— Скачи к лесу, помнишь, где мы с тобой под большим дубом ночевали? Только не спеши, незачем уже спешить, — шепнула девушка, наклоняясь к самому уху брата. Тот кивнул головой, фыркнул в знак того, что понял.
К месту ночлега они подъехали ещё до темноты. Зоряна перекинула ногу через шею лошади, легко соскочила на землю, протянула руку Горлице.
— Слезай, царевна, передохни немного — сняла с коня седло, — а ты, Яр, пошагай, остынь.
— Долго ещё ехать? — робко спросила царевна.
— Долго. Но пусть тебя это не беспокоит.
— Объясни, наконец, чем я тебе не угодила? Зачем меня похитили?
— Слухом о твоей красоте земля полнится. Вот мой отец и захотел в жёны тебя взять.
— В жёны? А что же он по-хорошему ко мне не посватался? Зачем красть-то?
— Потому что ты сразу бы ему отказала, — усмехнулась Зоряна, — а он этого не любит.
— Всё равно ведь откажу, — пожала плечами Горлица, — раз он отказа так боится, значит, плохой человек. Кто он такой, хоть это мне скажи.
— Зачем?
— Я должна знать! Чтобы правильно себя с ним вести.
— Тут ты права, — кивнула девушка, — с отцом надо вести себя правильно, если хочешь целой и невредимой остаться. Царю Кощею возражать нельзя.
Горлица побледнела.
— Царю Кощею, — в ужасе прошептала она.
О жестоком чародее в Серебряном царстве ходили легенды, одна страшнее другой, пересказывали их друг другу только шёпотом, при этом опасливо оглядываясь по сторонам. Говорили, будто бы служат ему кроме людей разные твари: демоны, оборотни, звери и гады всевозможные. Чаще всего упоминали о чёрном крылатом змее, уносящем неведомо куда красивых девушек. Но никогда не слышала царевна, чтобы в легендах говорилось о детях Кощея. Да ещё дочери… «Пропала я, — подумалось Горлице, — от такого злодея ничем не откупишься. Не видать мне больше белого света и зелёной травы». Кровь отхлынула от её щёк, слёзы подступили совсем близко. Зоряна почувствовала, как кольнуло грудь. Бедная девочка, как же она боится. Надо бы успокоить её. Кощеева дочь положила руку на плечо царевны.
— Не кручинься так. Поверь, ничего страшного не случилось. Отец строг, суров, но к тем, кто ему послушен, справедлив. Если согласишься замуж за него пойти — будешь как сыр в масле кататься. Всё, что ни пожелаешь сразу получишь. Разве не о таких мужьях девицы мечтают?
Царевна вскинула голову, щёки её вспыхнули, в глазах блеснул сердитый огонёк.
— Да как ты можешь такое говорить?! Мужа по любви ищут, а не по богатству! Чтобы за чёрного колдуна по доброй воле замуж пойти, никогда от меня не дождётесь! — сбросила с плеча руку Зоряны, — ты… Я тебе верила, подругой своей считала, а ты меня обманула.
— У меня не было другого выхода. Я должна выполнить приказ.
— Неправда! Всегда можно отказаться от того, чего делать не хочешь. Тем более, когда такую подлость сделать приказывают! Ты трусливая лгунья! — Горлица замахнулась на Зоряну. Девушка с усмешкой перехватила руку царевны.
— Глупышка. Ты за всю жизнь ничего тяжелей яблока в руках не держала, а я с малолетства училась оружием владеть. Лучше и не пытайся меня ударить.
Ярослав, услышав крики, одним прыжком оказался рядом с сестрой, зло прижал уши к голове, верхняя губа дёрнулась, словно у скалящей зубы собаки. Горлица бессильно опустилась на траву. Слишком много сил сегодня ушло на то, чтобы удержаться на скачущем коне, ноги отказывались держать хозяйку. От усталости, упорно сдерживаемые слёзы всё же потекли по щекам, как ни старалась царевна им помешать. Но она могла только отвернуться, чтобы слёз не видела Зоряна.
— Думай обо мне что хочешь, — ровным тоном произнесла кощеева дочь, — оправдываться перед тобой я не намерена. Отдыхай, царевна, только смотри — сбежать не пытайся. Кругом лес, места глухие, волки наверняка водятся. Им, знаешь ли, неважно, царская в тебе кровь или бедняцкая. Если захотят есть — за милую душу слопают. Только возле нас не опасно.
