— Согласен, — кивнул я. — Его надо вздернуть.
Я сам его вздерну. Придет только время.
Перец похлопал лезвием ножа по ладони.
— К тому же Ван Холл не оставил своих идей пробраться сюда.
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
Бессмысленно спросил. Все равно не скажет.
— Оперативная информация, — как всегда туманно ответил Перец. — В Деспотате появились некоторые… Потом скажу. Тянуть не стоит, надо нанести наконец удар. Довольно терпеть тиранию! Покараем злодея! А для того, чтобы его покарать, наши горыны не годятся, я уже убедился. С ним может справиться… — Перец сделал паузу. — Скажем, бомба. Есть возможность достать, китайцы нашлепали кучу боеголовок, а ракет нету. Если стянуть четыре штуки, можно сковырнуть все базы…
— Их четыре?
Перец посмотрел на меня как на придурка.
— У тебя действительно что-то с памятью, надо начать принимать витамины… Ты что, думал, ваш «Пчелиный Волк» единственный? Я же тебе говорил: таких баз несколько. Проект «Ось», проект «Бросок»… Я туда только начал подбираться, там тоже какие-то машины строят. А проект «Двина» — к нему вообще не подойти!
Однако пробило Перца на речуги сегодня…
— Но с «Двиной» мы потом разберемся, сейчас о «Пчелином Волке». О бомбе и о «Пчелином». Ваша установка просто просит бомбы! Ты как считаешь?
— Там у него ведь еще Дрюпин, — напомнил я. — И Сирень… Да и другие люди там тоже есть. Они же ни в чем не виноваты. Их надо выручить.
Перец поглядел на меня с равнодушным интересом.
— Не думал, что ты такой сентиментальный, — усмехнулся он. — Или, может, это… любовь, зачем ты мучаешь меня, а?
— Там люди.
— Мама…
Я даже вздрогнул от неожиданности.
— Доминикус, рыбка моя, — засюсюкал Перец, — ты пришел поддержать меня в час тягостных раздумий?
— Мама.
Что за тупая кошка! Столько времени прошло, а так больше ни одного слова и не выучила.
Доминикус прихлебательски забрался на шею Перца и свернулся калачиком. Поглядывал на меня кровожадным глазом.
— Как говорит мой друг Коровин, ду бист гуманист. — Перец погладил кота, и я так и не понял, кто бист гуманист. — Это похвально. Знаешь, Коровин открыл бизнес — делает удочки. Свой бренд у него, называется «Korovins». Коровинз, короче. По-моему, тупо звучит…
— Я рад за него, — сказал я, хотя сам с Коровиным знаком не был.
— Да, я тоже. Так вот, я вот думаю, что бомба это не совсем то, что нам нужно. Нам нужно быстрое, точное и смертоносное оружие. А для того чтобы такое оружие достать, надо туда…
— Слушай, — перебил я, — а почему установка Ван Холла столько красных волков захватила? Их тут ведь не очень много. Я, во всяком случае, мало видел.
— Не знаю. Сколько их там у вас было?
— Четырнадцать.
Перец стал думать.
— Знаешь, — сказал он, — видимо, дело вот в чем. То есть я только предполагаю, конечно. А вдруг установка ваша, когда не отлажена была еще, неправильно срабатывала? И захватила несколько раз один и тот же момент.
— Машина времени? — усмехнулся я.
— Фиг знает. Вряд ли, конечно. Но как объяснить то, что она каждый раз цепляла одно время и одно место? Непонятно… Я же говорю — Ван Холл разрабатывает еще что-то. Что такое «Бросок»?
— Там и дракон тоже был, — снова перебил я. — Маленький. Сбит…
— Сбит на севере, — закончил за меня Перец.
— Точно.
— Это был первый…
Перец сбился.
— Ну, короче, я тогда не знал, как надо их выращивать, а он на меня напал и удрал. Потом ваша чертова машина сработала и затащила его в тот мир… Кстати, почему сюда никто не прибыл? До сих пор? После тебя?
