Перед сном я еще раз покормил ее. Мы уснули, повиснув на креплениях и укутавшись в комбинезон. Ты обязательно поправишься, Ари-Ару.
- Убийца, - сказал мне Мышонок. В его глазах застыл страх.
- Мясник, - спряталась в лапах Ниро. Она дрожала.
- Босс... - сглотнул Бурошкур. Его хвост нервно метался из стороны в сторону.
Все они боялись меня. Я стал лишним. Я шагнул за черту, откуда нельзя вернуться. Раньше это расстроило бы меня. Но теперь я не чувствовал ничего.
Я открыл глаза. Ари-Ару все так же безмолвно смотрела в пустоту. Я прикрыл ее веки и перевернул на другой бок. Ее крылья выглядели потрепанными и слабыми. Я закрыл глаза.
- Предатель. Пират! - разозлился Йокта.
- Мы насадим твою голову на шипы райза, - пообещал Чаро.
- Ты больше не часть коричневого племени, - сплюнул Раг-Баг.
Мне нечего было ответить. Я слушал их упреки и ничего не ощущал, потому что жестокие слова и осуждающие взгляды исчезали в пустоте внутри меня.
Я открыл глаза. Ари-Ару дрожала. Я плотнее укутал ее в комбинезон и долго растирал ее шерсть, пока она не перестала трястись. Надо было прихватить одну из синих шкур, которые носили безволосые гремлины. Я закрыл глаза.
- Ты нанес себе глубокую рану, Лак-Лик. Она не заживет. Ты больше никогда не будешь прежним, - сочувственно изрек Бип-Боп.
- Никогда, - согласился я.
Бип-Боп покачал головой.
Проснувшись, я вновь покормил Ари-Ару и продолжил подъем. Левой, правой, левой, правой. Только сейчас я понял, что перестал бояться высоты. Меня прекратили преследовать навязчивые мысли о падении, а сама возможность упасть больше не была чем-то страшным и тревожным.
Во время подъема я рассказывал Ари-Ару истории, как когда-то Бип-Бопу. Я говорил только о том, что казалось хорошим и радостным. Иногда я сочинял глупые стишки и читал их вслух. Иногда воображал, что будет наверху, когда мы туда доберемся. А временами фантазировал на тему того, чем сейчас занимались синие гремлины. Я нес всякую чушь, лишь бы не молчать.
Мои слова таяли в пустоте. Ари-Ару не отвечала.
Зато она поправлялась. Срослись подрезанные крылья, зажила исколотая лапа. Ее шерсть стала плотнее и ярче, шрамы затянулись и покрылись белым пушком, хвост стал пушистым. Кожа больше не шелушилась, стала бархатистой и приобрела здоровый оттенок. Ари-Ару все еще казалась больной и худой, но с каждой ночью выглядела лучше. Ее регенерация была потрясающей. Если бы она только не молчала.
Так прошло пятнадцать суток, и рюкзак наполовину опустел. Мегастена стала прочней, и вбивать в нее кирки стало сложнее. Может, это просто кирки затупились. Или я стал слабее. Из-за этого подъем замедлился.
Когда кирки пришлось вбивать в стену несколькими ударами, меня посетила интересная мысль. Никто из синих гремлинов не видел вершины, хотя их станции ездили по всей Мегастене и чинили поломки. Это значило, что либо вершины не было, либо поломки никогда не происходили наверху. Получается, верхняя часть Мегастены была очень крепкой и надежной. Быть может, мы уже недалеко от цели. Кто-то зашевелился за спиной.
Я посмотрел вверх, но увидел все такой же бесконечный монолит. Наверное, не сейчас. Я оглянулся по сторонам и неожиданно для себя встретился с осмысленным взглядом больших красных глаз.
- Лак-Лик? - удивилась Ари-Ару.
Я так обрадовался, что подтянулся не на той лапе и сорвался с Мегастены. Мир головокружительно завертелся, а воздух задул удушающим ураганом. Нет, пожалуйста, только не сейчас.
Чьи-то сильные лапы схватили меня под мышки, и падение прекратилось. Ари-Ару удерживала нас в воздухе, делая мощные взмахи широкими крыльями. Она отнесла меня обратно к Мегастене, и я снова прикрепился к ее металлической поверхности.
- Лак-Лик! Живой! - радостно кружила Ари-Ару и тут же засыпала меня вопросами: - Как мы здесь оказались? Что у тебя с глазами? Что с твоей шерстью?
- Привет, - поздоровался я и почувствовал себя очень глупо.
- Привет! Вспомнила, - ужаснулась Ари-Ару и поежилась: - Меня чуть не убили... Жуткие гремлины с костяного острова. Они хотели себе такие же крылья... они ужасные...
Она начала запинаться, ее шерсть встала дыбом. Я не хотел, чтобы она предавалась плохим воспоминаниям.
- Все позади, - сказал я. - Больше тебя никто не обидит.
- Куда они делись? Я должна остановить их, они продолжат...
- Я убил их, Ари-Ару, - тихо произнес я.
Она молчала, ошарашенно меня разглядывая. Она была такой красивой. Я боялся, что Ари-Ару больше никогда мне не ответит. Я боялся, что те раны, которые нанесли ей безволосые гремлины, никогда не заживут. Но Ари-Ару оказалась гораздо выносливее меня, и теперь она парила рядом, такая же бодрая и веселая, как всегда. Ее не сломили ни пытки, ни кошмары "Эры".
Но теперь и она боялась меня. Ари-Ару не захочет дружить с таким, как я. Никто не захочет дружить с убийцей.
- Ты поднялся на Мегастену ради меня? И ты дрался с каннибалами, чтобы меня спасти? - ошеломленно спросила Ари-Ару.
Я не ответил. Слова застряли в горле. Глаза слезились. Наверное, от ветра. Я потер их, а потом отвернулся и заплакал. Ари-Ару подлетела ближе и крепко меня обняла.
- Почему ты плачешь? Перестань, Лак-Лик. Я сейчас тоже зареву, - сказала она. У нее и правда дрожала губа: - Я думала, что умру. Я потеряла надежду. А ты пришел и спас меня. Никто на всем свете больше не пришел бы. Ну не плачь.
Она чуть не разревелась.
- Хорошо, - сказал я и вытер глаза. - Прости.
Чтобы она не грустила, я тоже ее обнял. Мы обнимались, повиснув на Мегастене, пока Ари-Ару вновь не начала улыбаться.
- И ты все это время ухаживал за мной? - поинтересовалась она.
- Угу, - кивнул я.
- Лак-Лик... я всегда хотела сказать... - смутилась Ари-Ару и густо покраснела.
- Что?
- Ятялюбю, - неразборчиво буркнула она и, прежде чем я успел ответить, наклонилась и поцеловала меня.
Ее поцелуй был приятным и теплым, и с каждым мгновением пустоту внутри меня заполняли нежные чувства к Ари-Ару. Я ответил ей чуткой лаской, и мы долго еще прижимались друг к другу, купаясь в океане взаимного обожания.
- А я тебя больше люблю, - признался я. Ари-Ару широко улыбалась и жмурила глаза от удовольствия. Она замурлыкала и обвила меня хвостом. Ари-Ару еще раз поцеловала меня, на этот раз жадно и страстно. Я учуял запах лимона и понял, что тону от наплыва чувств. Я покорился ее требовательным ласкам, и остаток ночи мы...