Горлица не ответила. Зоряна погладила морду коня, и только тут заметила, что забыла снять с него уздечку. Потянулась было расстегнуть подбородный ремень, но рука замерла на полпути. С самого начала Ярослав был против похищения девушки, даже в самый последний момент упёрся. Шагу бы не ступил, если б не удар. Кто знает, что ему теперь в голову взбредёт? Ну, как решит обратно пленницу отвезти? Он-то дорогу хорошо помнит. А если перекинется в человека, то убедит Горлицу в том, что ему можно верить, у него по глазам всё прочесть можно. В уздечке, с железными удилами во рту, превратиться нельзя. Значит, лучше оставить её. Отстегнула повод, чтобы брат ненароком не зацепился им за что-нибудь, обняла жеребца за шею.
— Прости, Яринька. Это для твоего же блага, — шепнула Зоряна в золотистое с чёрной каймой ухо, — не хочу, чтобы ты из-за блажи нас обоих погубил. Прости.
Глава девятая. Возвращение
Следующие два дня пути Горлица больше ни разу не заговорила с Зоряной. Молча ела (аппетита не было, но царевна понимала, что нужно поддерживать силы), молча взбиралась на лошадь (правда держалась уже не за пояс девушки, а за седло), молча слезала, когда они останавливались. Попытки запомнить обратный путь пришлось отбросить сразу же — слишком быстро мчался жеребец, встречный ветер выжимал из глаз слёзы, так что безболезненно смотреть можно было только на свои руки. Да и не помогло бы знание дороги: пешком далеко не убежишь, а конь к вечеру уставал так сильно, что и версты бы не проскакал, попытайся пленница удрать на нём ночью.
Буйная растительность всё больше шла на убыль, равнину сменяли холмы. Дорога вывела на берег реки. Горлица сразу отметила странный цвет воды: не сероватый, не синий, а багрово-красный, словно пламя костра. Речной берег был абсолютно голым, сплошь камни да песок, ни единой травинки. И камни у самой воды казались раскалёнными, как железо в кузнице. Над странной рекой не кричали чайки, и рыба не плескалась в красной воде. Налетел ветер, лёгкая рябь пробежала по поверхности, упал в воду сорванный с дерева лист. И сразу же взметнулся вверх язычок пламени, спалив листочек дотла. Горлица вздрогнула. Огненная река! Всю жизнь, слушая или читая сказки, Горлица недоумевала: как могут быть сразу вода и огонь? А выходит, что могут. Конь ступил на каменный мост, и сразу же послышалось откуда-то снизу шипение, потом шорох о камни. Из-под моста высунулась тупоносая морда огромного змея. Взгляд чёрных немигающих глаз впился в царевну. Девушка с трудом подавила желание вцепиться в Зоряну, которую присутствие гада нисколько не смутило. Чего не скажешь о её лошади. Буланый весь напрягся, заскрежетал зубами. Змей не обратил на животное никакого внимания. Поглядел ещё раз на двух всадниц, зевнул, показывая полную длинных острых зубов пасть, и снова скрылся под мостом. В поведении его не было ничего похожего на угрозу, но Горлица понимала, что вряд ли сторож так же спокойно пустит на мост того, кто пойдёт с другой стороны.
— Змей никого не выпускает, — ответила Зоряна на незаданный вопрос царевны, — кроме тех, о ком отец предупреждает заранее. Любого другого живьём проглотит. А вброд огненную реку не перейти. Надёжней охраны не придумаешь.
Сойдя с моста, жеребец снова пустился галопом. Прошло чуть больше часа, когда показалась серо-зелёная громада гор. Горлица с любопытством оглядывалась по сторонам: в Серебряном царстве земли в основном равнинные, высокие холмы, и то редкость. «Как эти горы называются? А, вспомнила — Железные, — подумала девушка, — рассказывали, будто тут сокровища несметные запрятаны. Придумывают, наверное: ведь никто из них не мог перейти через тот мост со змеем». Вдоль дороги справа и слева высились каменные исполины, изредка камень перемежался зелёной полосой низкорослых деревьев и травы. Дорога, прямая, без единого поворота бежала навстречу одиноким путникам. Пустота и тишина действовала угнетающе. От серых камней исходил холод, от которого не спасало тепло конской спины. Вдобавок солнце скрылось за облаками, и казалось, что свет его потускнел. А скачке всё не было конца. Вдруг Горлица заметила в небе две чёрных точки. Зоряна, видимо, тоже обратила на них внимание, потому что придержала лошадь, вытянула в сторону правую руку, держа повод в левой. При приближении точки превратились в два птичьих силуэта. Горлица разглядела треугольные вырезы на хвостах. Коршуны. Один из них спикировал вниз, уселся на руку всаднице.
