преобразился. По сторонам улицы выросли древние дома с черными крышами, и впереди показался мост, которого в городе, где жил Джек, никогда не было.
Шестипенсовик закатился на мост и, будто ожидая Джека, принялся прыгать на месте: прыг-скок, прыг-скок.
Джек подбежал и схватил монетку.
— Думала, уйдешь от меня?! — со смехом воскликнул он и разжал кулак.
В ладони ничего не было.
— Да будь я проклят!
И тут Джек услышал звон. Повернув голову, он увидел, как в конце моста, словно насмехаясь над ним, прыгает его монетка! Он ринулся к ней, а шестипенсовик будто только того и ждал — поскакал прочь.
Улица на другой стороне моста была еще темнее и древнее, почти в упор друг к другу подступали кованые ограды, поросшие черным шевелящимся плющом, но Джек, как и прежде, ничего не замечал. Всем его вниманием завладела проказливая монетка, которой вдруг вздумалось оставить его с носом.
Вскоре погоня завершилась. Джек успел увидеть, как шестипенсовик, сверкнув в темноте, в очередной раз подпрыгнул и вдруг отскочил в сторону, скрывшись под воротами какого-то дома. Джек выругался и задумался. Оставлять шестипенсовик неизвестно кому означало окончательно протрезветь, а подобная перспектива пугала его куда больше, чем вторжение в чьи-то владения.
Кряхтя и чертыхаясь, он полез через ограду и вскоре ему наконец удалось перебраться на ту сторону. Во дворе никого не было: ни грозного хозяина с ружьем, ни злющих собак. Но Джек и не думал радоваться — он лишь презрительно усмехнулся беззубым ртом и поскорей опустился на корточки. Где-то здесь, в луже недалеко от ворот, должно было лежать его потерянное сокровище. Нужно только найти его и отправиться в паб, где уже ждет — Джек даже сглотнул — миленькая кружка, полная пенящегося темного эля…
Он все ползал в грязи, пытаясь нашарить монетку, но шестипенсовик как сквозь землю провалился.
— А ведь и впрямь провалился, — вдруг раздалось за спиной.
Джек резко обернулся. Сказать, что он был зол, значило ничего не сказать. Он прямо-таки воспылал ненавистью к тому, кто не просто посмел прочесть его мысли (или Джек по неосторожности бормотал себе под нос?), но еще и имел наглость смеяться над приключившейся с ним напастью.
В нескольких шагах от Джека стоял высокий незнакомец в длинном темно-зеленом плаще и зеленой шляпе, лицо его было совершенно неразличимо, если не считать широкую треугольную улыбку.
— Мистер, — нагло процедил Джек, будто позабыв, что это он тут незваный гость, — кто бы вы ни были, лучше бы вам убраться отсюда подобру-поздорову, иначе…
— Иначе что? — осведомился незнакомец, и от его слов вдруг повеяло подлинным могильным холодом.
Джек перепугался не на шутку.
— Э-э-э… Что вам нужно, мистер?
Сердце пьяницы дрогнуло. Даже затмившая все остальное вожделенная кружка эля вдруг как-то померкла в его сознании и опустела на треть. При этом в горло так и не попало ни капли!
— Что нужно? Да так, самую малость, — расхохотался незнакомец — в его смехе Джеку почудилось воронье карканье. — Каких-то шесть пенсов.
— Что, тоже на пинту не хватает? — ухмыльнулся Джек, неожиданно позабыв про страх, — злость и жадность возобладали над ним. Теперь ему все стало ясно! Должно быть, этот незнакомец увидел, как он, Джек, умудрился потерять монетку, и теперь смеет претендовать на его кровное имущество! Не на того напал!
— Попробуй-ка забери! — зло вскинулся пьяница. Воображаемая кружка эля в его сознании вдруг опустела уже на две трети и грозила вот-вот исчезнуть полностью.
— Забрать-то нетрудно. — Незнакомец вытащил из кармана сверкающую монетку и картинно повертел ее в руке.
Джек готов был взвыть от ярости — этот пройдоха успел подсуетиться раньше него и уже отыскал денежку! Вот почему он, Джек, не нашел ее в луже!
— Но ты сам должен отдать мне шесть пенсов, — как ни в чем не бывало продолжил обладатель зеленой шляпы, как будто это не у него в руках была монетка. — Отдать мне… добровольно. С чистой… душой…
— Отдать?! Отдать шесть пенсов?
Джек уставился на незнакомца, выпучив глаза. О его способности здраво мыслить разговора уже не шло. Он мог думать лишь о совершенно пустой, до дна выпитой кем-то (но точно не им!) заветной кружке, которая маячила в его воображении.
— Конечно, — сказал незнакомец. — Но не просто так. Ты мне шесть пенсов, а я тебе…
И тут Джек с удивлением обнаружил у себя в руках ту самую кружку, о которой мечтал весь вечер. Даже не подумав удивиться, он торопливо кивнул, соглашаясь, и тут же поднес ее к губам.
Эль был крепким и душистым. Это был лучший эль, который Джек пробовал в своей жизни! Он все пил и пил, а кружка и не думала пустеть. Его желудок вскоре наполнился, и эль плескался уже где-то в горле, но Джек не останавливался…
В конце концов он допился до того, что разум его окончательно угас, но Джек все равно продолжал пить, захлебываясь и проливая эль на себя.
А незнакомец в зеленом хохотал, глядя, как черная пенящаяся жидкость начинает выливаться из ушей несчастного Джека вместе с кровью. Волосы пьяницы опадали, а кожа облезала прямо на глазах.
Когда от головы Джека остался лишь один голый череп, незнакомец подошел и стукнул его по лбу монеткой. В тот же миг череп превратился в кованый железный фонарь, и внутри вспыхнул крошечный подрагивающий огонек…
Незнакомец исчез. Город вновь преобразился и стал собой. Джек стоял посреди улицы. Повсюду горел свет, залаяла собака, мимо прошла группка детей в поисках конфет.
— Сладость или гадость! — раздался голос, и Джек в ужасе бросился бежать, подгоняемый детским смехом, в котором ему отчетливо слышался вороний хохот незнакомца в зеленом…
С тех самых пор Джека, с фонарем вместо головы, не раз видели в городе, понуро бредущим по улице. Обычно это случалось в канун Дня Всех Святых.
Говорят, что несчастный Джек до сих пор ищет свой шестипенсовик, но на самом-то деле ему нужна не сама заколдованная монетка, а его душа, заключенная в ней. Если вы вдруг отыщете ее — верните глупому Джеку, иначе ему никогда не обрести покой…
