Как обычно в дни казней на площади собралась толпа зевак. На лицах людей царило весёлое, приподнятое настроение, ведь для них всё это было лишь представлением. Что ж, разнообразнейшие казни были едва ли не единственным праздником для многих из них – в нынешнее время оказаться в петле было легче, чем заразиться простудой, и люди радовались, что на этот раз вздёрнут не их.
– Похоже, нашу смерть увидят многие, – усмехнулся Эль, окидывая взглядом собравшуюся вокруг толпу.
На помост взобрался глашатай и, развернув зажатый в руках длинный свиток, начал зачитывать выдуманные преступления друзей. Следом за ним выступил королевский обвинитель.
Эрик отвернулся, и его взгляд упал на парочку кольев, скорбными перстами возвышающихся на другом краю помоста, на которых в невыразимых мучениях умирали двое мужчин. Рядом с ними стояла ещё одна виселица, тоже не пустовавшая: на ней раскачивалось тело женщины с мешком на голове. Третьим в этой унылой композиции смерти было окровавленное колесо. Увидев распятого на нём человека, Эрик содрогнулся. Архижрец Варток. «Заказчик» убийства Альвильона…
И вдруг он с невероятной отчетливостью понял, что это их последний день. Эрик прищурился и посмотрел на медленно ползущее к закату солнце. Пьянящий воздух приятно холодил кожу, Изгой с отчаянной тоской вглядывался в окружающий мир.
«Последний день! Как же не хочется умирать!..»
Королевский обвинитель заунывной, монотонной тарабарщиной зачитывал приговор, но Эрик его не слушал. Как много есть мелочей, на которые в повседневной жизни не обращешь внимания. Таких, казалось бы, раздражающих, как, например, саднящий локоть или колючка в сапоге. Но ведь это и есть жизнь!
– …приговариваются к повешенью. По традиции приговоренным к смертной казни разрешается выпить по кружке вина. Пейте, и да исполнится воля Всемогущего и посланника его на земле – нашего славного короля!
«Ну вот и всё. Что ж, могло быть и хуже. Нас могли колесовать».
Один из стражников прижал к губам Эрика помятую кружку с кислым пойлом, и он машинально сделал несколько глотков, но большая часть жидкости пролилась по подбородку на грудь. Стражник шагнул к Элю, но тот лишь презрительно отвернул голову.
Внезапно внимание Изгоя привлекла стоящая в первом ряду толпы девушка. Это была Дидра. Сдвинув капюшон, скрывавший до этого её лицо, она быстро поднесла ко рту ладонь, сложенную таким образом, словно у неё в руке была зажата чаша, и сделала глотательное движение. Убедившись, что Эль её заметил, девушка подмигнула друзьям и, снова натянув капюшон, скрылась в толпе.
– Подождите! – раздался голос эльфа. – Я… хочу выпить…
«Ох, надеюсь, он правильно истолковал жесты Дидры. Неужели Алориэль всё-таки решился вмешаться?» - с затаённой надеждой подумал Эрик, чувствуя, как заколотилось сердце.
Стражник нерешительно замер, вопросительно глядя на начальство. Обвинитель коротко кивнул, и солдат вернулся к эльфу.
А Эрик вдруг почувствовал, что с миром происходит что-то странное. Исчезли все звуки – гомон толпы, шелест ветра, скрип досок – всё это вдруг растворилось в ватной тишине, нестерпимо давившей на уши. Люди стали двигаться как черепахи – медленно и плавно. Изгой увидел, как неторопливо, едва двигая крыльями, кружит возле шеврона десятника большая жирная муха. Стражник начал невыносимо медленно поднимать руку, пытаясь от неё отмахнуться.
Эрик удивлённо моргнул, не понимая, что происходит. Казалось, время вокруг в сотни раз замедлило ход.
И тут его осенило! Юноша понял, почему весь мир в одночасье превратился в застывший кисель. Он просто находился под воздействием наркотика. И не какого-нибудь, а бесерина!
«Наверное, люди Алориэля подмешали его в вино…»
Благодаря этому теперь совершить побег не представляло никакого труда – ведь на какое-то время друзья стали всесильными! Быстрыми как молния, сильным, как вурлаки и умным, как сам Окс!
Эрик хрипло рассмеялся.
