мы в самом эпицентре сейчас.
Зато рядом был Фрикс. И он обнимал её за плечи. И ей было ужасно стыдно за то, что она испытывала к нему сейчас. За то, что он ей нравился. За то, что она смела думать о нём в тот самый день, когда она узнала, что…
Мамы больше нет.
Фрикс поднялся с кровати, взяв её за руку и потянул за собой. Она поддалась и пошла за ним. Они вернулись в общий зал, спустившись с подиума. Люди постепенно расходились оттуда, рассеивались по всему оссуарию. Её глаза так устали, в них было столько песка. Она почти представляла, как уснёт через час, может быть даже в обнимку с Фриксом, или хотя бы с Теренеей. Ей правда очень нужно было отдохнуть. Почувствовав лёгкое головокружение, Вестания погладила пальцем висок. Но тут её взгляд зацепился за что-то. Она даже не поверила сонным глазам. Может, просто обман измождённого сознания?
Из коридора, ведущего на поверхность, откуда привела их Кирка, возникли четыре фигуры. Трое активистов — женщина, потерявшая любимого, она шла впереди. Как они вернулись так скоро? Двое мужчин, которые сопровождали её. И…
— Это он! — воскликнула Вестания спустя ещё секунду. Она узнала его. Он назвал себя Аластором. И он пытался их убить. — Тера, это он!
— Быть не может, — прошептала сестра.
Сама идея подобной встречи казалась абсурдной, и все же они опять встретились. Вестания даже представить не могла, что это может им посулить.
Фрикс озадаченно оглянулся на неё.
— Он пытался нас убить! — только и смогла выговорить девушка.
По лицу Фрикса ей не удалось считать ни единой эмоции. Он загородил её спиной, а затем уверенно зашагал вперёд навстречу вошедшим. Она наблюдала за ним со стороны. За стремительностью его движений. Фрикс сработал, как точнейшая машина. Прошёл словно насквозь девушки, ловко увернулся от выпада Аластора, ударил его кулаком в лицо, перехватил в полёте руку и заломил её за спину мужчины.
— Он хотел нас убить! Он пришёл за нами! — услышала Вестания свой собственный испуганный возглас.
Этого хватило, чтобы зал вновь оживился. Двое мужчин, что привели его сюда отреагировали на её крик. Не прошло и секунды, как Аластора скрутили и связали ему руки за спиной. На шум пришла и Веспер. Когда рыжая подошла к сёстрам, Вестания ещё раз выпалила свой призыв тревоги:
— Веспер, это был он! Зачем он пришёл сюда? Он пытался нас убить!
Девушка поймала её за плечи.
— Успокойся. Он связан. Я сама допрошу его и узнаю. Если всё так, устроим казнь завтра утром.
***
Вестания проснулась и поняла, что Теренеи нет рядом. Насколько она могла полагаться на весь свой опыт, это никогда не приводило ни к чему хорошему. Гонимая подспудным страхом, Вестания вышла из казарм и спустилась в общую залу. Шестое чувство не подвело её, потому что сестру она обнаружила возле Аластора. Его избили и привязали к колонне, подпиравшей свод Некрополя. Как ей хотелось придушить её в это самое мгновение, но страх за здоровье Теры был сильнее, она подбежала к ней.
— Тера, что ты тут делаешь?! — окликнула Вестания младшую.
— Спрашиваю Аластора, почему он пытался нас убить. — С невинным видом ответила Тера. — И что стало с мамой.
— Идиотка! — Выкрикнула Вестания. — Теренея, нечего с ним разговаривать! Пойдём! — Она попыталась схватить сестру за запястье, но та вывернулась.
— Подожди! Он же связан, он ничего мне не сделает.
— Тера!
— Вестания, я понимаю твоё беспокойство. Но я правда не намерен причинять вред. Ни тебе, ни Теренее, — подал голос Аластор.
Вестания была в ярости.
— Да, конечно, а я должна в это поверить!
Он пошевелил связанными за спиной руками, силясь ослабить путы и, приподнявшись, вытянул вперёд одну ногу. Правый глаз не открывался полностью из-за разбитого виска. Рубашка была грязной, тоже в следах крови. Он выглядел очень сильно помятым, но всё равно производил впечатление какой-то неуправляемой силы и внушал страх Вестании. Зверь, посаженный на цепь, всё ещё мог кусаться.
— Алкиона была больна. Думаю, ты знаешь это. — Проговорил он медленно, допрос явно не доставлял удовольствия и ему, но, кажется, мужчина хорошо понимал, что он не в том положении, чтобы уходить от ответов. — Когда мы были в поезде, ещё в первый день, ей было совсем плохо. Она умирала. — Вестания услышала, как плачет Теренея, и приложила все усилия, чтобы подавить свои собственные слёзы. Но что было странно, он не пытался задеть их словами, осторожно подбирая их, хоть было и очевидно, что перед девочками находился враг. — Она думала только о вас. Всё время. Она просила и умоляла найти её дочерей и позаботиться о них.
— И вы решили, что нас нужно убить?! — Тут боль и скорбь сменились гневом. Вестания напряглась так, что Теренее пришлось отдёрнуться в сторону. — Вы правда считали, что наша мать могла просить об этом?
— Нет. Но я не видел другого выхода. — Он не сводил с неё глаз. — Вы остались одни. Без родителей и друзей в мире, который уже погиб. Куда ещё идти, бежать? Зачем вам Термина? Что вы хотите здесь найти? Подумай, не проще ли остановиться, чем рваться в попытке выжить? — Он сделал паузу, ненадолго откинув голову назад.
Вестания поймала себя на мысли, что не знает, как ответить. Потому что она понимала, о чём он говорил, и даже соглашалась с этим. Спираль никуда не убегает. Она просто есть. И в её центре не может быть ничего, кроме самой смерти, кроме конца.
— Я видел их. Многих. — Вновь заговорил узник. — Голодных и бедных, бездомных, слонявшихся по улицам Сциллы, молящих о хлебе, но тратящих деньги на алкоголь. Потому что ни один хлеб не заполнит их пустоты так, как это делает узо. Они разлагались, истекали кровью, замерзали, но всё ещё цеплялись за жизнь оставшимися пальцами. Я не понимал этого. Никогда. Я видел тех сердобольных, что протягивали им милостыню, считая, что совершают благое дело, которое я сам расценивал за преступление, ведь они продолжали чужие муки, растягивали их. Я же давал им свободу. Я убивал их, кладя конец страданиям их бесполезных жизней. Тогда меня прозвали Убийцей обречённых. — Он метнул взгляд этих странных пустых глаз на Вестанию, словно проверяя её реакцию. — Имя ни к чёрту, но меня называли и похуже. Отец назвал Аластором, то есть «губителем», потом, когда я стал наёмным убийцей, меня назвали Цербером, трёхголовым чудовищем, а когда лишили работы, стали звать Бешеным Псом. Так что, да. Я решил, что будет куда как правильнее
