Вовремя, наложив на Рона заживляющую эпиксеи и бинты ферулой, а на Поттера с Лавандой обливейт и подправив им воспоминания, директор спаивает детям слоновьи порции успокоительного и отправляет их в медицинское крыло под конвоем Снейпа. О Дине он позаботится чуть позже, сейчас требуется осмотреть тело Квирелла. Для порядка, традиционно облив гриффиндорцев порцией желчи, Снейп кастует мобиликорпус и, левитируя перед собой бессознательного рыжика, удаляется.
Директор и Грюм прошли в пролом и спустились к стойке зеркала, возле которой лежало тело бывшего профессора. Грюм кастанул несколько сканирующих плетений.
— Чисто, — прохрипел ветеран аврората, мобиликорпусом переворачивая труп.
— Аластор! — крикнул директор, во все глаза пялясь на гранату, выпавшую из обгоревшей до костей руки. — Протего!
БА — БАХ! Ноги в руки и ходу! ХОДУ!
* * *
— …Постой, паровоз, кх — м, не стучите колёса, — тихонько напевал я, перебирая пальцами волосы Гермионы, ни мало не стесняющейся Дафны и тех, кто мог заглянуть к нам в купе, нагло устроившей свою прелестную голову на моих коленях. А что я? Я не возражал.
— Это на каком? — имея ввиду язык оригинала, лениво спросила невеста.
— На русском, — ответил я, переходя на «вагончик тронется, перрон останется».
— Да ты, Гарольд, просто кладезь талантов, — улыбнулась Дафна, откладывая на диванчик женский журнал. — В кино снимаешься, языками владеешь, просто конфетка, а не жених. Жаль не мне достался. Цены бы тебе не было.
— Завидуй молча, — не осталась в долгу Гермиона. Приподнявшись на локтях, она показала девочке язык.
— Вы мне ещё подеритесь, горячие финские подруги, — взлохмачивая причёску Герми, тем самым приводя её в полнейший беспорядок, сказал я, на корню пресекая дружескую перепалку.
Мимо окна мелькали поля, редкие рощицы и поселки, незаметно перетекающие из одного в другой. Всё таки Британия не Россия, плотность населения на островах несколько больше, чем на заснеженных просторах родины водки, балалайки и медведей, гарцующих на мотоциклах. Ту — дух, ту — дух, ритмично перестукивали колёсные пары по стыкам рельс. Древний раритет, периодически посвистывая, пускал клубы дыма, смешанного с паром. С каждым оборотом колеса Хогвартс экспресс всё ближе и ближе приближался к Лондону.
— У — у, бука, — надула губки Дафна, прячась за глянцевой обложкой «Вога», любезно предоставленного Ребеккой в начале поездки. Отыскивая точку помягче, Гермиона потёрлась щекой о моё бедро и вскоре затихла, погрузившись в дремоту.
Через стенку, из соседнего купе доносились весёлые возгласы друзей — вассалов, рубящихся в подрывного дурака. Кто‑то из парней пытался уличить Бекки, что та прячет козырей в рукавах. Жульничающая девушка удачно отбрехивалась от наветов, говоря, что в покер раздела бы олухов до трусов. Не пойман — не вор. Не можешь играть — не берись, а продул, будь мужчиной и прими проигрыш с честью. Жертвам мошенничества ничего не оставалось, как подставлять уши жестокой экзекуторше и, вопя на весь вагон, отсчитывать удары. Ухмыльнувшись, я наложил на купе звуковой полог.
— Дурдом, — буркнула Дафна.
— Это гриффиндор, детка, — ответил я.
— Я и говорю — дурдом.
— Ты несправедлива и преувеличиваешь.
— Я преуменьшаю.
— Будь к ним снисходительней. Учёба кончилась…
— И стадо бабуинов вырвалось на волю, — отложив «Вог», Дафна взяла со столика «Ежедневный пророк», на развороте которого беззвучно открывал и закрывал рот ослепляемый вспышками председатель Визенгамота.
