— Да как ты смеешь?! Я слуга барона! Да тебя вздёрнут на ближайшем дереве! Грязный выродок!
Орландо остановился у входа в шатёр, вздохнул и вошёл внутрь. Лицо слуги налилось дурной кровью, губы затряслись, выплёвывая бессвязные ругательства.
Глава 22
Свет заливает залу через витражные окна со сценами из святого писания. Играет цветными бликами на мраморном полу, в незапамятные времена бывшем частью дворца римского императора. Понтифик идёт вдоль ряда девушек и мальчишек, смиренно опустивших головы. Эхо многоголосой молитвы мечется под сводчатым куполом и среди колонн, теряется у алтаря в конце залы.
Свет освещает лицо Папы Римского, делая похожим на лики святых и стирая печать двухсот лет жизни. Оно выглядит юным, как у подростка, только глаза выдают истинный возраст. Тёмные, с красными прожилками и бардовыми пятнами на радужке. В них затаилась пропасть веков, память человека, заставшего становление новых королевств на костях Римского Мира.
За Папой движется тень, огромная и вытянутая, с пугающе резкими очертаниями и будто живущая своей жизнью. В ней движется Гаспар в красном камзоле и с белым плащом на плечах. Руки заложил за спину и с любопытством мясника оглядывает молящихся. Эфес шпаги отделан серебром и украшен красным бриллиантом в навершии.
Понтифик остановился и распростёр руки, будто пытаясь обнять собравшихся. Голос его перекрыл молитвы и заполнил залу от края до края:
— Дети мои! Господь радуется, видя ваш пыл и жертвенность! Однако, он и печалится, зная цену, которую вы готовы уплатить за дело Его. Но печаль его светла, ведь не зря все мы агнцы Божьи! Служение есть жизнь для нас, а жертва во славу Его, есть лучшая из наград! Да воссядете вы в раю, по правую руку от Иисуса, а снизойдёт благодать на вас и всех людей Господних! Аминь!
— Аминь!
Хор множества голос отразился от купола и зазвенел в зале, будто ангельское многоголосье. Наступила тишина. Тягучая, полная страха и торжественного трепета. Понтифик полуобернулся и кивнул Гаспару. Глава церковной гвардии, крестоносец Ватикана, хищно улыбнулся. Зашёл за спину первому послушнику, положил ладонь на макушку и, глядя на Папу, провёл кинжалом по шее. Повторил со вторым, третьим и так до последнего. Монотонно, без лишних движений, как мясник на скотобойне.
Красное море растекается по белому мрамору, проявляя гравировку, изображающую распятого Христа и Лонгина. Проливающего Божественную Кровь ударом копья.
— Deus lo vult. — Торжественно произнёс понтифик, опускаясь на колени у края жуткого озера.
Гаспар тщательно вытирает кинжал об одежду последней жертвы, наблюдая за Наместником Бога на земле. Папа расстегнул ворот сутаны до середины груди, обнажив рану, проходящую сквозь сердце. Наклонился и плавно опустил ладони в кровь. По зеркальной поверхности побежала рябь, усилилась. Руки понтифика затряслись, а меж сжатых челюстей вырвался стон. На висках и шее вздулись вены, толстая жилка запульсировала на лбу.
Кровавое озерцо начало мелеть, перетекая, как разлитая ртуть. Прошла минута и мрамор очистился до первозданной белизны. Папа начал заваливаться набок, но Гаспар придержал за плечи, помог сесть на пол. Понтифик торопливо снял с шеи крест, с прозрачной ножкой-колбой, полной красной жидкости. Свинтил верхнюю часть и прижал к ране, напрягся, прикусывая губу.
В колбу-крест скатилась крохотная капелька, девали больше макового зерна. Слилась с общей массой. Папа обмяк в руках верного пса, хрипло дыша и обливаясь потом, из последних сил закрутил крышку и вернул крест на место. Прошептал одними губами:
— Ну хоть на что-то твой сын сгодился… раньше ведь полдня корёжился, выдавливая Дар Божий.
— С паршивой овцы, хоть шерсти клок. — Философски заметил Гаспар, помогая встать и опереться о себя. — Вам следует отдохнуть.
— Два. — Просипел Папа.
— Что?
— Два куска.
— Ах, да… совсем забыл. С возрастом память подводит.
