За всё время рассказа Кощей ни разу не прервал дочь, только смотрел на неё. Изредка бросал взгляд и на сына. Лицо его было спокойным, не отражающим никаких чувств. Лишь когда Зоряна окончила повествование, на губах царя заиграла довольная улыбка.
— Ярослав, не хочешь ли добавить что-нибудь к рассказу сестры?
— Нет, — глухо отозвался парень, — она всё верно сказала.
— Хорошо, — Кощей слегка кивнул, — хорошо, что ты не предал меня, и сестру с пути не сбил. Не то страшной была бы расплата. Теперь я уверен в вашей преданности, и в качестве награды даю вам позволение покидать пределы моего царства, когда захотите. Если, конечно, не будете мне нужны в это время.
— Спасибо, батюшка, — поклонилась Зоряна.
— Спасибо, — Ярослав на миг поднял глаза на отца, затем снова склонил голову.
Усталость всё больше брала своё, заглушая даже болезненно ноющую в груди совесть.
— Теперь ступайте. Понадобитесь — пришлю за вами Мудреца, — Кощей коснулся головы ворона, как всегда расположившегося на спинке трона, — идите. Только помните — с этого дня вход в башню для вас закрыт.
Коридор, по которому стражники вели Горлицу, казался бесконечным, и каким-то заброшенным. Ни дуновения воздуха, ни звука, кроме эха их собственных шагов. Удивительно, как это Зоряна может называть подобное место домом? Вот они остановились перед запертой дверью. Страж отодвинул засов, заскрипели плохо смазанные петли, повеяло холодом. За дверью обнаружилась винтовая лестница. Каменные ступени, покрытые слоем пыли. Видно было, что по ним давно уже никто не поднимался. Горлицу привели на самый верх башни, в большую круглую комнату. Стражники сразу же с поклоном удалились, закрыв за собой дверь. Гулко простучали по лестнице их шаги, опять заскрипели дверные петли, лязгнул засов. Царевна зябко поёжилась. Как тут холодно… она оглядела комнату. Широкая кровать с пологом, столик у окна, два резных кресла, на стене овальное зеркало в позолоченной раме, сундук. Убранство богатое, но в воздухе чувствуется неприятный и нежилой запах застарелой пыли. К потолку подвешена колыбель. Большая, для двух младенцев. Горлица обхватила плечи руками, присела на край кровати. Несомненно, когда-то в этой башне жила женщина. Наверняка такая же пленница, как она сама. Тоже молодая красавица. Колыбель для ребёнка. Наверное, в ней спала Зоряна, когда была маленькой. А может и не только она, кто сочтёт точно, сколько девиц-красавиц похитил за свою долгую жизнь хозяин замка? Ведь и у них могли быть дети. Царевна подошла к окну. Оно выходило на замковый двор, можно было разглядеть подъёмный мост, конюшню. По двору медленно шёл паренёк. Молоденький, ненамного старше её самой. Он слегка пошатывался, словно от усталости. Внезапно остановился, взгляд его прямо-таки упёрся в окно башни. Видно заметил царевну. Она попыталась улыбнуться, но губы не послушались. Девушка опустилась в кресло. Зажмурилась до боли в веках, сжала кулаки, несколько раз глубоко вздохнула.
Прислушалась. В любой момент здесь мог появиться её похититель. Надо собраться с силами, чтобы не показать страха. Глянула на тяжёлый подсвечник. Совсем неплохо. Повернула кресло боком к двери, пододвинула подсвечник так, чтобы можно было в любой момент схватить его. Медленно, словно вода в обмелевшей реке текли минуты. Горлицу постепенно охватило какое-то оцепенение. Веки отяжелели, голова начала клониться вниз. Металлический лязг заставил её встрепенуться. Прислушалась. Дверные петли взвизгнули, видимо дверь распахнула очень сильная рука. Царевна ближе подтянула подсвечник. Сердце бешено заколотилось. Кто-то поднимался по лестнице. Девушка слышала тяжёлые шаги и негромкое позвякивание, какое производит воин в стальных доспехах. Дверь в комнату начала медленно открываться. Горлица вцепилась левой рукой в столешницу, пальцы даже побелели. Держать себя в руках. Она — не безвольная раба, и не позволит себе слабости испугаться. Через порог шагнул к царевне высокий седовласый воин. Белоснежные волосы, бледное лицо с тонкими губами и носом, напоминающим ястребиный клюв, черные, словно угли глаза с красным огоньком в глубине. Доспехи на воине тоже были чёрными, тяжёлыми на вид, но нисколько не сковывали движения, не лишали их гибкости. «Как будто жук в панцире, — невольно подумалось царевне, — и ничего чудовищного в нём нет. Лицо человеческое, правда, гладкое, ни усов, ни бороды, как обычно у стариков». Испуг её сделался уже совсем крохотным, с булавочную головку.
