Когда мы летели на север, я наполовину высунулась из люка. Дома телестре , ветряные мельницы, широкие улицы… На улицах лежат люди: шесть, десять, дюжина, раскинуты в стороны руки или согнуты ноги. Ничего, кроме неподвижности; они выглядят так, словно в любой момент могут вскочить и побежать. Вдруг мое сердце встрепенулось: вот Резиденция, вот дом Кассирур Альмадхеры, а вот горящий неистово, как фосфор, дворец Морских маршалов… площадь, здания с плоскими крышами, вьющиеся стебли кацсиса , охваченные огнем. Теперь здесь перебегали люди, одни небольшими группами, другие в одиночку, но не толпами, они перебегали резкими рывками, по сложившейся с незапамятных времен схеме ведения уличных боев. Мне подумалось, что нехорошо глазеть на это, нехорошо быть зрителем, и тут же все внутри у меня сжалось от страха: я могла бы находиться там, внизу, и вовсе не зрителем.
Орнитоптер, двигаясь низко, на высоте не более тысячи футов, пролетел над доками. Нас накрыла тень: над рукавом гавани находилась в режиме зависания громада F90. Часть его тени падала на стоявшие там корабли хайек , другая — на ортеанцев, бежавших по причалу. Мне пришлось отодвинуться от люка, я взглянула вверх и увидела слепившее меня солнце, отражавшееся от этого белого летательного аппарата с хвостовой частью, напоминающей кита. Мы пролетели мимо.
— Координаты удара двенадцать сто…
— … связь с наземными силами установлена…
— … нанести удар по 057.253.746, повторяю: 057.253.746…
Внезапно мы оказались уже не над морем, а почти скользили по поверхности суши; под нами мелькали плоские и пыльные отмели реки Ай. Вдоль них были разбросаны будки паромщиков, возле которых скапливались густые толпы народу. Всадники верхом на мархац ах поднимали за собой столбы пыли. В устье реки покачивались, как щепки, небольшие лодки, их желтые и белые паруса ярко выделялись на фоне грязной воды.
Скрежещущий, низкий звук взрыва разорвал воздух. Я скорее почувствовала его, чем услышала, я ощутила его у себя в груди, в желудке, своими костями и не могла взглянуть в ясное небо — настолько феноменальным был грохот, слишком жуткий, чтобы его мог произвести человек, — а затем повернулась в кресле, чтобы посмотреть назад. Над Северным Прочным поднималось облако пыли, закрывая свет и окрашивая солнце в цвет сепии. Казалось, что от острова над морем в сторону материка пробегала странная борозда; едва я осознала это, орнитоптер заколебался под действием ударной волны, и в течение долгих секунд его болтало и толкало из стороны в сторону. Мои руки с такой силой вцепились в боковой поручень, что побелели суставы пальцев. Где-то внизу, наверное, приливная волна обрушилась на устье реки. Я сидела, крепко держась и закрыв глаза.
— …выполнен успешно по двенадцать-два…
— …«челнок» не получил повреждений…
— …ко мне поступает визуальная оценка повреждений; подождите…
Звезда Каррика слепила меня. Я терла слезящиеся глаза, пытаясь сфокусировать зрение. В тысяче футов внизу в воде лежала на боку речная лодка. Барахтались, выплывая, крошечные фигурки, не более чем насекомые. Едва увидев это, мы пролетели мимо.
— Боже! — тихо присвистнул пилот в восхищении. — Ну мы и нагадили… простите, Представитель Кристи.
После страха пришло ликование, и я пыталась подавить то и другое. Теперь нет смысла думать: «Было ли это правильным решением, должна ли была я еще выжидать, что еще я могла сделать?» Плохо ощущать радость, которую приносит использование силы, любой силы, по любой причине. Я наклонилась вперед, когда мы пролетали вплотную к границе вздымающейся массы пыли, песка и гальки с лениво клубящимися в воздухе краями, которая только теперь начинала оседать…
Сначала я ничего не видела. Затем заметила, что на Северном Прочном больше нет рукава гавани. Вытянутая масса каменной кладки исчезла, и о том, что она когда-то существовала, говорили лишь разбитые вдребезги остатки причальной стенки. Доки были окутаны дымом и пылью. Блестел металл: выброшенный на берег джат-рай — на ступенях лестницы, что вела к конторе начальника порта. Он выглядел здесь нелепо. Из-под упавшей кольцеобразной мачты неуверенно выкарабкивались мужчины и женщины; вот один из них упал без какой-либо причины и больше не поднялся, и лишь спустя несколько минут я подумала (когда орнитоптер пересек пролив между островами), что причина — стрела из арбалета. Я протянула руку, чтобы выйти на связь с помощью наручного коммуникатора, и обнаружила, что придется воспользоваться пультом; мир еще не стал единым целым в моей голове. «Не ужели мы сделали это?» И: «Да, мы сделали это, мы действительно это сделали».
Закрылись люки орнитоптера, загудели воздухоочистители, отфильтровывая поднятую взрывом пыль из салона. Облако перемещалось на юг, делая тусклыми дневные звезды. Оно скрывало F90 и YV9, сновавшие туда и сюда вдоль этих нескольких миль побережья. «Как далеко внутри страны они услышали это? — спрашивала я себя. — Что теперь говорят об этом в речных телестре ! За какое время сообщение об этом дойдет до ближайших островов Архипелага?»
— …будет ли связь? Линн?
— На связи, — ответила я. — Сообщите мне ваши координаты и велите пилоту встретиться с вашим «челноком». Я перейду к вам на борт.
— Понятно.
Я закрыла глаза, прислушиваясь к голосам в канале связи, зная, что это лучше, чем прерывать их чем-либо несущественным. Еще не прозвучал голос, говорящий по-римонски или по-сино-английски с римонским акцентом.
F90 висел прямо над Северным Прочным, на головизоре шла прямая передача изображения острова, находившегося под ним. Корасон Мендес стояла возле головизора, когда ее младший офицер провел меня в центр связи летательного аппарата; она коротко взглянула на меня, но продолжала го ворить:
— …степень поражения для учетной документации Компании. Мне нужна полная голографическая запись, лейтенант. — Она переключилась, установив контакт с другим подчиненным. — Марстон, было ли какое-нибудь возобновление военных действий?
— Кое-какая спорадическая стрельба, командор Мендес. Морские суда по-прежнему держатся на расстоянии. Примерно в пятнадцати минутах от любого контакта с сушей.
Хорошо. — Она отключила канал связи и встала. Волосы ее были гладко причесаны, комбинезон Миротворческих сил сидел аккуратно и опрятно. Ничто не выдавало в ней напряжения, она по привычке вертела серебряные кольца, — вот и все, но этого она, казалось, не замечала.
— Корабли хайек отошли?