В залу за их спинами зашли молчаливые слуги в чёрных рясах, в полной тишине принялись убирать тела. Сморщенные и высушенные, словно мумии, пролежавшие не одно столетие в песках Сарацинии.
***
Орландо взял у поварихи миску каши с мясом, щедро присыпанную нарезанными перцами. Опустился за общую лавку и начал есть, наслаждаясь каждой ложкой. Горячая и хорошо приготовленная еда, редкий гость в его желудке. Настроение медленно ползёт вверх, в конце концов, глупо было ожидать серьёзной схватки от первого противника. Турнир продлится неделю, а в конце ждёт приятный бонус в виде воспитанника Гаспара. Вот с ним позабавиться от души, а после найдёт и самого убийцу.
Орландо мечтательно прикрыл глаза, представляя, как шинкует ненавистного врага. А после забирает голову, как трофей, в точности, как Гаспар поступил с Серкано.
Занятый мечтами не заметил тяжёлых шагов за спиной. На плечо легла широкая ладонь.
Глава 23
Пятерня сжалась, сдавливая плечо через плащ, в шатре-столовой воцарилась тишина. Повариха выронила протянутую миску под ноги едока. За спиной Орландо слышны тяжёлые шаги людей в доспехах, лязг металла и характерный звук клинков покидающих ножны. Парень скосил взгляд, увидел кисть в тёмных кожаных перчатках, уходящих в пышный рукав. Вздохнул и сказал, ковыряясь ложкой в миске:
— Убери руку, если не лишняя.
За спиной гулко хохотнули и рыкнули:
— А ну, все брысь отсюда!
Люд прыснул врассыпную, как тараканы, особо ретивые протиснулись под стенками шатра. Боковым зрением увидел, как к столикам проходят бойцы в кольчугах и с мечами наголо, рассаживаются, глядя на него. Ладонь соскользнула с плеча, а её обладатель обошёл стол и сел напротив Орландо. Грузный мужчина, балансирующий на грани старости. Лицо широкое и наполовину спрятано посеребрённой бородой. Улыбка демонстрирует крупные желтоватые зубы с удлинёнными, как у волка, клыками. Волосы пестрят седыми прядями и зачёсаны к затылку. Одет пышно и до полного безвкусия богато. Даже сидя, он возвышается над Орландо, как утёс над прибрежным камнем, а в плечах шире вдвое.
— Давно не виделись, малец. — Сказал мужчина, опуская руки на стол и сжимая кулаки.
— Боюсь, вы обознались. — Сухо ответил парень, отправляя кашу в рот.
— Память хороша, и я прекрасно помню харю твоего отца, особенно как она кривилась, когда верёвка затянулась на шее, а ноги оторвало от земли. — Протянул мужчина улыбаясь. — А ещё помню, как собирался размозжить тебе голову о стену, стоило тебе выскользнуть из лона.
Орландо вздохнул, отложил ложку в сторону и поднял взгляд.
— К чему это?
— Ты убил моего тестя и его наследников, а ещё довёл жену до помешательства.
— Ах… это. — Задумчиво отозвался Орландо, оглядывая собеседника. — Пришёл мстить? Надо было больше людей брать.
За спиной заворчали, кто-то шагнул, судя по звуку, занося меч, но барон зыркнул и солдат отступил. Борсл хохотнул, прижав ладонь к животу, на удивление добродушно и отмахнулся от невидимой мухи.
— Мстить? Ха! Конечно нет! Теперь их земли принадлежат моему сыну, а значит и мне! Ты просто подарок судьбы! Не зря тогда пощадил!
На стол перед Орландо плюхнулся мешочек размером с козью голову. Внутри тяжело звякнуло.
— Это моя благодарность. — Сказал Борсл, небрежно жестикулируя. — Триста золотых монет, пара каменьев и горсть серебра с медью, на мелкие расходы.
— Очень великодушно. — Сказал Орландо.
— Ха! Знал бы ты, как я ненавидел того старого скота и его отпрысков! Чистокровные дворяне! Всё время смотрели на меня, как на мусор! Ведь я не настолько знатный! Уроды.
Убийца отца, мучитель матери, так близко, только руку протяни. Один взмах скьявоны, доля мгновения и голова полетит с плеч! Орландо с удивлением осознал, что не чувствует ничего. Совершенно. Его отец Серкано, и никто другой. Этот кабан не сделал ему ничего плохого. Даже больше, только благодаря ему он повстречал Серкано и стал тем, кто он есть.
