Глупость какая!
Но она скажет ему об этом как-нибудь потом, когда они останутся наедине. А пока что Шане довольно было ощущать, что ей не придется больше в одиночку нести ношу этого имени — Проклятие Эльфов…
— Мы переместились утром на то место, откуда вы начинали, а потом прилетели сюда. Но мы никак не ожидали, что вы разбудите чудовище! И должен тебе сказать, что последние минуты — когда эта машина накинулась на вас, а мы только подлетали, — были худшими в моей жизни, — подытожил Лоррин.
— Уверяю тебя, мы тоже отнюдь не наслаждались ими, — проворчал Кеман.
— Так вот почему ты набросился на эту пакость! — воскликнула Шана.
— Что, по-твоему, я мог ввязаться в эту заварушку, не представляя, что делаю? Ты меня, что, за дурака считаешь? — с чувством оскорбленного достоинства произнес Кеман. — Ну, спасибо! Я бы и один справился. Из пещеры мы выбрались практически самостоятельно. И я точно знаю, что смог бы и сам завалить вход и задержать машину — по крайней мере, настолько, чтобы мы успели отсюда убраться. Ну да, естественно, я обрадовался, когда нам пришли на помощь, и вместе легче было закупоривать пещеру.
Но мы и втроем прекрасно бы управились.
— Мог бы хотя бы сказать мне, что помощь близка! — заметила Шана — как ей казалось, совершенно резонно.
Но Кеман лишь фыркнул, и Шана на миг обозлилась на него.
— Некогда мне было с тобой разговоры разводить! — заявил он, глядя на нее почти так же раздраженно, как она на него. — И ничего такого особенного с нами не происходило!
Шана решила не ссориться с ним — но, надо признаться, она никак не ожидала подобного отношения со стороны Кемана. Кемана, ее маленького братика, который всегда был таким добрым…
«И который успел вырасти…»
Ладно, она это запомнит на будущее. «Мужчины! — сердито подумала Шана. — Пока Кеман был драконенышем, он был куда разумнее!» В конце концов она решила, что это он, должно быть, выпендривается перед Дорой.
Кеман больше не мальчишка, и, похоже, теперь он рвется самоутверждаться, как всякий взрослый мужчина.
Вот он и принялся вести себя в точности как и прочие молодые драконы, которых она знала. А также как молодые волшебники и люди В следующий раз он небось ввяжется в какую-нибудь потасовку или примется выписывать финты в небе, чтобы только восхитить Дору.
Лоррин, должно быть, догадался, о чем думает Шана — или она думала чересчур громко.
— "Не волнуйся, — сказал он, пожав ей руку. — С возрастом это пройдет. Честное слово. Я сам такой был".
— "Хвала Предкам — отозвалась Шана. К ней понемногу стала возвращаться способность смотреть на происходящее с юмором. — Если бы ты начал так выделываться, я бы отослала тебя к Железному Народу — там бы из тебя быстро дурь выколотили!"
— Ну, я могу сказать лишь одно: я очень рад, что вы подоспели вовремя, — с пылом произнес Киртиан и благодарно хлопнул Кемана по боку. — Что бы там ни было, в этой пещере — пускай оно останется там навеки!
Он содрогнулся и умолк. Но Шана подумала: интересно, а Киртиан не передумает со временем? В конце концов, его отец — то есть то, что осталось от его отца, — по-прежнему находился там.
Ну, это не ее проблема. Киртиан теперь знает, с чем может столкнуться, и если вдруг он когда-нибудь решит вернуться, ему хватит ума заручиться надежной поддержкой.
Ну а поскольку у него нет леди, на которую он рвался бы произвести впечатление, он авось будет действовать разумно, а не так, как некоторые молодые драконы.
Шана на миг прислушалась: что там творится вокруг лагеря? Шум, доносящийся из-под горы, определенно сделался тише.
— Да, а Каэллаха вы нашли? — поинтересовалась она, вспомнив, что изначально привело сюда их спасителей.
— Мы нашли, куда он перенесся — и как он только умудрился овладеть этим заклинанием?! — а потом нашли место, где на него накинулась невидимая тварь, — угрюмо отозвался Лоррин. — Мы не пошли за ней в ее логово. Там, на тропе, было столько крови, что можно не сомневаться: она закусила Каэллахом.
От удивления Шана разинула рот. Она даже не знала, что тут можно сказать. Лоррин подождал несколько секунд, потом продолжил:
— Я думаю, лучше пускай его считают сгинувшим невесть куда. Если прочие старые нытики будут подозревать, что он смылся в старую Цитадель или еще куда-нибудь, прихватив их пожитки, и теперь живет там в роскоши и таскает всякие ценные вещи у эльфийских лордов, они не станут делать из него мученика и молиться на него.
— Ну а если они узнают, что он погиб из-за собственной глупости?.. — предположила Шана. — Разве это не подорвет их доверия к нему?
— Тогда кто-нибудь может исхитриться и представить это дело так, как будто его смерть подстроена тобою, — скривившись, сказал Лоррин. Огонь на миг вспыхнул особенно ярко, и в его свете все лица показались какими-то… сосредоточенными. — Ведь доказательств-то никаких не будет, кроме наших слов.
— А кто-нибудь достаточно умный может выставить его мучеником, даже если остальные поверят, что его убила невидимая тварь, — неожиданно произнес Киртиан. — В конце концов, он ведь был последним сторонником старого порядка и пытался добыть сведения, которые раскрыли бы глаза всем остальным и показали, что ты предаешь свой народ. Так что он не умер из-за собственной глупости, а пожертвовал собою ради того, чтобы открыть истину.
Шана потрясенно уставилась на эльфийского лорда.
«Ну он дает! А ведь такое вполне возможно — еще как возможно! Но мне бы это никогда и в голову не пришло!»
Даже Лоррин и тот был удивлен.
— Я рад, что вы на нашей стороне, — произнес он, взяв себя в руки. — Если вы способны придумывать такое…
Киртиан пожал плечами. Взгляд его был печален.
— Раньше я этого не умел, — заметил он. — Думаю, мне следует поблагодарить моего покойного кузена Аэлмаркина за образование — и за утрату наивности.
Он улыбнулся и стал больше похож на себя прежнего.
— Ну, ваш кузен получил по заслугам! — заявил Кеман.
Но Киртиан, содрогнувшись, возразил:
— Я, конечно, очень рад, что мне не придется больше опасаться его происков — но такой смерти я не пожелал бы никому!
Шана поджала губы. Нет, она не настолько великодушна. Особенно если учесть — эта мысль пришла ей в голову лишь сейчас, — что это, скорее всего, именно Аэлмаркин разбудил проклятую машину.
— Думаю, он бы о вас этого не сказал, — бесцеремонно заметила она.
Киртиан вздохнул; лицо его было усталым и печальным.
— Наверное, вы правы. То есть не наверное, а точно правы. Но если я буду так думать, то стану похож на него, а я этого не желаю. — На щеках его заиграли желваки. — Я отказываюсь опускаться до него. Потому я его прощаю.
