– Ты что, всерьёз намерен их догнать? – спросил Хансен.
– А ты что предлагаешь? – огрызнулся тот, остервенело затягивая ремни. – Сидеть и ждать, пока они к нам сами придут? Одевайтесь. Они не могли уйти далеко.
– Эй, Лис, остынь! – нахмурился Яльмар. – На камне следа не найдёшь. Откуда тебе знать, куда они пошли?
Казалось, фраза Яльмара заставила травника на миг задуматься, но – только на миг. Он помотал головой и потянулся за курткой.
– Нет, я пойду. Я должен их догнать. Найду какую-нибудь гору повыше, может быть, оттуда разгляжу…
Хансен вскочил.
– Жуга, перестань! Ты ничего не сделаешь, ты только всё испортишь…
– Что ты несёшь, ну что ты несёшь?! – закричал вдруг тот, срываясь на визг. – Ты хоть немного понимаешь, что у них мой меч?! И доска! У, гады, рассчитали всё… Змея! Гадюка! – он остановился и топнул ногой. – Две змеи! А ты, – он обернулся к Хансену, сжимая кулаки, – ты тоже с ними заодно? Вы что, все сговорились, да? Ну и чёрт с вами, яд и пламя, я один пойду! Никто…
Ни слова не произнеся, Кай Хансен вдруг шагнул вперёд и засветил Жуге пощёчину. Травник поперхнулся словами, бухнулся с размаху задом на свою лежанку и озадаченно умолк, держась рукою за лицо. Щека его зарделась красным.
– Прекрати орать, – отчеканил Хансен, – приди в себя. Ведёшь себя как ребёнок, у которого отняли игрушку! Как будто ты сам по себе, без этого дурацкого меча ничего не значишь.
Воцарилась тишина. Травник помотал головой, оглядел всех и потупился.
– Чёрт… – выругался он. Взъерошил волосы рукой. – Извини, Герта. Похоже, ты и впрямь права – я что-то не в себе сейчас. Понимаешь…
– Не стоит благодарности, – кисло усмехнулся тот. – Бывает с каждым. Сдаётся мне, они на это и рассчитывали, что ты помчишься за ними и сдохнешь в тундре.
Яльмар, недоумевая, переводил взгляд с Хансена на Жугу и обратно.
– Герта? – озадаченно повторил он. – Почему Герта? То есть… В смысле…
Он всмотрелся Хансену в лицо и ошарашено умолк.
– Гм!
Лишь теперь до травника дошло, что он в запале назвал Гертруду старым именем. Он отвернулся и заёрзал, пытаясь сообразить, как теперь им выпутаться из сложившегося положения, однако Хансен к его удивлению предпочёл не выкручиваться никак.
– Да ладно, – отмахнулся тот. – Чего уж теперь… Тоже мне, тайна, известная всем. Я был Гертрудой, Яльмар. Я.
– А… э… Ты? – варяг ошеломлённо выпучил глаза и покраснел до кончиков волос. – Зашиби меня Мьёльнир, как это понимать?
Арне молча, но с интересом наблюдал за происходящим.
– Да так и понимай.
– Я тебе потом объясню, – торопливо выпалил Жуга, в сумасшедшем темпе краснея то правой, то левой половиной лица. – Сейчас есть поважнее дела. Для начала, как…
– Нет, ты погоди! – Яльмар упрямо выставил в его сторону ладонь и снова повернулся к Хансену. – Так ты девчонка или парень?
Хансен устало поднял глаза к потолку.
– Ох, как же мне всё это надоело… Да мужчина я, мужчина!
– А чего ж тогда ты в юбке шлялся?
– Надо было, вот и шлялся… – проворчал тот, и вслед за этим почему-то в рифму добавил: – Чтоб никто не догадался.
Вильям прыснул, но тут же прикрылся рукой и полез в карман – не то за носовым платком, не то за бумагой и карандашом. Некоторое время Яльмар озадаченно кряхтел и скрёб в бороде, бросая на Гертруду / Кая / Хансена косые взгляды, потом развёл руками.
