В самом ближайшем будущем, подумал Марк. Земли Ономагула находились рядом с Гарсаврой. Йезды подступали почти к самому городу. Это был богатый дар, но и очень опасный — Туризин оставался верен себе.
И все же Император пожаловал Марку то, о чем мечтал каждый римский военачальник: землю для его солдат. Преисполненный гордости, Марк низко поклонился и прошептал Алипии:
— Ведь это ты помогла ему выбрать подарок, не так ли?
Принцесса тщательно изучала прошлое Видесса и видела, что все беды Империи начинались, когда крестьяне местной самообороны превращались в крепостных.
Алипия отрицательно покачала головой.
— Мой дядя всегда принимает решения сам. Он не спрашивает советов. — Глаза Алипии сверкнули. — Он принял хорошее решение.
Судя по всему, того же мнения держалось большинство видессиан, которые окружили Скавра, поздравляя его. Возможно, кое-кто желал заранее подольститься к человеку, столь быстро поднявшемуся в фаворе у Императора. Если среди гостей и были такие, кто считал чужеземца ниже себя, то они предусмотрительно держали свое мнение при себе.
Но Провк Марзофл оказался достаточно дерзок, чтобы выкрикнуть:
— Этот проклятый чужеземец не заслуживает милостей, которыми ты его осыпал!
Голос Туризина стал ледяным:
— Когда твоя заслуги сравняются с его заслугами, Провк, ты можешь поспорить со мной. Но до той поры изволь прикусить язык.
Разъяренный, вспыльчивый аристократ выбежал прочь. Но этот инцидент был единственным темным пятном в торжестве сегодняшнего дня.
Марку, правда, пришлось пережить еще один напряженный момент, когда Туризин подвел его к столу с подарками и осведомился:
— Полагаю, ты сумеешь объяснить вот это.
«Это» — мастерской работы небольшая резная статуэтка из слоновой кости — изображала стоящего воина. Она была выполнена в изысканном макуранском стиле. Меч, который воин держал в правой руке, был из золота, а глаза — из громадных сапфиров.
— От Вулгхаша, — вяло сказал трибун.
— Знаю. Первый подарок, доставленный после заключения мира, держу пари. Ох, чума на вас всех!
Император, казалось, забавлялся.
— Чудесный шелк, — заметил Гавр, потрогав опытной рукой знатока гладкую мягкую ткань, выкрашенную в пурпурный цвет. — Дорогой подарок. Да будет мне также дозволено узнать, откуда это взялось?
— Тамасп, — сказал Марк.
Туризин поднял бровь при этом экзотическом имени.
— А, этот караванщик!.. Но как он узнал, что ты женишься?
— Понятия не имею, — ответил трибун. Однако ничто из всего, что делал Тамасп, не могло поразить Марка сильнее. Казалось, караванщик действительно был провидцем… или же получал информацию из самых необычных источников.
Сюрпризом был и метательный нож хорошей закалки, лежавший рядом со свертком шелка. Нож был подарком Камицеза, и Марк немного этому удивился — он думал, что его бывший командир начисто лишен сентиментальности.
В зале играли арфа, несколько флейт и виолончелей. Музыка звучала мягко и спокойно. Трибун, который вообще плохо разбирался в музыке и почти не имел слуха, едва замечал ее.
Но Сенпата Свиодо она чрезвычайно раздражала. Он бросил слуге несколько медяков и передал ему пароль, чтобы тот мог сходить в казарму легионеров и его там не приняли бы за вора. Слуга убежал и вскоре вернулся с любимой лютней васпураканина.
— Ха! Молодец парень, быстро обернулся, — сказал Сенпат и дал ему еще две монетки. С этими словами молодой васпураканин одним прыжком забрался на возвышение, где пиликал оркестр. Ошеломленные музыканты остановились.
— Довольно ерунды! — крикнул Сенпат. — Сейчас вы послушаете песню, которая гораздо больше подходит к нашему празднеству!
Он ударил пальцами по струнам, заиграв быструю, звонкую и веселую мелодию. Все невольно повернулись к Сенпату, будто притянутые магнитом. Он запел сильным, чистым тенором, ударяя в такт сапогом об пол.
Не многие из присутствующих понимали слова васпурканской песни, но никто не мог усидеть на месте. Буйно-веселая мелодия понеслась по залу, и вскоре все пирующие кружились в безудержной пляске — круг налево, круг направо. Они поднимали руки, хлопали в ладоши, отбивая такт вместе с Сенпатом.
Сапожок Алипии нетерпеливо притоптывал под столом.
— Пошли, — сказала она, коснувшись рукава Марка. Он отодвинулся, поскольку танцевать по-настоящему не умел, но сдался, заметив разочарованный взгляд жены. В конце концов Марк позволил втянуть себя во внешний круг танцующих.
— Так легко ты не отделаешься! — сказал Гай Филипп. Предатель-центурион затащил Скавра с Алипией в самый центр. Остальные, смеясь и хлопая, подталкивали их все дальше и дальше, покуда молодые не очутились на открытом пространстве, где в полном одиночестве отплясывал неистовый рыжеволосый Виридовикс — неподражаемый танцор.
— Сейчас я посторонюсь, чтобы вам было где поплясать на славу, — сказал кельт, отступая.
Вот когда Скавр понял, что такое произносить проповедь после Бальзамона. Трибун брыкался и ударял ногами, иногда в такт музыке, но чаще — нет. Даже рядом с худенькой и грациозной Алипией, которая помогала ему как могла, он знал, что являл собой весьма жалкое зрелище. Но очень скоро понял, что это, в общем, не имеет значения. Жених обязан быть в центре. А до остального никому не было дела.
Сенпат Свиодо закончил песню виртуозным перебором струн, после чего выкрикнул «Хей! «и прыгнул с возвышения, держа лютню над головой. Его наградили штормом аплодисментов.
Задыхаясь и пыхтя, Марк стремительно выскочил из круга.
Таланты Сенпата и его красивое, точеное лицо привлекало к нему множество восхищенных поклонниц. Сенпат безудержно флиртовал со всеми подряд, но не делал ни одного лишнего шага. Скавр видел, как он заговорщически подмигнул жене. Неврат невозмутимо наблюдала за ним; она знала, что ее чести ничто не угрожает, и давала ему возможность забавляться.
Виридовикс, подумал Марк, после своего великолепного танца тоже, небось, купается во внимании дам. Однако Марк нигде не мог найти кельта, несмотря на то что высокий рост и огненная грива делали его заметным даже в большой толпе людей. Впрочем, Виридовикс вскоре вернулся, сопровождаемый молодой знатной дамой, которая (не очень даже скрываясь) оправляла на ходу измятое платье.
Трибун нахмурился; ему только сейчас пришло в голову, что Виридовикс исчезает не в первый раз… Кельт, должно быть, уловил выражение лица Скавра, глядящего на него через весь зал.
— Да, ты прав, — сказал Виридовикс по-латыни, когда оказался рядом с Марком. — Я свинья, это уж точно.
