты или за ним следишь, или за Снейпом.
Ни тот, ни другой вариант Гарри не устраивал. Его размышления прервало легкое покашливание.
— Если не возражаете, то хочу напомнить, что скоро отбой, а нам еще добираться до своих комнат. Нельзя ли побыстрей?
— Подожди. Надо придумать, как объяснить Гермионе, почему Гарри по вечерам нет в гостиной.
— А чего тут думать, – искренне удивился Драко, – скажешь, что он влюбился в какую‑нибудь девчонку с Равенкло и проводит все свободное время с ней. А я буду всеми силами изображать счастливого идиота. Надеюсь, у Грейнджер хватит ума не расспрашивать меня ни о чем.
Пока Драко говорил, Гарри то краснел, то бледнел, вспоминая свои неудавшиеся отношения с Чжоу. Он не мог вымолвить ни слова, зато Рон быстро нашелся:
— Слушай, Малфой, у тебя все мысли только об одном – то «свадьба», то «влюбился».
— Зато ваша Грейнджер оставит нас в покое и не будет допытываться, где и с кем я был. Все, а теперь пошли, пока нас не застукали.
Драко пожалел о том, что сказал про Уизли и Грейнджер, еще там в коридоре у библиотеки. Ну какая ему, в самом деле, разница. Пусть себе женятся, нарожают кучу рыжих ребятишек, будут нищими и довольными. Ему‑то что.
Тогда он решил, что сорвался из‑за упоминания об отцовском письме. Драко не знал чего ждать от посланий из дома. Каждый день он с нетерпением и страхом следил за совами, залетающими в Большой зал во время завтрака. Иногда он получал коротенькую записку от матери с дежурными фразами: «У нас все хорошо. Как ты?». Но пугали его не эти надушенные и выбеленные свитки тончайшего пергамента. Он боялся получить другой конверт – жесткий, с острыми сгибами, запечатанный отцовской печатью. Драко гнал от себя дурные мысли, но они, словно заколдованные, возвращались снова и снова. Написать самому и потребовать каких‑либо объяснений он просто не мог. Кто‑то сказал, что неизвестность – худшая из всех пыток. Но для Драко это была возможность сохранить иллюзию того, что все остается по–прежнему.
Так что не удивительно, что после слов Поттера весь страх нахлынул на него, затопляя разум, и он не сдержался, позволив себе сказать первое, что пришло в голову, скорее по привычке, чем обдуманно. Правда, удар в нос благоприятно сказался на работе его мозга и тут же привел Драко в чувство. Наверное, даже стоит поблагодарить Уизли за своевременную помощь. Кстати, вон он сопит и вертится на кровати. Тоже не спится. А может, ему действительно нравится эта Грейнджер? Драко усмехнулся было, но вспомнив Святочный бал на четвертом курсе, посерьезнел. Мысль о влюбленном Роне уже не казалась ему смешной.
— Уиз… Рон, – вовремя спохватившись, шепотом позвал Драко, – ты не спишь?
Сопение прекратилось, с соседней кровати не доносилось даже звука дыхания.
— Не хочешь говорить? Ну и ладно. Так даже лучше. Все равно я знаю, что ты меня слышишь, – говорить в пустоту было действительно легче. Неизвестно, смог бы он произнести то, что хотел, глядя в глаза. – Ты извини, что я так сказал о тебе и Гермионе. Она… ну ты и сам знаешь.
