— Сейри, скорее всего, с ним согласится. Она скажет, что в первую очередь надо спасать тебя.
— Она будет неправа. — Голос Герика был холоден.
— Так ты можешь это сделать? — шепотом спросил его Паоло.
— Сделать что?
— Освободить В'Саро. Снять чары. Ошейник. Выпустить, чтобы он помог нам до нее добраться.
— Я не знаю. Думаю, я могу вытащить его из загона… чтобы он пришел учить меня. Но ошейник… Я не знаю. Если вам нужен ваш дар…
Казалось, его это не интересует. С другой стороны, он не отказывался от разговора. Пока он соглашается говорить, чем меньше интереса, тем лучше. Я не был уверен, что он готов узнать, кто я.
— Мечом этот бой не выиграть, — сказал я. — Нам нужны именно те чары, которые могу творить я. Впрочем, я начинаю думать, что единственный настоящий чародей здесь Паоло.
Герик фыркнул.
— Он болтает с лошадьми. И заставляет людей говорить то, что они не собирались.
— Так ты можешь это сделать? — еще раз спросил Паоло.
— Мне придется подумать.
— Ты же не будешь думать долго? — поинтересовался мальчик.
— Не смогу. Осталось всего четыре дня. А потом я просто не смогу вам ничем помочь.
— Ну, хорошо.
Паоло дотронулся до прутьев клетки, и мальчики исчезли.
«Четыре дня… земля и небо…»
Если Герику удастся снять ошейник и если я еще не забыл, что нужно сделать, — назойливая неуверенность, преследовавшая меня по ночам, — я смогу вытащить нас из Се Урот. Лорды могут быть уверены, что надзирают за всеми порталами, ведущими в Авонар, но я знал другой путь, недоступный для них. Только от одной мысли мне сделалось дурно…
Правильным было бы бросить Сейри. Я отвечаю за безопасность Моста и двух миров, а это значит, что Герик намного более важен, чем моя жена. Но, лежа на соломе и уставившись в постепенно светлеющее небо, я все сильнее убеждался, что мы не можем оставить ее здесь. Забота о Сейри привела сюда Герика. И кто скажет, что попытка спасти ее не станет избавлением для него самого?
Поздно следующим днем меня вызвали в Серый дом, скрутив, точно дичь, выставленную в лавке. Герик был на тренировочной площадке, сражаясь с молодым рабом под присмотром однорукого воина. Вазрина Ваятельница! Это был Врускот.
Герик остановил поединок, когда надзиратель втащил меня через ворота.
— А, вот тот самый раб, за которым я посылал.
В мгновение ока ревущий Врускот костоломным ударом швырнул меня на землю лицом вниз, пнул в спину и обрушился на меня сверху, словно падающая башня, вышибив из меня дух. Когда я выплюнул грязь изо рта и попробовал отдышаться, солнце блеснуло на кинжале в его руке. Крутясь и извиваясь, мотая головой из стороны в сторону, я попытался сбросить эту скотину, пока он не выколол мне глаз или еще чего похуже.
— Солдат!
Мир застыл по команде. Герик спокойно стоял позади обезумевшего зида, приставив лезвие меча к его шее.
— Если твой кинжал опустится вниз хоть на волосок, твоя голова последует за ним.
Врускот колебался долго. Пенистый плевок капнул у него из угла рта, а сам он был краснее полуденной пустыни.
— Ты не причинишь вреда этому рабу. Я хочу, чтобы вы оба стали моими учителями, а если ты, по той или иной причине, осмелишься нарушить мои указания, я высушу твои мозги и вытряхну их через нос. Ты меня понял?
Невероятно. Старый зид сунул кинжал в ножны и слез с меня. Но, поднимаясь, упрямый дьявол умудрился всадить ботинок в мой живот и коснуться моего ошейника. Пока я пытался не выблевать съеденный за последние три дня хлеб перед сыном, с которым был так недолго знаком, Герик отвесил зиду пощечину тыльной стороной ладони. Судя по звуку, рука у него была на удивление сильной.
— Не испытывай мое терпение, солдат.
— Надзиратель пнул меня, чтобы я поднялся.
— Куда мне деть этого раба, молодой господин? За ним надо постоянно следить. Вы знаете, что на нем нет чар подчинения? Поскольку он все еще сражается на тренировочных поединках и на него делают ставки, надсмотрщик не разрешает этого.
— Можешь приковать его к стене. Пусть он сидит, но должен иметь возможность встать и показать движение, если я потребую.
Я невольно засомневался, не обманулся ли Паоло в этом мальчике. В его поведении не было заметно ни малейшего следа узнавания. На моем месте мог быть деревянный чурбан.
— Я сообщил уоргриву Дэймону, что, пока ты мне нужен, ты принадлежишь мне, — сказал он, затягивая перевязь на своей тонкой талии. — Будешь учить меня фехтованию вместе с этим воином. Можешь говорить, когда захочешь, пока я не отдам обратного приказа или не уйду с тренировочной площадки. Ты понял?
Я кивнул. Никогда не любил лишних разговоров.
— Ты будешь здесь и днем и ночью. Мне иногда взбредает в голову потренироваться ночью, и я не желаю ждать, пока тебя приведут.
— Разумно ли это, молодой господин? — Пылающий ненавистью Врускот забыл о дисциплине. — Таких псов, как этот, нужно держать в клетке.
— Не возражать мне, солдат! — Взгляд Герика заморозил бы и вулкан.
Пока солнце спускалось к горизонту, Герик продолжал тренировку с крепким юношей-рабом. Врускот глаз с меня не спускал, пока муштровал этих двоих, заставляя повторять сложное движение. Его выбор урока удручал, сводясь к одной из совершенно невообразимых атак, позволивших мне победить его. Только его собственная огромная сила и опыт сделали наш поединок таким долгим и трудным.
Но если Герик притворялся, у него это получалось вполне правдоподобно, и мне стоило поступать так же.
— Пользоваться слабостью противника — не всегда лучший способ атаки, молодой господин, — сказал я. — Кроме того случая, когда вы одновременно вычисляете его сильные стороны, уравновешивающие ее. Никакой поединок не бывает, прост настолько, чтоб его можно было свести к одной схеме.
Врускот, разумеется, вспылил, однако Герик снова подтвердил свою власть, предложив мне уточнить. Три часа мы потратили на урок по стратегиям атаки, так увлекшись, что едва не забыли обо всем на свете. Он был так умен, что понимал мои объяснения прежде, чем я успевал договорить, и мог делать выводы, идущие далеко за пределы текущей задачи. Я чувствовал его неистовое желание стать настоящим мастером. Никогда бы не подумал, что стану учить сына фехтованию, но я дорожил каждым мигом из этих трех часов.
Врускот кипел и неистовствовал, однако Герик отказался отпустить его.
— Ты здесь для того, чтобы защитить меня, солдат, если этот подлец дар'нети попытается причинить мне вред. Я доверяю тебе уничтожить его в этом случае.
Вечерело. Когда пришел надзиратель, чтобы забрать противника Герика, мой сын велел ему зайти позже. Но довольно скоро юный раб начал спотыкаться, и я предположил, что удобнее для Герика будет приберечь его до следующего дня.
