Перед мысленным взором Заккери появилось худенькое веснушчатое личико, покрасневшее от смущения. Имелось в рыжей нечто такое. Цепляющее. Парня перекосило от одной возмутительной мысли, что он думал о человеческой конопатой девице. Тьфу, кофе без кофеина!
— У Фила объявилась поклонница, и она следует за ним по пятам, — насмешливо поведал он кузенам. — А Полина, невзначай попыталась ее попробовать.
— Полине нужно научиться прятать дурные привычки на людях. — Проворчал сводный брат, беспричинно раздражаясь. — Говорили ей — не следи в приличном обществе.
Чернявая кудрявая ведьма утомила всех без исключения. Сначала она прижималась к Филиппу всю дорогу до ресторана, пряча в воспоминаниях мамины запреты и призыв, потом с размазанной косметикой по лицу рыдала на плече Заккери, а в завершении вопила, как свихнувшаяся, всю ночь. Жалкое зрелище.
— И что? — Не унималась Лиза.
— Кошка, — Фил презрительно покосился на сестру, — тебе же на самом деле не интересно.
— Филипп, ты невыносимый грубиян! — Надула актриса губы, снова притворяясь. В действительности душа девушки давно умерла вместе с настоящими эмоциями.
— Так вот, — продолжал издеваться Зак, — у рыжей Кати.
— Саши. — Автоматически поправил его сводный брат, вытянув губы.
— Так вот у Кати, которая Саша, аура мертвого человека. Полина ее попробовала и едва коньки не отбросила. Всю ночь она стонала, что за ней стоило белое создание и грозило пальцем.
— Действительно стояло. — Подтвердил Филипп. — И грозило пальцем. Ты бы тоже испугался.
— Я ничего не понимаю. — Сдалась Лиза. — Неужели мои молитвы услышали наверху, и скотину Фила преследует труп рыжей девицы? Наконец-то, он поплатился за неразборчивость?
— Ты забыла отметить, что она конопатая. — Уточнил Заккери, глумливо ухмыляясь, что Филипп закатил глаза от раздражения. — Выглядит она вполне живой, но с аурой мертвяка, если верить бедняжке Полине. И у нее друг француз…
— Довольно. — Отрезал Филипп, бросив на брата предупреждающий взгляд.
— Теперь ясно! — Просияла Лиза, включаясь в игру. — Предлагаю познакомить рыжий труп с Максом, — она похлопала кузена, сидевшего рядом и с интересом уставившегося в телевизор, по коленке, — мертвяки как раз по его части. Он их умеет расчленять.
— Зато у нее хорошие ноги. — В глазах Зака прыгали черти.
— Да, — Филипп изогнул бровь, — ноги что надо.
— Вот он вам и подарит по одной ноге на каждого. — Захлебывалась иронией девушка. — А заодно по руке и по уху. Кто себе конопатый нос возьмет? Вы уж сразу решите, чтобы потом не делить.
— И чулки… — Не унимался блондин.
— Она, что перед вами раздевалась? — Поинтересовался Макс, совершенно не вникая в смысл беседы.
— Эй, ну, вы идете? Аида уже извелась! — Врываясь в комнату, позвала молодых людей Снежа. Девочка остановилась на пороге, и те изумленно уставились на нее. Меньше, чем за сутки Снежана совершенно преобразилась. Лицо с гладкой белоснежной кожей приобрело тонкие правильные черты, скулы обозначились чуть острее, а подбородок покруглел. Глаза стали совершенного синего цвета, делая девочку настоящей красавицей. — Чего так вылупились? — Она уперла руки в бока.
— Малышка, да ты выросла! — Зак скривил в ухмылке губы.
— А ты про это? — Она небрежно ткнула пальчиком себе в щечку. — Ничего особенного, я рассчитывала, что будет лучше. Но ты даже не думай ко мне подкатывать, пожалуюсь Грегори.
Парни спрятали улыбки, Лиза фыркнула, покачав головой. Сила не терпела пренебрежения, ее подарки ценили и превозносили.
Но из убежища все-таки пришлось выйти и присоединиться к остальным.
— Похоже, вслед похоронам, нам предстоит дарение имени. — Едва слышно проворковала Елизавета, беря Зака под руку. Она шла, плавно покачивая бедрами, отчего шелк длинного платья струился по стройным ногам. — Сплошные праздники.
— Ты ее не любишь.
— Она нахалка.
— Она ребенок. — Возразил парень, поглаживая тонкие холодные пальцы сестры с острыми красными ноготками.
— Зак, я тебя умоляю, ей уже пятнадцать. Она стала ведьмой и, поверь мне, считает себя настоящей, — тут Лиза скривилась, — женщиной, чего только стоит ее смехотворная влюбленность в Филиппа. Грегори страшно бесится от всей этой глупейшей ситуации. Попомни мои слова — мы еще хлебнем полной ложкой ее подростковых комплексов. Я знаю, была в ее возрасте не так давно.
— Скажем прямо давно, — поправил тот.
— Вы с Филиппом похожи — настоящие хамы! — Лиза, шутя, хлопнула брата по руке. — Не вежливо напоминать мне, что я девушка не первой свежести.
На парочку недовольно покосилась старая Никонора. Луке она приходилась родной сестрой, но еще в юности покинув Гнездо, когда оно представляло собой совсем другой дом, возвращалась сюда только на большие праздники. Похоже, смерть брата, как раз таковым и являлась.
Семья в полном составе, разбившись на пары, вышла на улицу, впереди процессии, низко опустив голову, рядом с Вражеком брел Эмиль. Толпа любопытствующих и гостей плыла следом в гробовом молчании. Тягостная тишина давила на уши, тревожно шуршали шаги, по притихшему двору разносилось дыхание людей. Неожиданно раздался громкий всхлип Аиды, и Филипп тут же обнял мать за плечи, поддерживая обмякшую от слабости женщину, и почувствовал легкий острый запах настойки красавки.
— Не стоило накачиваться белладонной! — Буркнул он неодобрительно на ухо Аиде. — Завтра голова будет болеть.
Похороны Хозяина — таинство для членов семьи. Толпа остановилась у входа в склеп. Сейчас старинный погребальный дом напоминал очаровательный кирпичный коттедж для гостей, с изящными решетками на окнах, черепичной крышей и крылечком. Десять жителей Гнезда и одна старая седая Никонора повернулись к гостям, те тесно стояли плечо к плечу, закрыв своей массой широкий ухоженный двор. Над головами повисло скорбное молчание, а потом десятки голосов басовито громыхнули:
— Пусть колдовство отпустит его!
Последнее напутствие усопшему разнеслось по тихому поселку. От его силы с веток сорвались вороны, и их скрипучий крик прозвенел в наступившей гробовой тишине.
По длинной узкой лестнице семья спускалась в подземелье, и с каждой ступенькой промозглый холод становился злее. На стенах, облицованных мраморными плитами, отражалось неровное из-за сквозняка пламя факелов. Лиза, вцепившаяся в рукав Зака, неуютно передернула плечами.
— Почему мы должны проходить через это? — Едва слышно пробормотала она, когда нога на высоченной тонкой шпильке неловко соскользнула со ступени.