— Здравствуй, царевна Горлица, — голос чародея был на удивление звучным, без старческого дребезжания, — вижу теперь, как ошибочны слухи о твоей красе. Ты можешь затмить собой солнце.
— И тебе здравствовать, царь Кощей, — Горлица поднялась с кресла, распрямила спину, — проходи, присядь, — указала на второе кресло.
Она говорила медленно, делая большие паузы между словами, чтобы не дать предательской дрожи пробраться в голос. Когда в ответ на её приглашение сесть гость устроился в кресле, села напротив него. Правую руку, как и раньше, положила на стол, поближе к подсвечнику.
— Ты пришёл ко мне, чтобы о чём-то попросить, царь Кощей? Говори же, я слушаю.
— Попросить? — собеседник слегка приподнял брови, — я бы сказал, что у меня есть к тебе предложение. Такое, на которое не стоит отвечать отказом.
— Я слушаю, — повторила Горлица.
— Царевна Горлица, я предлагаю тебе стать моей женой.
— Почему же тогда ты не прислал ко мне сватов, как у людей положено?
— Я не человек, царевна, — усмехнулся Кощей, и красноватый огонёк в его глазах как будто стал немного больше, — мне не писаны людские законы и обычаи. Предвижу заранее твой ответ, и потому говорю: не спеши отказываться. Поверь, я неплохая партия для тебя. Не хуже заморского королевича, которого ты, кстати, в глаза не видела. Я богат и силён, мне, в отличие от других царей и королей не грозит, что смерть заберёт меня или сбросит с трона соперник. В моей власти исполнить любое твоё желание. Выйдя за меня замуж, ты станешь царицей, хозяйкой в моём царстве, и свободы твоей я ограничивать не стану. И обижать не стану, если не будешь волю мою нарушать. Подумай, Горлица, ты ведь девушка мудрая, должна выгоду свою понимать.
Кощей умолк. Молчала и царевна. С минуту они смотрели друг другу в глаза.
— Так что, царевна, пойдёшь за меня замуж?
— Нет, — твёрдым тоном произнесла Горлица, — твои слова звучат, быть может, и разумно, но мне твоё предложение не подходит. Ты прав, говоря, что своего будущего жениха, которого выбрал отец, я никогда прежде не видела, но я точно знаю, что, по меньшей мере, одно преимущество перед тобой у него есть.
— Какое же? Молодость? — усмехнулся царь.
— Доброе имя. Это куда дороже богатства и власти.
— Вижу, что ты умна, — в голосе Кощея послышалась нотка уважения, — хорошо, не буду тебя торопить. У тебя есть месяц на то, чтобы дать окончательный ответ. Всё равно выбора у тебя нет, сама понимаешь. Лучше стань моей по собственной воле. До встречи.
Он направился к двери. Переступил порог, закрыл её. Едва тяжёлые шаги на лестнице затихли, Горлица судорожно вздохнула, уткнулась лицом в ладони. Плечи её тряслись. Месяц, всего месяц остался у неё на то, чтобы придумать, как бежать отсюда. Или дождаться помощи, наверняка батюшка уже послал людей искать дочку. Вспомнила огненную реку, Змея, волка у замковых ворот. Под силу ли простому человеку одолеть эти преграды? Вряд ли. А раз так, нужно стараться самой.
Зоряна вошла в конюшню, заглянула в денник, где ночевал Ярослав, когда поздно возвращался с очередной прогулки «на своих четырёх». Так и есть: спит на соломенной подстилке, поглубже зарывшись в неё. Но не в конском облике. Такое на зоряниной памяти случилось впервые. Девушка негромко позвала брата. Тот даже не пошевелился.
— Ах, соня! Ну, я тебя разбужу! — подняла с пола соломинку, присела рядом со спящим Ярославом, похлопала жёстким стеблем по щеке. Парень недовольно пробурчал что-то, и перевернулся на другой бок.
