Ему было непривычно и тяжело идти против воли хозяина города, которому при посвящении он дал клятву верного служения, и, все же, желание дождаться прихода бога солнца было сильнее всех остальных мыслей и чувств.
Шед несколько мгновений смотрел на него, прекрасно понимая, что тот думает, чувствует сейчас: "Лишь миг, всего только взгляд на небожителя, особенно – повелителя небес, стоит не одной жизни… Даже если за этим мгновением ждет пустота", – помрачнев, он опустил голову на грудь.
Им не приходилось надеяться на благосклонность господина Шамаша. Даже если отрешиться от произошедшего, слепо уверовав в то, что случившееся не имело ничего общего с увиденным, когда глаза так часто обманываются, видя не то, что есть или не то, что нужно…
Горожане ошиблись, поверив, что Он сменил свое отношение к жертвоприношению, которое презирал и ненавидел всегда. Они ошиблись, не приняв на веру слова хозяина каравана о том, что торговцы – спутники повелителя небес. Они ошиблись, думая, что эта девушка, Мати – дочь богини снегов и повелитель небес хочет наказать ее за неверность супруги. Великие боги, да как они вообще могли хотя бы помыслить о том, что кто-то, пусть даже богиня луны, может пойти против воли господина Шамаша, нарушить данную Ему клятву, прочней которой нет ничего в мироздании!
Вот и получалось, что, стремясь угадать причину обрушившейся на город беды, они не просто совершили ошибку, но сами стали этой причиной.
Оставалась единственная надежда – может быть, они уже достаточно заплатили за все? Ведь не стал же небожитель в ярости разрушать город.
Однако, с другой стороны…
То, что происходило сейчас, могло явиться еще более ужасным наказанием, чем мгновенный конец. Если Он решил отвратить свой лик от того края земли, на котором стоял их город, и над оазисом навеки вечные нависнет пустынный мрак ночи, который не сможет разогнать вся в мире огненная вода и не согреет даже сила мага, тогда очень скоро живущим здесь самая страшная смерть будет казаться избавлением, а пустота – покоем.
– Неужели солнце никогда больше не взойдет для нас? – словно вторя его мыслям, проговорил кто-то рядом, не пытаясь скрыть своего ужаса перед возможностью подобного.
Скрипнув зубами, Шед на мгновение закрыл глаза, понимая, что не в силах дать ответ на этот вопрос. И не только спрашивавшему, но и самому себе.
– Атен… – Евсей повернулся к брату. По чертам его лицам, движениям рук было видно, как сильно он нервничает. Да, караванщикам довелось увидеть много чудес, о которых все остальные ныне живущие на земле если и знали, то только из сказок.
Но о том, что происходило этой ночью, не говорилось ни в одной легенде.
Дракон напал на своего хозяина? Невероятно! Да, крылатый зверь мог быть болен, его сознание могло быть затуманено. Но не настолько же, чтобы не узнать своего повелителя!
Что же до того, что образ дракона мог принять демон, Евсей не верил в возможность подобного, хотя бы потому, что повелитель небес в этом случае обязательно заметил бы подмену. Ведь Он видит суть созданий, не их облик. И тогда единственным возможным объяснением было – Губителю каким-то неведомым образом удалось получить власть над крылатым зверем.
Тогда солнце действительно может никогда больше не взойти.
– Атен… – он вновь и вновь, во власти всех этих мыслей и страхов, пытался заговорить с братом.
– Ну что тебе! – устало глянул на Евсея хозяин каравана. Его лицо в полутьме казалось совершенно бледным, несмотря на всполохи горевших рядом костров с огненной водой. Только веки изможденных глаз покраснели, словно края ожидавшего возвращения солнца горизонта. – Чего вы все от меня ждете? Каких ответов? – нервно взмахнул он руками. – Я только человек! Обычный человек!
– Но тебе дан дар предвидения, – не унимался летописец, который был не в силах и дальше просто стоять и ждать, когда совершится чудо.
– Дар! – фыркнул Атен.Однако презрительная усмешка быстро сменилась болезненной гримасой. – Это не дар, а скорее проклятие. Когда нужно напугать дурными страхами-предчувствиями – он тут как тут, а если требуется его помощь, предостережение – ищи свищи по пустыни… Да и вообще.. Эх, – он махнул рукой – "Что тут еще скажешь?" -И все же? – продолжал настаивать Евсей.
Хозяин каравана устремил на брата тяжелый хмурый взгляд – "Ну что ты лезешь?
Чего тебе неймется?" -Действительно, Атен… – поддержал летописца лекарь.
– Почему всем всегда кажется, что я знаю больше других! Или Шамаш, уходя вместе с богиней врачевания, сказал мне что-то, чего бы не слышали вы? Или Он говорил со мной после Своего возвращения, а не явился прямо сюда, на поляну, на этот… – он хотел сказать – демонский, гибельный, даже – нергальский обряд, но, устремив на мгновение взгляд на непроглядные мрачно-хмурые небеса, решил промолчать, боясь навлечь на всех еще большую опасность – беду, которая бы превосходила ту, что уже виделась в фантазиях о реальности.
– Но разве накануне Он не говорил с тобой о предсказаниях?
– Да неужели, знай я обо всем этом, – он обвел руками вокруг, зная, что один взгляд красноречивее множества слов, – позволил бы каравану войти в город?
– Ты ведь и хотел, чтобы мы обошли оазис стороной, – осторожно напомнил ему Лигрен. – И если бы не случившееся…
– Это Мати, – помрачнев, пробормотал Атен. Он с силой стиснул пальцы,так, что костяшки побелели, а ногти ушли глубоко в ладони, выдавливая из них капельки алой крови. – Она все знала. А я не слушал ее, старый дурак!…
– Может быть, стоит спросить у нее… – бросив взгляд на дремавшую в окружении священных зверей богини снегов девушку, начал было Шед, но торговец резко прервал мага.
– Нет! – вскричал он словно раненный зверь Его глаза налились огнем, волосы взлохматились, так что за человеческим обличием начали проглядываться черты волка, готового, вставая на защиту своего детеныша, рвать горла врагов.
– Действительно, – озабоченно глянув на брата, проговорил Евсей, – будет лучше оставить девочку в покое…
– Раньше надо было спрашивать! И слушать! – Атен тяжело дышал. На его лбу выступили капельки пота, лицо покраснело, словно от напряжения. – Ей и так столько всего пришлось пережить! Я и представить себе не могу, как невыносимо тяжело было девочке войти в город, быть здесь, зная, что ей суждено… – его дыхание перехватило и, не закончив фразы, он с силой стиснул зубы, сдерживая готовый сорваться с губ крик боли и отчаяния.
– В какое-то мгновение, – пробормотал Лигрен, – когда дракон полетел к Мати, мне показалось, что он хочет разорвать малышку в клочья…
– Не он! – резко повернувшись к своему спутнику по тропе каравана, пронзил его взглядом Атен. – Не наводи напраслину на священного зверя! Это горожане во всем виноваты! Они хотели принести мою дочь в жертву! Дракон лишь собирался забрать то, то было ему оставлено!