— А откуда ты знаешь, что не прибыл? — спросил я. — Может, прибыл. Может, дура Сирень давно тут с бластером расхаживает.
— Не, — Перец зевнул и накрылся шкурой, — не расхаживает. Когда машина срабатывает, я всегда чую — зубы ломит здорово. Ну и так, другие признаки… И место чую. Вот ты свалился, а я уже рядом был, между прочим. Или забыл? Доминикус, кошечка, он забыл… Забыл, как его рыбки покусали, хи-хи-хи-хи…
— Мама, — сказал Доминикус.
В который раз я пожалел, что драконы наши завзятые вегетарианцы.
— Если бы кто из вашей шайки тут был, я бы почувствовал. Их нет. Наверное, электричество кончилось.
— А если ты ошибся? Зубы ведь у тебя часто болят.
— Видишь ли… — Перец вдруг задумался. И думал долго. Потом сказал:
— Нет, человека они сюда не сбрасывали. Если только что-нибудь пробное… свинью или… Человека точно не сбрасывали.
Странно все это, думал я. С чего вдруг Ван Холл не послал следующего? Вернее, следующую. Сирень. Дрюпина он пожалеет, все-таки технический гений, а Сирень отправит, ее не жалко.
Сирень, Дрюпин, я. Проект «Пчелиный Волк». Проникновение в Страну Мечты и взятие оной по контроль. С лицензией на убийство.
Сообщаю для тех, кто про меня еще не знает.
— Человека не сбрасывали, — повторил Перец.
Да уж… Ван Холл почему-то никого к нам не отправлял. Медлил что-то.
— А может, они самоходом пробрались? — предположил я. — Под покровом ночи? Есть же несколько мест, где можно проникнуть, ты сам говорил…
Перец промолчал, а я развил мысль:
— Пробрались и уже крадутся, вооруженные до зубов.
— Никто к нам не крадется, — оборвал Перец. — И вообще, пора заняться делом. Правда, Доминикус?
Доминикус промолчал.
— Надо начинать. — Перец вдруг зевнул и повернулся на бок. — У меня намечен план… Для начала разберемся с тобой. Надо тебя излечить. Завтра… Ну да, завтра и займемся излечением, звезды благоприятствуют. Ладно, спокойной ночи, прекрасных снов. Доминикус, золотце, правую ногу ломит нестерпимо, а у тебя сегодня изумительная энергетика. Согрей же мои конечности своим горячим телом!
Перец дебильно хохотнул. Даже не дебильно — психоидно.
Он меня пугал в последнее время. Беспокоил. Он изменился. Причем здорово. Не тот уже был Перец, что раньше. Даже не тот, что полгода назад. Раньше я его понимал, а теперь… Бешенство в нем какое-то образовалось. Это не было видно, но я чувствовал — кипит у него внутри что-то. Дикое, страшное, непонятное.
Честно говоря…
Честно говоря, я начал серьезно подозревать, что Перец свихнулся. По-настоящему. Я немного знаком с психологией, и теоретически, и практически. И я видел: шутовство и ярость, бесстрашие и крайняя мелочность, сарказм ядовитый и бесконечный, великодушие, мелкота — все в одном человеке. И все — на протяжении буквально нескольких минут, как в калейдоскопе.
Такие вещи опасны. Чрезвычайно опасны. Шизофрения. Нет, вряд ли Перец был уже законченным шизиком, но первые шаги на сем славном пути он уже явно сделал. Иван Грозный… Я вдруг вспомнил, что Иван Грозный был точно таким: с утра истово молился, затем завтракал, затем шел в застенок. С утра Казань брал, а днем какого-нибудь там Басманова в медвежью шубу зашивал и волкодавами его, волкодавами. Вечером же раскаяние, и давай себя плеткой стегать… Сказки любил очень. Не знаю, ковырялся ли в ногтях, но сказки любил.