«Сейчас я подобен Всемогущему! Да я и есть сам Всемогущий!»
Эрик легонько повёл плечом, и удерживающие его стражники разлетелись в стороны, как ветки, уносимые ураганом. Изгой уже спрыгнул с помоста, когда остальные солдаты ещё только тянулись за мечами и арбалетами.
«Поздно, братцы, поздно».
И Эрик бросился бежать. Люди как в замедленном сне пытались убраться с его пути, но они двигались слишком медленно… Слева от побратима мчался Эль. Лицо эльфа было похоже на искажённую гневом и пьянящей силой маску. Его обнажившиеся в страшном оскале зубы сверкали в свете солнца и больше, чем когда-либо походили на драгоценные камни.
Эрик успел добежать до конца площади и свернуть в ближайший проулок, когда его настигла БОЛЬ. И не просто боль, а именно БОЛЬ – всепоглощающая, всепожирающая, сжигающая душу и плавящая кости.
Изгой упал на колени, мир перед глазами помутнел и окрасился в цвет крови. Ушей достиг далекий, глухой крик боли, и Эрик потерял сознание.
___________________________________
Балтикус – империя некромагов к северу от Великих гор. Из-за трудной проходимости Предела Мира про неё мало что известно, кроме того, что её жители используют некромагию, сотни лет назад отказавшись от всех других видов колдовства.
Глава 7. Сделка
Когда дела идут – хуже некуда, я говорю себе: эй, всё могло быть ещё хуже! И, само собой, всё тут же становятся гораздо хуже.
Увы, это недостаток любого наркотика – за минутное удовольствие приходится расплачиваться болью. Бесерин на время наделял сверхчеловеческими (сверхэльфийскими, сверхорочьими…) возможностями, но и БОЛЬ, которая приходила после его приёма, тоже была несравнима ни с чем. Не говоря уже о том, что всего за несколько приёмов он был способен свести в могилу даже вурлака. И это если забыть про громадную стоимость бесерина.
Первое, что почувствовал Эрик – это жажда, практически такая же невероятная, как и та боль, что медленно грызла его кости, выворачивала суставы и тысячами раскалённых иголок впивалась в глазные яблоки. Эрик снова застонал. Чьи-то заботливые руки положили ему на лоб прохладную тряпицу, смоченную какой-то резко пахнущей жидкостью. Губ коснулся гладкий обод чаши.
– Выпей, это снимет боль….
Не думая, что это может быть отрава, Эрик сделал несколько больших глотков и действительно через некоторое время почувствовал, что ему стало легче. Боль ушла, но дикая слабость никуда не делась. Казалось, она гнездится в глубине костей, не давая даже поднять руку. Однако юноша был чисто вымыт, а все раны аккуратно перевязаны. А ещё Эрик понял, что абсолютно гол. Его наготу прикрывала лишь белоснежная простыня из тонкого мягкого хлопка.
– Я вижу, тебе лучше, Изгой.
Эрик приоткрыл глаза и, морщась от яркого света, посмотрел на склонившуюся над ним фигуру.
– Спасибо, Дидра, – пробормотал юноша, вновь обессилено закрывая глаза.
«Интересно, насколько бесерин укоротил мою жизнь. Хотя, не настолько, насколько могла петля».
Девушка улыбнулась и поправила компресс у него на лбу. Белоснежные волосы изгойки, мягкими волнами ниспадавшие на спину, ярко контрастировали с чёрной шёлковой рубашкой с высоким воротом, делая её и без того светлую кожу ещё бледней. И тем сильнее выделялись зелёные человеческие глаза на этом практически эльфийском лице.
– А ты крепче, чем я думала. Очнулся всего лишь через сутки после приёма бесерина! Мы дали вам всего пару капель, и то был риск, что вы сыграете в ящик.
Эрик рассеянно кивнул, оглядывая своё временное убежище. Небольшая светлая комната с тяжёлой дубовой кроватью, на которой он сейчас и лежал. Комод, несколько стульев и невысокий трёхногий столик, заставленный какими-то склянками и баночками, чисто выметенный пол и свежепобеленный потолок.
«Вполне обычная комната. Хм…»
– Где Эль?
– Не беспокойся, с твоим напарником всё в порядке, он же эльф. Он очнулся пару часов назад и сейчас беседует с папочкой.