– Ну, Лис, с тобой не соскучишься! Как ты ещё только сам себя не обхитрил… И что у тебя за манеры – всякий раз, когда тебя ждёшь справа, так ты обязательно появишься слева!
Он повернулся к Хансену.
– Но хоть теперь-то ты не врёшь?
– Доказательств надо? – огрызнулся тот. – И что прикажешь сделать? Снять штаны или в морду тебе заехать?
Заявление Хансена насчёт варяжьей «морды» показалось травнику несколько опрометчивым, но Яльмар, кажется, вполне удовлетворился этим.
– Клянусь Одином, меня давно так ловко не обводили вокруг пальца, – пробормотал он. – Пожалуй, с тех пор, как Зерги… ну, ты помнишь, Жуга.
Он снова смерил Хансена взглядом с ног до головы. Хмыкнул.
– Нет, но надо же… А ведь я к тебе чуть было не «подъехал» как-то раз!
Вильям с Жугой переглянулись. «И этот туда же!» – читалось в глазах у обоих.
– Как хоть теперь тебя называть?
– Не всё ли равно? – устало отмахнулся тот. – Зови как звал – Хансеном. А что до того, кем я был раньше…
Он не успел договорить: дверь скрипнула на кожаных петлях, и в хижину, шатаясь и держась за стену, ввалился…
– Орге! – изумлённо вскрикнули все пятеро.
А Рик ещё вдобавок что-то пискнул.
Выглядел маленький гном ужасно. Одежда его промокла насквозь, шлем на голове был разрублен, лицо и левое плечо покрывала бурая корка запёкшейся крови. Топора при нём не было. Прежде чем хоть кто-нибудь успел шагнуть ему навстречу, колени его подломились и гном с грохотом повалился на пол.
Все повскакали с мест и бросились его поднимать. Через минуту маленького гнома уже уложили на лежак, сорвали с него куртку и закутали в одеяло: гном был холоден, как лёд. Шлем с него слетел, открыв большую рубленую рану на голове; в тепле кровь заструилась с новой силой.
– Топором саданули, – со знанием дела сказал Яльмар, поднимая с земли разрубленный почти что пополам гномовский шлем. Просунул палец в шель и подвигал его туда-сюда. – Ещё б чуток поглубже и – готовь костёр. Хотя у гномов черепушка крепкая, да и колпак хороший.
– А может быть, он просто ещё молодой, – памятуя разговор на кладбище, вдруг встрепенулся Вильям. – Ну, я хотел сказать: для гнома молодой…
– Да, крепкий народ, – рассеянно поддакнул им Жуга, осторожно трогая края раны. Пощупал гному пульс. – Человек давно бы перекинулся… Орге! – позвал он. – Орге!
– Хува тараз барук… – невидящими глазами глядя в потолок, пробормотал двараг. – Хува тараз… Кара-юзин ба хиши, Ашедук…
– Что он говорит? – засуетился Вильям. – Что он говорит?
– Замолкни, – коротко распорядился травник. Наклонился над дварагом. – Орге, что случилось? Орге, ты меня слышишь?
– Ай йя хал, Ашедук, тангар хази… Квэндум аррэ ал ап харг… Хува тараз[28]…
– По-моему, он бредит, – высказался Хансен. Обернулся. – Тил, ты хоть что-нибудь понимаешь?
– Ни слова, только имя.
– Имя-то и я разобрал…
– Так это что же, Ашедук его так приложил? – вскинулся Вильям.
– Больше ж некому.
Яльмар хмыкнул:
– Как знать…
Одно короткое мгновенье травник колебался, кусая губу, затем решительно стащил с себя рубаху и повернулся к остальным.
– Вильям, – распорядился он, – выйди, снега набери. Тил, займись огнём. Яльмар, поищи дров. Герта… то есть, чёрт, прости…
