— Простите, — молвил Марк, — я оговорился. Я хотел сказать, что существуют более полные сборники, авторы которых с большим тщанием собирали древние народные легенды, и проявляли больше усердия при обработке их литературным языком.
Сказал Гильперик:
— Вот как? Народные легенды? Никогда прежде ни о чем подобном не слышал! Однако вы заинтересовали меня, дражайший архивариус! Я непременно должен ознакомиться с этими сборниками. Может быть, там я найду истории, которых не читал в юности.
— К сожалению, мессир консул, — отвечал архивариус, — в нашей библиотеке нет этих сборников.
— Поистине, — воскликнул тогда Гильперик, — это великой жалости достойно, ибо было там несколько историй, обрывавшихся как бы посередине, и я очень желал бы узнать их продолжение! Так же была там некая история, которая нравилась мне больше всех других и о которой я непременно хотел бы узнать поподробнее.
Спросил Марк:
— Что это за история?
Сказал Гильперик:
— Это история о любви Лорда по имени Каэрдин к женщине по имени Соблазн. В свое время эта история сильно растревожила меня. Жаль, что у нее нет и не может быть продолжения. Ведь и Каэрдин, и Соблазн вошли в Дверь-в-Ничто, а всякий, входящий в эту Дверь, исчезает и никогда более не возвращается в мир Сущий.
Сказал Марк:
— У этой истории было продолжение.
Сказал Гильперик:
— Прошу вас, мессир, непременно расскажите мне об этом!
Сказал тогда Марк:
— Это займет некоторое время. Не лучше ли нам пройти пока в помещения, занимаемые мною и заодно перекусить? Не откажетесь ли вы, мессир консул, разделить со мною трапезу?
— С удовольствием, — сказал на это консул Гильперик.
И вот, прошли они в другую комнату, и там, подогрев воду на очаге, Марк сделал напиток из чайных листьев и предложил Гильперику кусок пирога. Затем он начал повествование…
…Когда Каэрдин взглянул на Ничто, таившееся за Дверью, то не исчез, как прочие, ибо он смотрел на Ничто не своими собственными глазами, а теми глазами, которые дала ему пустота-пламя. А следует сказать, что пустота-пламя только называется так, и это название условно; на деле же она не принадлежит к существующему миру и не имеет в нем имени. Это — бездна, это — вторжение, это — трещина в равновесии сфер, это — несуществующее. Поэтому, когда Каэрдин взглянул на Ничто, он не исчез. Когда же он шагнул за Дверь, Ничто приблизилось к нему и хотело поглотить его, но он ударил Ничто своим клинком, и оно отпрянуло, уязвленное — а ведь никто и никогда прежде не мог как-либо повредить Ничто, но оно поглощало все, что ни касалось его.
Тогда оно отползло в сильном страхе, а Каэрдин остался посреди бескрайности, которое не было бескрайностью, посреди места, которое не было местом, посреди «чего-то», в чем, однако ж, отсутствовали и время, и пространство, и материя, и энергия и все возможные свойства и качества, которые только можно вообразить и которые являются принадлежностью мира видимого и невидимого. Однако Каэрдин существовал, и его собственное существование оттесняло пустоту, а она не смела поглотить это существование, опасаясь его клинка. И вот, на границе того, чего не было, и где таилось Ничто и на границе мира как бы уже видимого, образованного волей и властью Каэрдина, возникло некое существо, назвавшееся Добрым Богом.
Сказал Добрый Бог Каэрдину:
— Зачем ты пришел сюда, отдалившись от мира, которому принадлежишь?
Сказал Каэрдин:
— Я принадлежу только себе самому. Я не являюсь принадлежностью мира, который покинул, равно как и он не является моей принадлежностью.
Сказал Добрый Бог:
— Однако, явившись сюда, ты нарушил естественный ход вещей и продолжаешь его нарушать.
Спросил Каэрдин:
— Каким же образом? Ведь я стою посреди Ничто. О каких законах можно говорить здесь, где нет ни законов, ни беззакония?
Сказал Добрый Бог:
— О Каэрдин, существование не есть принадлежность только лишь того мира, который ты знаешь. Напротив, известный тебе мир — лишь лакуна в ткани существования, бесплотный мираж. Ныне ты стоишь посреди другого мира, но не видишь его, потому что он слишком реален для тебя. Его естественный порядок ты уже успел нарушить, и нарушишь еще сильнее, если и дальше будешь находиться здесь. Уходи, тебе тут не место.
Сказал Каэрдин, усмехнувшись:
— Не знаю, высший ли это мир или нет, пусть даже и недоступный моему взору, но учтивости здесь явно не обучены. Что до того, что я каким-то образом мог повредить естественный порядок этого «высшего мира», то здесь я могу заподозрить тебя либо во лжи, либо в ошибке, ибо каким образом мираж может повредить тому, что реально?
Сказал Добрый Бог на это:
— Ты и прежде пытался управлять тем, что выходило за границы видимого мира. Благодаря стечению обстоятельств ты сумел получить власть над тремя видами того, что ты и твои сородичи называете «несуществующим», но что на самом деле существует в большей степени, чем они сами. Первое — это твоя Сила, подобной которой нет и не будет, третье — то, что явилось к тебе как пустота-пламя, но второе, посредством чего ты стал управлять и третьим — много страшнее и опаснее третьего, и это третье ты держишь в своей руке, ибо оно имеет вид меча. Ты сам не знаешь, какой силой владеешь, и что подвергаешь разрушению, и какой порядок нарушаешь, пользуясь этим мечом. Отдай его мне, и гармония высших сфер будет восстановлена, а я отпущу тебя обратно, в мир сущий.
Сказал Каэрдин:
— Скажи, о мудрец, знающий ответы на все вопросы: почему, если Ничто и пустота-пламя являются чем-то, что преисполнено высшего, неведомого мне бытия — почему все вещи реального мира, соприкасаясь с ними, подвергаются уничтожению?
Сказал Добрый Бог:
— Нетрудно ответить на твой вопрос. Также и мираж, соприкасаясь с реальными предметами, исчезает.
Сказал Каэрдин:
— Ты ловко вертишь словами, но я поймаю тебя. Если я лишь мираж, то каким же образом мне может принадлежать этот меч? Ведь не может же мираж владеть чем-то, что реально.
Ответил Добрый Бог:
— Однако мираж может околдовать человека, а человек — подчиниться миражу. То же самое с тобой и твоим клинком. Он околдован тобой.
Сказал Каэрдин с улыбкой:
— Кажется, что ты лучше, чем я, разбираешься в том, что я и что мой меч. Если это так, то отчего ты не заберешь его у меня, о справедливейший хранитель высшего равновесия?
Захотело тогда существо, назвавшее себя Добрым Богом, приблизиться к Каэрдину и забрать у него меч, но увидев, что острие клинка направлено против его груди, заколебалось и не посмело подойти ближе.