Выглядел Дамболдор на колдофото бледно — запавшие глаза, потускневшая всклоченная борода, глубокие старческие морщины, пробороздившие лицо, болезненно — белые впалые щёки и трясущиеся в мелком треморе руки, покрытые пигментированной старческой пергаментной кожей. Сказывались бессонная ночка, проведённая в медицинском крыле, и откат от смерти Дина Томаса. Из куриных лапок ДДД Помфри извлекла одиннадцать осколков. Щит «протего» не успел развернуться полностью. Если центр удержал металлический рой, то прослабленные края пропустили часть разлетающихся осколков, нашпиговавших ноги директора сталью.
В глазах Дафны, рассматривающей движущиеся фотографии, мелькало неприкрытое мрачное удовлетворение. «Добрая» девочка, жалости ни на грош. Не любит Гринграсс Дамболдора, и Моуди не любит. Если бы любила, то не радовалась бы тому, что заслуженному ветерану оторвало кисть на левой руке. Старого параноика спас пассивный щит, который индуцировал браслет — артефакт, надетый на запястье левой руки. Он же стал причиной утери конечности. Магический девайс оказался не рассчитан на скорость разлёта осколков, как‑никак «лучи» заклинаний летят медленней, поэтому в момент развёртки встроенный логический блок, вплетённый в структуру вязи заклинания, сформировал плоский односторонний магический щит. К тому же, как я подозреваю, логический блок подстегнул ментальный выброс Грюма, осознавшего грозящую угрозу. Фронтальный экран, установившийся перпендикулярно секциям браслета, закрыл тело, но кисть с заскорузлыми обкусанными ногтями оставалась единственной частью, попадающей под поражающие элементы. Логический блок артефакта, рассчитанного на магию и знающий, что любое заклинание, хоть краем коснувшееся незащищённого участка тела, способно отправить человека за грань, пожертвовал частью, чтобы спасти целое. Хлестанув кровью, экран сомкнулся, будто гильотиной отрезав кисть. Встроенный конструкт тут же прижёг рану, остановив кровь. Ударной волной Грюма изрядно приложило спиной об одну из колонн. На этом чёрная полоса для директора и аврора в отставке не закончилась. Взрыв в закрытом помещении сам по себе штука неприятная, а когда из‑за него обрушается часть свода, так делается вдвойне неприятней. Выбегая из зала с обезглавленным троллем, я оглянулся и успел рассмотреть, как Грюма приложило по кумполу куском рухнувшего свода. Впрочем, я рано радовался. Как оказалось, в этом «орешке» от лба до затылка сплошная кость. Аврора контузило, но не убило. Жаль, конечно, он и раньше‑то был с придурью, а сейчас совсем весёлым стал. Что там стало с директором, разглядеть не удалось из‑за пыли, что от пола до потолка заволокла залу с зеркалом Еиналеж.
В конечном итоге обоих стариков в медицинское крыло приволок Снейп. Дедки были без сознания. Первым очнулся и начал буянить Грюм. Зря он так. Это он не подумавши сделал. Поппи очень, очень — очень не любит, когда в её отчине барагозят. Вызванные из Мунго дюжие санитары споро упаковали буйного пациента в смирительную рубашку. Николь, моя бывшая сиделка, до конца семестра оставшаяся в школе исполнять роль помощницы штатного колдомедика, позже рассказала подробности. «Успокоители» в форме Мунго в процессе магического и физического умиротворения били на поражение, ушатав Моуди в дуэли на палочках (не будь тот ранен и контужен, хрен бы они его скрутили), потом, не на шутку озверев, изрядно почесали кулаки о челюсти противника. И плевать им было на заслуги живой легенды аврората. Теперь пенсионеру придётся раскошелиться на стоматолога и возместить ущерб, причинённый школе. Лечить сумасшедшего Помфри наотрез отказалась и того камином уволокли в больницу на свидание с целителем Сметвиком. Попал Грюм, Сметвик обиды своих коллег не прощает, так сказать корпоративная солидарность. Как пить дать пропишет пациенту семь успокоительных клизм с иголками от патефона.
