Конная лавина налетела на них, точно ястреб на цыпленка. Раздался первый тупой удар. Следом все слилось в единый страшный взрыв: звуки сшибаемых тел, крики отчаяния, хряск вспарываемой плоти, треск ломающихся ребер и копий. Снующие и вопящие фигурки с легкостью разлетались по сторонам, точно игральные кости. Иные судорожно хрипели, насаженные на копья.
Таким мощным броском рыцарская конница вступала в сражение: наносила копейный удар по кавалерии неприятеля, либо врезалась в неподатливый строй плотно сбившейся пехоты, прикрытой щитами и доспехами. Поэтому горстка лесных разбойников не стала для них серьезной преградой. Всадники, казалось, даже не заметили их.
Выжившие разбойники брызнули, точно мальки от щуки. Но хищная пасть уже свершила задуманное. Кто смекалистее и проворнее — метнулся прочь, под спасительное прикрытие листвы. Но таких оказалось немного. Конница прошла сквозь незадачливых разбойников, как стрела сквозь хилую кольчугу. Прошла умело: неожиданно и быстро, не дав одуматься. Сообрази сразу и метнись в сторону, потери лесного воинства оказались бы гораздо меньше. Но в том и есть сила внезапности. Она лишает противника самого важного — времени.
Оказавшись в тылу, воины поспешно развернулись. Над общим шумом сражения прокатился повелительный голос самого барона. Следом надсадно прохрипел рог. Ночь в страхе содрогнулась и сжалась. Всадники выстроились полумесяцем, охватив кучку уцелевших вояк. Кровавые копья снова угрожающе опустились. Тот, у кого копье сломалось, выхватил меч. Разбойники в страхе принялись пятиться. Кавалеристы же, не спеша, погнали их назад, точно баранов, отбившихся от отары. Разбойники скулили, выли, бежали и спотыкались. Поднимались, затравленно оборачивались и снова бежали. Глаза их в страхе вращались и горели мольбой. Кто-то метнулся в кусты, но не достиг их спасительной тьмы. Сумрак огласил арбалетный щелчок, и стрела навылет пробила грудь смельчака.
Или труса?
Да, кто привык бить в спину, обычно дрожит от страха перед ликом опасности. Кто привык толпой нападать на одного, обычно сам скулит, оставшись в одиночку перед толпой. Героев среди таких не встретишь.
Крылья полумесяца хищно загибались, лишая разбойников последней надежды. Их оставалось немногим больше дюжины. Они пятились, обезумев от страха. От них пахло этим страхом, изначальным сладким страхом. Сердца их бешено колотились, из ран текла кровь. Свежая кровь. Я вышел из-за дубов, принюхался, облизнулся, жадно сглотнул. Мне нравится этот запах. Пускай я и не кровопийца.
Пока я нюхал и размышлял, волна преследования докатилась до меня. Невольно я оказался вовлечен в смертельную хватку полумесяца. В темноте же никто не отличил бы моих лохмотьев от одежд лесных головорезов. Вот как получилось, что перед самым моим носом возник длинный кованый наконечник, с безупречно отточенными краями. Он уже изрядно обагрился, и пах свежей смертью. Но ему, видимо, хотелось еще. Наконечник жадно дернулся вперед, чуть не проткнув мое горло. Я едва успел отпрянуть.
— Эй, там, полегче! — возмущенно возопил я, закипая от обиды. — Не на охоте свинью бьешь!
Но неугомонный всадник снова выбросил копье вперед.
— Я же сказал — полегче! — с угрозой повторил я, отбегая на пару шагов.
Меня опять никто не послушал. Копье так и метило в мою неприкрытую грудь. Тогда я подловил момент, пропустил смертоносное жало над собой, и, как в стычке с Ричардом, резко толкнул копье в сторону. Оно так же описало дугу, и так же другим концом хлестко ударило всадника по кованому боку. И он так же не удержался, потерял равновесие и скрылся по другую сторону коня. Раздался тяжелый грохот, приглушенный густой травой. За ним последовал стон, вперемешку с потоком отборных ругательств.
Недолго думая, я взлетел в седло. В спину и бок тут же уставились лезвия очередных копий. Я не вытерпел и призывно закричал:
— Да вы что, сдурели?! Это ж я, ваш второй барон!
— Путник?! — послышался хорошо знакомый голос Берда.
— Зови, как хочешь, но это я! — злобно выкрикнул я. — Тот, кого ты желал защищать, чтоб дорога скучной не казалась!
— Снова ты?! — поодаль прогремел голос барона. Он опустил копье и поднял вытянутое остроносое забрало. Рыцари называют его — «череп пса».
— Наконец-то признали, — обиженно засопел я. — Сначала в самое пекло бросили, а как больше не нужен, так и пошел вон. Так?
— Не стоит так близко принимать к сердцу, — успокаивал меня Лой де Гарра. — Тебя видимо, не узнали… а где мой плащ? Где мой любимый берет?!
— Я взял их, как плату за риск! — рассерженно сверкали мои глаза.
— Но… где они? — барон осматривал меня с головы до ног.
— Я швырнул их этим оборванцам. Как плату за развлечение.
— Вот как?! — голос барона наполнялся злостью и негодованием.
Но тут вмешался Берд.
— Милорд, твой берет сбила меткая стрела. Они метили ему в голову, но попали в берет.
— А плащ?! — грозно прикрикнул Лой. — Тоже стрелой сбили?!
— Плащ сорвали, — продолжал защищать меня Берд. — Они навалились на него со всех сторон, и вцепились в плащ.
Барон нахмурился, засопел, но тут же ткнул в меня стальным пальцем. Печатку его украшали темные пятна.
— Да, но его плащ на месте! Не странно ли?
Берд тоже удивленно посмотрел на меня. Я пожал плечами.
— Да вы на мой плащ гляньте. Кто на него позарится? Одни рваные дыры да лоскуты. А твой плащ гораздо лучше. Он теплее, он красивее, он дороже.
— Милорд, — обратился к господину Диркот, подъезжая к нам. — Позвольте я поищу. Наверняка и берет и плащ где-то под ногами.
— Ладно, черт с ними, — обреченно сказал барон и успокоился. — Но если найдете, буду благодарен…
И вдруг он хрипло захохотал. Я насупился, не понимая в чем дело. Барон смеялся и тыкал пальцем вниз. Я взглянул туда. Там стонал и цедил сквозь зубы проклятия сверженный всадник. Я пригляделся. Принюхался. Да ведь это же Ричард.
— … разрази всех этих проходимцев! Чтоб их… второй раз… сколько можно… в конце-то концов… есть ли справедливость… — неслось снизу. Ричард барахтался, пытаясь подняться.
Барон, смеясь, подвел коня и сунул ему копье. Ричард ухватился за древко, Лой потянул на себя. Воин со скрипом поднялся, точно восставший мертвец.
— Жив? — пророкотал барон.
— Жив, — кривя гримасу, выдавил Ричард. При этом прожигал меня ненавистным взглядом.
— Тогда иди за нами, — приказал барон. И добавил уже громче, обращаясь к своим рыцарям, которые успели отойти на десяток шагов, — не опускать копий! Держать шаг! Горнист!
