— И все?
— Нет, конечно. Мальчик прав. Мальчики. Мы вполне можем продемонстрировать дружеское единение. Помнишь, как мечтали? Жаль, потом каждый остался на своих ролях. Я тебе даю почву для некоторого страха, ты — сходишь с ума и ковыряешь горы в поисках не испугавшихся. Отвратительно, да? И вот теперь — прелестный повод расслабится, не находишь? Меня просто потрясает эта идейка. Давай, шевели своими запутанными мыслями. Надо устроить торжественный отъезд «героев». Обозначить, сначала слегка, намек на запредельную могучесть неких сил. Ты, как Повелитель, уже обязан делать хоть какие-то шаги к осуществлению замысла. Хватит дверь взглядом буравить. Сам виноват. Дай Элермэ время, может, хоть не простит, так ненавидеть перестанет. Ой, какие мы удивленные! Думаешь, мы ненавидеть не можем? Только цветы нюхаем?! Фи! Ты недооцениваешь противника. Меня хотя бы. Ну, например… Как насчет выползней? Давно хотел потягаться с такой тварью.
— Кончилисссь!
— А, ну значит остался только один… ты! Давай, допьем, а потом — в Чашу. Посмотрим насколько ты хорош. Стал. То есть переведем примитивную драку в поединок. А то я как-то разочарован. Твоя Темная челюсть увернулась в самый неподходящий момент. А побить тебя надо. Вытрясти, как старый коврик. Пыль выбить. Очень хочется. Уважишь гостя? Может, Элермэ посмотрит…
— Да я же тебя заломаю, Светлый!
— Ой! Сейчас допью и испугаюсь. Мой младшшший Правящий Сссобрат! Видишь, я тоже могу пошипеть. Чаша у него! Выползни! Ха! Ты против озерной гидры по пояс в камышах пробовал? Не месил еще ил ногами? Приезжай, устрою. Лаариэ за это и не любит багрянку. Двести восемнадцать завещаний — это тебе не пустяк. Могу только одно обещать: будет присутствовать Элермэ, сведу в ничью. А так — не рассчитывай! Наливай, я уже бодр как никогда.
Элермэ собралась настолько быстро, что потревожила братьев не вовремя. Они как раз оснащали план подробностями.
— Я готова!
— Дорогая сестра, — Даэрос был в приподнятом настроении. — Даже и не знаю, что сказать. Ты прекрасна как… как… Слов нет, чтобы выразить как. Но мы еще не успели переговорить с родителями.
— Скажите откуда выходим, и я пойду. Догоните. Отец прибыл с Владыкой Тиаласом, и я уже успела с ним поговорить. А это животное пойдет со мной. Он же — вьючный?
— Ну, конечно, вьючный, а так же тягловый, верховой и очень боевой Айшак. И он без меня не уйдет. Если он со мной даже в салат залез.
— Ничего. Я объясню. Он пойдет и будет тебя ждать. Ты — просто потрясающий брат, Даэрос. Такая дружба с лошаком, такое единение! Нэрнис, бери пример!
— Элермэ, сестренка, да ты не представляешь… Я на жеребце ездил! — Нэрнис не хотел сдавать позиции и становиться менее впечатляющим братом. — Чалый — просто зверь. А Айшак, это — невиданная скотина! Ты его полюбишь. Это же он расположил к себе Даэроса. Удивительно упорен! Брат его чуть не убил два раза…
— Нэрьо, не будем о прошлом. Элермэ, ты нам, конечно, будешь даже более, чем подмога. Но я должен предупредить: Нэрнис будет играть далеко не Светлую роль. Жизнь за Пределом сильно отличается от всего тебе привычного. Последний аргумент — большинство подданных буду составлять… орки. Не сделаю же я брата массовым убийцей. Нэрьо, я тебя не предупреждал, но сам-то ты догадаться мог? Или ты собирался бегать по бывшей половине территории Торговой Империи и «лопать», "чпокать" армию противника почем зря? Будь выше этого и к тебе потянутся…. Все кто не попадя. Элермэ?
— Я уже приняла решение. Я иду с вами. Нэрьо, я не знаю, как далеко идут планы Даэроса, но… Мне нужен новый дом.
— Сестра, мне Выползня убить или как? — Даэрос был предельно серьезен. — Амалироса? А?
— Нет. Исключено. Потом объясню. Так куда мне идти с Айшаком?
— Ну, если ты его уведешь, спускайся вниз, в Зал Совета и иди по новому коридору. За… Н-да, Нэрьо, с нас еще кресло. Элермэ, спросишь, где раньше кресло Повелителя стояло. Или так — сводчатый проход с резной аркой. Она одна такая. Туда и иди. Мы с братом бегом догоним.
Переговоры с Айшаком выглядели как игра в гляделки. Итог был обескураживающий. Айшак прикинулся обычным лошаком и поплелся за Светлой Вестницей. Только напоследок шевельнул ушами. Мол, не обижайся «жеребец», для дела надо. Элермэ потрепала его за холку, и все-таки удивила больше, чем могла: "Какой милый полуослик!".
Нофер Руалон прослезился. Ему казалось, что спокойная жизнь скоро вернется в его многострадальный, с некоторых пор, ноферат.
Поначалу он испугался. Когда двенадцать гномов на этих «айшаках» ворвались с клубами пыли во двор Замка и потребовали предъявить дочь, он даже заподозрил их в желании извести под корень такое наследие. Для начала, они нисколько не обратили внимания на указанный в письме порядок опознания. Им было глубоко плевать на "раз в три дня". Наоборот — все и сразу. Непочтительно.
Вайола, в выправленной и начищенной «золотой» кирасе была того же мнения. Она явилась с секирой и подругой, вооруженной увесистой книгой. Две озлобленные Девы, это — почти буря. Сам нофер только успел сбегать в оружейную, схватить меч и с трех прыжков подцепить и сдернуть со стены голову несчастной хрюшки. Он-то помнил, насколько устрашающе выглядит это произведение чучельного искусства. Видимо, именно это и привело гномов хоть к некоторому достойному восприятию действительности.
Когда Благородный Крист обошел дев и встал перед ними с мечом, свиной головой с железными клыками и в старом шелковом халате, никто не усомнился в серьезности его намерений:
— Каждый, кто посмеет оскорбить мою Дочь, будет похоронен в свинарнике!
А гномы и не собирались оскорблять. Рыжебородый Мастер Бройд, выполз из седла и, не меняя положения растопыренных ног — прикипел, видимо за время скачки, — пошел вперед с распростертыми объятиями. Родная кровь, она даже через горы пробивается, вытачивая их, как вода, по капле. А тут такое прекрасное вместилище этой самой крови. Глава клана Секиры и Кирки был счастлив вдвойне. Во-первых — дочь. Это редкое счастье в любом семействе. Во-вторых, до невозможности, до спертого гномского дыхания красивая. Да за такую восхитительную красоту должны передраться насмерть все кланы. То-то сопровождающие (даже женатые) бороды тискают. А что дальше будет… Нет, гномы не уважают картины и портреты. Но выложить этот несравненный образ из камня смогут многие. И будут. Можно даже простить Кербену. За такое — аж раза два. Ничего человеческого! Выносила, как кобыла айшака! Но красота-то какая! Хоть вторую секиру дари.
Отец и дочь стукнулись, обнимаясь. Мастер, стальными накладками на кожаной куртке, его дитя своей несравненной кирасой. Рыжие косы сплелись с рыжей бородой и усами.
