Но где же она? Может, уже в своей комнате, оправляется от последствий столь могущественного Ремесла? Возможно, Дрейка должна была сообщить им именно об этом — что Джанелль удалось предотвратить войну и Кэйлеер теперь в безопасности? Да, скорее всего, так и есть. Как только объявление прозвучит, он проберется в ее покои и будет рядом. Нет, пожалуй, сначала лучше искупаться. В данный момент он пах не самым лучшим образом.
И все-таки, где же она?
Деймон покосился на Лорна, и в его душе вспыхнул первый проблеск беспокойства.
Нет. Они ведь спасли ее. Треугольник спас ее. Ведьма потратила слишком много собственной силы, вылетела вверх, воспарив высоко над бездной, а затем рухнула в пропасть… но ведь они не дали ей упасть. Они не дали ей упасть.
Люцивар встал рядом с ним так близко, что коснулся брата плечом. Сэйтан сделал шаг вперед с другой стороны, ведя под руку Сюрреаль.
Дрейка подняла что-то с Трона, помедлила, обернулась к ним.
Деймон застыл.
Она держала в руках скипетр Джанелль. Но металл местами расплавился, покорежился, а два Эбеновых Камня были разбиты. Не просто опустошены. Разбиты. Как и длинный витой рог.
— Королевы Эбенового Ассскави большше нет, — тихо произнесла Дрейка. — Темный Двор отныне не сссущщесствует.
Кто-то начал кричать, испустив вопль, исполненный паники, гнева, неверия, боли.
Только когда Люцивар и Сэйтан схватили его, не давая кинуться вперед, Деймон понял, что кричит он сам.
16. Кэйлеер
— И какой в этом всем был смысл? — сердито спросила Габриэль, даже не пытаясь вытереть слезы, свободно бегущие по щекам. — Зачем было отдавать воспоминания, если от них никакого толку?
Сюрреаль пригладила рукой волосы и решила, что, даже если она кого-то побьет, это не сильно поможет делу. Хотя… По крайней мере, ей самой станет чуточку легче. Хвала Тьме, им с дядей Сэйтаном удалось накачать Деймона сильным снотворным. Он не перенес бы сейчас всего этого.
Сюрреаль очень хотелось узнать побольше обо всей этой кутерьме с воспоминаниями, однако куда больше ее заинтересовал тот факт, что Терса казалась совершенно спокойной и безмятежной — разве что несколько раздраженной. Нужно сделать что-то очень серьезное, чтобы рассердить ее.
— Да, Терса, — осторожно, на пробу произнесла Карла, — какой в этом был смысл?
— Кровь — река памяти. И Кровь будет петь Крови, — ответила Терса.
Габриэль отпустила едкий и весьма непристойный комментарий.
— Заткнись, Габриэль! — рявкнула Сюрреаль.
Терса сидела на длинном столе перед диваном, рядом с грудой деревянных блоков. Сюрреаль опустилась рядом с ней на колени.
— Для чего были нужны воспоминания? — тихо спросила она.
Терса откинула с лица спутанные черные волосы.
— Чтобы напитать паутину мечты. Она уже не была такой же законченной и целостной. Она жила, она росла.
— Но ее нет! — взвыла Моргана, разразившись рыданиями.
— Королевы больше нет, — с жаром произнесла Терса. — Но неужели для вас всех она была лишь этим?
— Нет, — произнесла Карла. — Она была просто Джанелль. И этого было достаточно.
— Именно, — произнесла Терса. — Этого достаточно и сейчас.
Сюрреаль подскочила, едва осмеливаясь надеяться. Коснувшись руки Терсы, она подождала немного и, убедившись, что завладела вниманием женщины, спросила:
— Королевы больше нет, но Джанелль осталась, верно?
Терса помедлила с ответом.
— Сейчас нельзя еще сказать наверняка. Но треугольник не дал мечте вернуться во Тьму, и теперь родство борется, чтобы удержать мечту во плоти.
Это заявление вызвало бурю негодования со стороны Габриэль и Карлы.
— Подожди-ка минутку, — нахмурилась Королева Деа аль Мон, взглянув на Карлу, согласно кивнувшую ей. — Если Джанелль пострадала и ей нужна Целительница, то с ней должны быть мы.
— Нет, — резко отозвалась Терса. Ее гнев наконец вырвался на свободу. — С ней должны быть не вы. Вы не сможете взглянуть на то, что произошло с плотью, и поверить в то, что она выживет. Но родство не будет сомневаться. Родство не будет верить в иное. Вот почему, если это возможно, исцелить ее могут только они. — Она вскочила и выбежала из комнаты.
Сюрреаль подождала немного, а затем последовала за женщиной. Ей не удалось отыскать Терсу, зато поблизости сидел Сероклык, взволнованно скуля.
Она присмотрелась к волку. Родство не сомневается. Оно будет бороться за свою мечту клыками и когтями и не сдастся никогда. Что ж, может, у нее слишком слабый нюх, чтобы чуять столько же запахов, однако она с легкостью может научиться быть такой же упрямой, как волк. Она тоже сцепит клыки и будет держаться за веру в то, что Джанелль просто поправляется от тяжелых потрясений в тихом месте, восстанавливаясь после сложнейшего заклинания. Она погрузится в это чувство и ни за что не отпустит его.
Ради Джанелль.
Ради Деймона.
И ради себя самой. Она очень хотела вернуть свою подругу.
1. Кэйлеер
Деймон спустился вниз по ступенькам, которые вели в сад. Тот самый сад с двумя статуями.
Очухавшись после снотворного, которое в него запихнули Сюрреаль и Сэйтан, он попросил разрешения покинуть Цитадель. Они отправились с ним. И Терса тоже.
Люцивар остался.
Это произошло неделю назад.
Деймон не мог вспомнить, что именно делал все эти дни. Они просто шли. А ночью…
Ночью он потихоньку выбирался из своей кровати и пробирался в постель Джанелль, потому что только там мог заснуть. Окутанный ее запахом, лежа в темноте, он готов был поверить, что она просто ушла куда-то ненадолго, что однажды утром он проснется и обнаружит ее рядом с собой.
Деймон уставился на статую зверя, протянувшего свою то ли руку, то ли лапу к беззащитной спящей женщине. Полуживотное-получеловек. Дикая ярость, оберегающая красоту. Но теперь он видел в глазах зверя кое-что еще — муку, цену, которую иногда необходимо заплатить.
Он отвернулся от зверя, подошел ко второй статуе и вгляделся в черты женщины — в это знакомое, любимое лицо. Он долго не мог отвести от него глаз.
И снова навернулись слезы. Боль не покидала его ни на миг.
— Терса все время твердит, что все будет хорошо, что я должен верить той, что способна видеть, — сказал он статуе. — Сюрреаль все время твердит, что нельзя сдаваться, что родство способно вернуть тебя. И я хочу верить в это. Мне нужно верить в это. Однако, когда я задаю Терсе прямой вопрос о тебе, она медлит, говорит, что еще слишком рано что-то утверждать, что родство борется, пытаясь удержать мечту в ее плоти. Борется, чтобы удержать мечту во плоти. — Он горько рассмеялся. — Но они ведь прикладывают столько сил не для того, чтобы удержать мечту во плоти, Джанелль. Они пытаются собрать тебя заново, чтобы мечте было куда возвращаться. И ты знала, что произойдет, не так ли? Когда ты решила пойти на это, ты знала.
