Теклис был чародеем, и, несомненно, чародеем весьма могущественным. Феликс мог принять сей факт в отношении человека подобного Максу Шрейберу. Он знал, что Максу не чужда обыкновенная человечность, что с волшебником его связывает общий набор моральных ценностей. Однако, глядя на эльфа, он не был уверен, что может сказать о нём то же самое. В его равнодушном прекрасном облике было нечто почти столь же чуждое, как в облике орка или вампира. Внешне Теклис мог выглядеть, как человек, в некоторых отношениях, даже больше, чем Готрек, но Феликса не покидала мысль, что мировоззрение эльфа ещё сильнее отличается от человеческого, чем мировоззрение Истребителя.
Феликс пытался вспомнить, что рассказывали про эльфов его наставники. Он знал, что эльфы являются древней расой, приобщённой к цивилизации ещё в те времена, когда люди пребывали в варварстве. Они были искусными мореплавателями и исследователями, а также непревзойдёнными чародеями. Говорили, что они жестокие, развращённые, полностью сосредоточенные на удовольствиях. Эльфийские работорговцы часто совершают набеги на побережье Старого Света, и тех, кого они забирают, больше никто из людей никогда не увидит. Некоторые учёные утверждают, что существуют две разновидности эльфов — некоторые привержены свету, некоторые — тьме, — и порабощают людей последние. Другие заявляют, что это лишь удобная отговорка, позволяющая эльфам — торговцам отрицать ответственность за действия своих безжалостных собратьев — корсаров. Откуда Феликсу знать, кому и чему следует верить? У него практически отсутствует личный опыт в подобных материях.
Некоторые говорят о бессмертии эльфов, другие — о чрезвычайно долгой продолжительности их жизни. Этот эльфийский чародей вполне может оказаться тем самым Теклисом, который два столетия назад, во времена Магнуса Благочестивого, сражался против последнего великого вторжения Хаоса. Возможно ли такое? Скорее всего, его просто назвали именем того могучего волшебника.
Феликс покачал головой. Глядя на это древнее, гладкое лицо без возрастных признаков, он легко мог поверить в то, что перед ним тот самый чародей. Возможно, он спросит об этом эльфа, когда они выберутся отсюда. Затем до него дошёл смысл посетившей его мысли: возможно ли, что его спас от демонов герой древних времён, чьё имя упоминается в прочитанных Феликсом книгах? Неужели легендарный персонаж по — прежнему открыто ходит по миру? Внезапно он услышал слова волшебника:
— Берегись! Опасность близко!
Феликс заметил, как снова меняются непостоянные течения окружающего их чуждого пространства. Уродливые лица приникали к сфере снаружи. Некоторые напоминали людей, которых он некогда знал: Ульрику, Макса, Снорри, Альбрехта и многих прочих, но их лица были омерзительно искаженными, злыми и клыкастыми. Некоторые были похожи на отца и братьев Феликса, другие были абсолютно неузнаваемы, и, тем не менее, всех их объединяла общая черта — жуткий и злобный вид. Там были лица гномов, как мужчин, так и женщин и детей; в некоторых даже отчётливо проглядывало фамильное сходство с Истребителем. Были и эльфийские лица, прекрасные и смертоносные. Среди них были красавцы — мужчины и прекрасные женщины, а также высоченная фигура в чёрном, покрытом рунами доспехе. Феликс слышал, как у его спутников перехватывало дыхание, когда они узнавали некоторые лица. Готрек выругался и ударил топором в стенку сферы. Тот прошёл сквозь неё, обрушившись на одно из скалящихся лиц. Прозвучал жуткий вопль, а сфера вздрогнула и едва не разрушилась. Эльф сделал судорожный вдох и произнёс:
— Не делай этого! Если ты разобьёшь сферу, мы все потонем в этом мерзком веществе. В настоящий момент она наша единственная защита.
— Мне не нужна защита, — раздражённо заявил Готрек.
— Не будь так уверен, гном, — заметил эльф, в мелодичном голосе которого проявилась ранее не наблюдаемая резкость. — Даже этот топор не сможет вечно защищать тебя в этих мистических течениях. Вскоре ты уподобишься им — потерянным душам, демонам — и станешь позором своего клана.
Последнюю фразу эльф добавил как бы невзначай, однако Феликс решил, что это была утончённая подколка. Лицо Готрека скривилось.
— Я и так уже позор своего клана.
— Значит, у тебя не останется шанса на искупление, и бесчестье твоё лишь усугубится.
Хоть волшебник и был эльфом, в гномах он явно кое — что понимал. Готрек притих, пробормотав очередное проклятие.
Феликс даже не успел ничего сказать, как пронзительный звук пронёсся сквозь сферу. Такой звук — спокойный, умиротворённый и восхищённый — могла бы издать душа, испытавшая восторг. Он обещал всё, что может пожелать твоё сердце. Мир, если ты устал от борьбы; радость, если тебе наскучила тоска; даже абсолютное счастье казалось возможным, как сейчас, так и навечно.
Поначалу показалось нелепым, что те лица способны петь подобные песни, и Феликс осознал, что это просто некое тонкое заклинание, которым демоны воспользовались, чтобы его очаровать. Жалкая уловка, явная приманка, которую легко заметить и проигнорировать. Затем, вглядевшись пристальнее, Феликс заметил, что лица изменились. Теперь они выглядели приветливыми и улыбались ему, как некто, радующийся внезапному возвращению долго отсутствовавшего любимого человека.
— Они не могли пробиться через мой барьер, пока твой приятель не помог им своим топором, — произнёс Теклис. — Но теперь это лишь вопрос времени. Молись своим человеческим богам, чтобы нам удалось выбраться раньше. В этом месте ни одному из нас не под силу долго им сопротивляться.
«Что имел в виду волшебник? — думал Феликс. — Ведь совершенно очевидно, что существа снаружи нам не угрожают. Они приветливы, дружелюбны: всё произошедшее ранее — это простое недоразумение. Они хотят поделиться с нами секретом вечного счастья. Остаётся всего лишь выслушать их».
Частью сознания Феликс понимал, что сие не может быть правдой. Это ложные обещания демонов. Но другая часть его сознания, усталая и напуганная, отчаянно хотела поверить в истинность сказанного ими, чтобы навсегда положить конец этому страданию и страху. Феликс вознёс молитву Сигмару. Такими вот способами коварнейшие из демонов воздействуют на людей, искушая их в трудных жизненных ситуациях обещаниями прекращения их невзгод. Он понимал, что не должен им верить, но желал верить по — прежнему. Хуже того, он понимал, что его желание растёт, тем самым ослабляя защищающие его заклинания. Чары ослабляет сама его связь с демонами.
Феликс заметил ещё одно знакомое лицо. Это было истязавшее его существо. Оно больше не выглядело таким злобным. У него был смущённый, извиняющийся вид. Оно манило Феликса приблизиться, чтобы дать возможность принести извинения. Сам того не желая, Феликс ощутил потребность откликнуться на призыв.
