В ее глазах стояли слезы, покрывавшиеся ледяной коркой прямо в излучинах век, белые онемевшие губы, чуть слышно прошептали:
- Прости меня, госпожа Айя! Я не должна была верить во всю ту ложь, которую выдумал для меня Лаль! Я… Я не прошу Тебя о помощи, понимая, что не заслужила ее…
Тишина была ей ответом. Метель утихла, задумалась о чем-то своем. Однако в ней не было и тени тепла, лишь отрешенное созерцание, безразличие и, может быть, где-то в глубине - ожидание, но не деятельное, отрешенное. Если в Мати и оставалась надежда, что богиня снегов простит ее и поможет, она очень быстро покинула остывавшее тело. Разум перестал думать, сердце чувствовать, а душа верить. Лишь дух плыл по воздушным волнам, медленно приближаясь к черте, из-за которой не будет возврата.
Она действительно повзрослела, расставшись с детскими грезами. Но слишком поздно.
- Слишком поздно. Теперь я не помешаю вашим планам. Не отниму души моих близких, которые навеки, даже после смерти, останутся во власти призраков мечты, потому что будут помнить только ее. Я ничего не могу сделать… - она смирилась со своим бессилием, маленькая девочка, замерзавшая в снегах пустыни. Глаза закрылись, покрытые белым пухом снежинок, которые больше не таяли на ее лице.
Даже дыхание стало холодным, не срываясь робким облаком тепла с замерзших губ.
Голос ветров звучал тихо и вкрадчиво, словно с ней говорил старый добрый друг.
Он пытался что-то ей сказать, втолковать, а она отмахивалась от него, как от прилипчивого снега, готовая слушать только вестников смерти.
Но был еще один голос… Он пробился сквозь снег и холод, заставило ее проснуться, открыв глаза, встрепенуться, вскочить…
- Не сдавайся, борись!
Мати тотчас узнала его:
- Шамаш! - даже забыв обо всем на свете, отказавшись от самой себя, о нем она помнила.
Мати поспешно села на снежном одеяле, закрутила головой, ища его, но не находя.
- Борись! Ты сможешь! - голос звучал так, словно шел из-за пределов этого мира, извне, непостижимо далеко…
- Но я… - что она могла - маленькая смертная, у которой даже не осталось сил, чтобы противостоять порывам ветра, норовившим уложить ее обратно, в снега пустыни.
- Если не осталось сил внутри, ищи их вовне, в окружающем тебя мире!
- В снежной пустыне? Но здесь ничего нет!
- Для других, кем бы они ни были - людьми, духами или демонами - может быть. Но не для тебя, Айя!
Услышав это имя, она вздрогнула, застыла на миг, словно заледенев, не понимая, что происходит, но уже зная, что случилось что-то… что-то такое же важное, как рождение и смерть.
А затем, не понимая, что делает, она раскинула руки, открываясь порывам ветра. И та сила, которая должна была убить ее, ломая точно хрупкое юное деревце, дерзнувшее вырасти на границе снегов, вместо этого влилась в нее, полня неведомым доселе могуществом. Ее охватило незнакомое чувство целостности, завершенности. Наконец-то, она нашла себя, стала собой.
Несколько мгновений она стояла, прикрыв глаза, привыкая к переменам, размещая в памяти новые старые воспоминания, при этом, придирчиво оценивая каждое, не ставя ни одно из них прежде памяти тех дней, когда была всего лишь маленькой караванщицей. Дороже них у нее не было ничего. Они составляли самую ее сущность.
Прошло несколько мгновений. А затем ее глаза - две синие небесные бездны, в которых полыхал ледяной огонь - сощурились, внимательно оглядели все вокруг. По мере того, как пламенный взгляд прожигал полотно окружавшего ее мира, обнаруживая за ним лишь пустоту, губы презрительно кривились:
- Миражи! Кругом одни миражи!
Она даже не взмахнула рукой, так, чуть заметно шевельнула, словно сворачивая свиток. И небо сложилось с землей, прошитое нитями ветров, чтобы затем исчезнуть среди ночной мглы.
Мгновение - и Айя стояла посреди зала теней черного храма Курунфа.
Вокруг не было никого.
"Вот и славно".
Ей не хотелось встречаться с создателями города. То, что она собиралась сделать, было лучше начинать, не слыша возражений и мольбы о милости. Ведь ее нынешняя, наполовину человеческая душа была такой чуткой, трепетной! Ей было не чуждо сочувствие - в общем-то, демоны не совершили ничего такого, чем заслужили бы в ее глазах наказания. Да, их шутка была довольно бесцеремонной и грубой, но разве не она помогла ей вновь стать самой собой? Если кто и был, виноват, так это Лаль.
Но с ним она собиралась разобраться потом.
"Все в свое время…" -Сладостный миг мести! - с мечтательной задумчивостью прошептала она. А затем, вздохнув, прицыкнула: - Как бы ни было жалко, каким бы прекрасным ни казался Курунф, мне придется его разрушить. Конечно, я могла бы найти другой, пусть не столь простой, но такой же действенный способ освободить всех, попавших в ловушку Курунфа, однако у меня нет на это времени.
И поэтому когда до ее слуха донеслось испуганное:
- Богиня снегов…
Она недовольно поморщилась.
- Уходите, - не оборачиваясь, бросила Айя.
- Ты… Ты ведь не уничтожишь наш город? - призраки не вставали стеной до потолка, а скользили поджавшими хвосты псами у ее ног.
- Назовите хоть одну причину, почему нет! - презрительно хмыкнула она.
- Но… - демоны растерялись, не зная, что делать. Что они могли противопоставить могущественной богини, кроме этого жалкого униженного лепета? -Но Курунф не мешает Тебе, не может мешать! Он… Он всего лишь мираж, который не претендует на Твои земли!
- Разве не на них он стоит? И, потом, вы похитили тех, кто принадлежит мне!
- Мы отдадим!
- Нет! - холодно отрезала небожительница.
- Но госпожа Айя…
- Уходите! - повторила богиня, на этот раз - с угрозой.
- Л-ладно… - переглянувшись, согласились демоны, смиряясь со своим поражением.
Слишком легко и быстро.
"Странно", - Айя нахмурилась. Она достаточно хорошо знала демонов, чтобы понимать: эти крохоборы по доброй воле не отдадут и мгновения, попавшего к ним в лапы. Да они скорее сожгут себя собственным огнем, чем вот так просто - "Нате вам! " - отдать свое, кровное!…А еще они не любят проигрывать. Нет, не нравилось ей все это…
Хотя, конечно, не с ней им тягаться. И демоны прекрасно понимали, что богиня снегов заморозит их, обращая в свои ледяные игрушки, быстрее, чем те успеют шелохнуться.
Между тем призраки, превращаясь в пар, стали сползать в щели, образовавшиеся в черном полу.
- Нет, подождите! - остановил их резкий нервный возглас.
Затрепетав, тени расступились, пропуская вперед высокого сухощавого юношу.
- Ты! - брови повелительницы снегов сошлись на переносице. В глазах вспыхнуло алое пламя ярости.
