— Эй, позовите Напта, — приказал Зесатам стоявшему у стены слуге. Тот поклонился.
Старший писец инспектора возбужденно потер руки.
— Вы звали меня, господин? — в зал, кланяясь, вошел здоровенный укр в белой набедренной повязке и черно-красном платке.
Зесатам обернулся к жрецу.
— Сможет твой охранник победить моего телохранителя?
— Не знаю, господин, — с сомнением покачал головой тот, глядя на могучие мышцы, перекатывавшиеся под черной кожей.
— Испытаем? — предложил хозяин и, не дожидаясь согласия гостя, объявил. — Давайте выйдем из дома, пусть борются на просторе. Пошлите кого-нибудь на причал, пусть позовут охранника уважаемого Тусета!
— Его зовут Треплос! — крикнул вслед слуге жрец, опасаясь, что вместо него может прийти Алекс.
Гости расселись на скамейках, а для Тусета и хозяев принесли складные стульчики. Откуда-то появились столики с фруктами и пивом.
Жрец мысленно перевел дух, когда в воротах усадьбы появился Треплос в сопровождении слуги.
Юноша с достоинством поклонился старшему писцу, потом Тусету и всем остальным.
— Наш гостеприимный хозяин хочет, чтобы ты продемонстрировал свое умение борца, — сказал по либрийски жрец и указал на укра, скрестившего на груди могучие руки.
— Я готов, — согласился поэт и расправил плечи, позволяя по достоинству оценить красоту и гармоничное сложение его тела. — Но мне нужно знать правила, чтобы случайно не проиграть.
— Что он говорит? — спросил старший писец.
— Уточняет правила, — ответил жрец. — Он же чужеземец.
— Скажи, что запрещены любые удары, — стал перечислять Зесатам. — Нельзя царапаться, кусаться, выдавливать глаза и хвататься за промежность. И еще скажи, что я ставлю против него вот это!
Молодой человек снял с руки золотой витой браслет.
Тусет огорченно крякнул, но не ответить на вызов не мог.
— А я ставлю ожерелье на своего борца!
— Прекрасно! — хозяин хлопнул в ладоши. — Начинайте!
— Постойте, господа! — поднял руку Треплос.
— В чем дело? — нахмурился Зесатам.
— Я хотел бы продемонстрировать другие таланты, господин маг, — нагло заявил поэт. — Пусть позовут Айри. После боя она будет мне переводить.
Тусет передал просьбу хозяину, и тот, заинтересовавшись, сейчас же распорядился послать за служанкой.
Повинуясь команде господина, укр бросился в атаку, широко расставив руки. Поэт дал ему схватить себя за плечи, после чего резко рванулся назад, увлекая противника за собой, одновременно упираясь ногой тому в живот.
— Молодец! — азартно вскричал старший писец и хлопнул ладонью по подлокотнику.
Укр, по-звериному изогнувшись, вскочил и пошел на противника. На этот раз поэту не удалось вырваться из его объятий, и они рухнули на траву. На какой-то миг жрецу стало жалко своего ожерелья, но Треплос не врал, когда называл себя лучшим борцом Милеты. Умение и ловкость победили грубую силу. Укр оказался повержен, и гордый поэт, тяжело дыша, встал, протягивая противнику руку.
— Господин, скажи, что для меня честь бороться с таким могучим соперником.
Чернокожий что-то буркнул, гневно сверкнув глазами.
Треплос огляделся и заметил скромно стоявшую Айри.
— Я не только борец, но и поэт, — сказал он и, дождавшись, когда девочка перевела его слова, продолжил. — Вот только я еще плохо знаю ваш прекрасный язык. Поэтому мне будет помогать служанка нашего господина.
— Он хочет почитать стихи? — удивленно, и как показалось жрецу, разочарованно спросил хозяин.
— Да, господин Зесатам, если конечно ты позволишь, — ответил Тусет.
— Пусть попробует, — махнул рукой хозяин.
— Специально для улучшения аппетита, — провозгласил Треплос и стал читать, позволяя Айри переводить каждую строфу.
Когда-то — к сведенью людей —
я первым был среди гусей
на родине моей.
Терпеть изволь
такую боль:
на раны сыплют соль!
И тем не очень я горжусь,
что сейчас на вертеле верчусь,
вот-вот в жаркое превращусь.
Ах, я бескрылый инвалид!
Я едким уксусом облит.
Всё ноет и всё болит.!
Кто крыльев белизной блистал,
как ворон черный, черен стал.
Мой смертный час настал!
Ощипан шайкой поваров,
лежу на блюде. Я — готов.
И слышу только лязг зубов.
Поэт поклонился. Какое-то время все молчали. Тишину нарушило робкое хихиканье сына хозяина дома. Отец строго взглянул на него и, не удержавшись, засмеялся сам.
Улыбаясь вместе со всеми, Тусет видел, как его слуги облегченно перевели дух.
— Эй, кто-нибудь! — крикнул Зесатам. — Принесите им жареного гуся. Заслужили. Да и нам не мешает подкрепиться.
Гости вернулись за накрытые столы, а жрец положил в сумку золотой браслет.
На этот раз он не стал отказываться от предложенного гостеприимства и заночевал в доме старшего писца.
Утром его разбудили две молоденькие служанки. Тусету помогли умыться, побрили голову, принесли прекрасную косметику и большое серебряное зеркало. Приведя себя в порядок, жрец, постукивая по полу посохом, неторопливо проследовал в центральный зал, где слуги под руководством супруги старшего писаря уже накрывали на стол.
На женщине было светло-зеленое платье и новый парик, двумя длинными прядями спускавшийся на покатые плечи. Заметив гостя, она с милой улыбкой поспешила ему навстречу.
— Хорошо выспались, мудрец?
— Замечательно! Наконец-то я почувствовал себя на родине, госпожа, — улыбнулся тот. — А где ваш уважаемый супруг?
— На дворе отдает распоряжения помощнику, — ответила хозяйка и, чуть склонив голову, спросила. — Я видела на вашей служанке странное платье. Такое носят в Нидосе?
— Нет, — после короткого замешательства ответил Тусет. — Это мой слуга перешил для неё одно из келлуанских.
Женщина вздернула аккуратно выщипанную бровь.
— Вы не будете возражать, если я рассмотрю её одежду поближе?
— Конечно, — радушно улыбнулся гость. — Но Айри сейчас на берегу.
Он замолчал и смущенно кашлянул.
— Вообще-то её зовут Анукрис, — проговорил старик.
— Она келлуанка?! — удивилась женщина. — Вы говорили она из Нидоса?
— Девочка попала туда четыре года назад, — Тусет вздохнул. — Какие-то негодяи продали ее работорговцам.
— Какой ужас! — всплеснула руками собеседница и понимающе кивнула.
— Она пришла на восходе солнца, чтобы помочь своему господину умыться. Я еще удивилась, откуда такая преданность у девицы из гнезда преступности и разврата. Теперь понятно.
