Джай присвистнул. Обычно горожане кидали в канал то, что выплывшим видеть не желали.
— Вот именно. — Хорв скрипнул зубами о бутерброд, поморщился, отложил его на край стола и занялся яблоком. — Обережник у ворот вспомнил горца с корлиссом и его грамоту, вроде бы настоящую, но без оритской печати. А глава гильдии охотников утверждает, что на этом семерике никому ее не ставил. Улавливаешь?
— А то, — вздохнул парень. — «Соро»… Чужак решил уклониться от налога, а местные его выследили и такого наобещали, что он предпочел утопиться. Или принял Дах’Тоор за обычную реку и понадеялся его переплыть.
— Верно. Вот и действуй.
— Вообще-то моя смена уже… — рискнул напомнить Джай, но начальник откровенно проигнорировал позорное малодушие подчиненного. Какие могут быть смены, если город тонет в пучине преступности, и доблестная обережь должна не покладая рук тащить его обратно?! Тем более что среди «дневных» Джай оказался единственным неженатым, бездетным и не обремененным чахлой матерью-старушкой, которая выплакала все глаза, ожидая единственного сына с тяжелой и опасной работы (когда напарник Джая рассказывал Хорву эту душещипательную историю, удержаться от слез не смогли даже видевшие означенную старушку — причем отнюдь не на смертном ложе, а в рыночных рядах, где она исключительно для развлечения, чтобы было с кем поточить лясы и полаяться, торговала карамельными орехами).
— Так мне организовать поиски горца, его трупа или предполагаемых убийц? — упавшим голосом уточнил парень.
— Предполагаемого трупа… — Успевший задуматься о чем-то другом начальник тряхнул головой и поправился: — То есть кого-нибудь из трех, а уж в застенках разберутся. Кстати, корлисса утопшего, то есть без вести пропавшего в канале горца, твой напарник уже нашел и привел, можешь забрать.
— Зачем?
— Затем, что перед нашей дверью он уж точно ни к чему, — резонно заметил Хорв, выкидывая огрызок в окно. Под ним кто-то сдавленно ругнулся, но заявить более решительный протест не посмел.
— А мне что с ним делать?
— Подшей к делу, — ехидно фыркнул глава. — Ну подари кому-нибудь или продай. Будет тебе вместо сверхурочных.
— Вместо?! — попытался возмутиться обережник, но начальник уже махнул ему на дверь и подчеркнуто углубился в первую попавшуюся бумагу. На премиальные Хорв был скуп, как йер в едальне, зато позволял и даже поощрял полулегальные заработки вроде наследства покойного «сороки». Денег на содержание городской обережи власти выделяли мало, и глава предпочитал тратить их на хорошее оружие и осведомителей, справедливо полагая, что если бандиты будут бояться обережников, а не наоборот, то с голоду те не помрут.
По пути через участок и двор Джай перебрал в уме друзей, мечтающих получить в подарок взрослого самца-корлисса (точнее, констатировал отсутствие таковых), затем врагов (но настолько жгучей ненависти он ни к кому не питал) и, наконец, вспомнил о скупщике краденого, чью лавку обережь не прикрывала из корыстных соображений: там можно было продать и купить абсолютно все. Даже если вам понадобился ночной горшок Приближенного, а от тестя, напротив, хотите избавиться. Другое дело, сколько ее владелец брал за посредничество… Может, удастся сплавить туда и корлисса? В последнее время у богачей пошла мода на цепных кошек, Хромой Крыс наверняка найдет кому его предложить…
Напарника, разумеется, уже и след простыл. Выслужился с поимкой корлисса, сдал дела и поскорее смылся, пока его не успели припрячь по новой. Джай занимал должность семерного и мог не только упрашивать соратников, но и приказывать им (что, правда, делал редко и с большой неохотой, обычно они работали одной дружной командой). Увы, для этого их сначала надо было отловить, а уже заступившая на посты ночная смена для подсобных работ не годилась — у них был свой старшой.
Охотничий кошак смирно сидел на привязи у каменного столбика, с надеждой вглядываясь в проходящих мимо людей. Здоровенная, мордатая зверюга, в холке чуть ли не по пояс человеку. Крысу небось одним взмахом хвоста прихлопнет!
С домашними усатыми-полосатыми Джай не шибко ладил, а посему приблизился к кошаку с немалой опаской, на всякий случай наметив пути к быстрому отступлению. Однако корлисс почти не обратил на человека внимания, а когда тот отвязал поводок, кротко встал и поплелся за новым хозяином.
Первую сотню шагов обережник не спускал со зверя глаз, вздрагивая от каждого шевеления усов, потом только изредка посматривал, а там и вовсе забыл, погрузившись в раздумья.
Конечно, для очистки совести можно нанять ребят и пошуровать в канале баграми, но шансы что-либо выловить нулевые. Хотя однажды таким способом труп все-таки нашли — пусть не тот, зато совершенно свежий, буквально пять минут назад брошенный в воду выше по течению; схваченные уже к вечеру преступники были так изумлены, что даже не стали отпираться.
Пожалуй, проще разыскать тех трех охотников. Хорошенько припугнуть, намекнуть, что у него имеется свидетель их Иггронеугодного деяния (хотя затащить Опарыша в здание суда удастся разве что на веревке, и то он вовсю будет изображать глухонемого и припадочного) — признаются, как миленькие, и без трупа. Вряд ли судья будет к ним слишком суров: чужак, горец, да еще и жулик (впрочем, это равнозначные понятия). Может, даже штрафом отделаются.
Наметив план действий, Джай почувствовал себя куда увереннее и, расправив плечи, вразвалочку — для солидности — двинулся к дому знакомого охотника.
***
Канальный журавль протестующе заскрипел и выгнулся коромыслом, как его болотный собрат, принявший за лягушку кончик хвоста дремлющей в тине крары[14]. Натянувшаяся цепь зазвенела от отчаянных рывков, ЭрТар перевалился через низкий парапет и плюхнулся в невысыхающую лужу под журавлем — грязную, зато упоительно теплую. Горца так колотило, что он даже не пытался встать, изо всех сил цепляясь за ускользающее сознание, упустить которое нельзя было ни в коем случае. Выбраться из бездонного потока и захлебнуться в луже — такой дурацкой смерти врагу не пожелаешь!
Немного отпустило. Парень перевернулся на спину, хватая ртом воздух и только что не помогая себе горстями. Ни рук, ни ног он не чувствовал, но хотя бы их видел, как и чудом уцелевший на предплечье мыслестрел. Благословен будь неизвестный вредитель, отломавший у журавля противовес, из-за чего тот свесил крюк с ведром до самой воды!
Из соседнего дома вышла тощая тетка с двумя бадейками, брезгливо покосилась на отмокающего в луже «пьянчугу» и, обойдя его по широкой дуге, направилась к соседнему журавлю. ЭрТару объятия лужи уже тоже не казались столь нежными — солнце окончательно скрылось за горизонтом, и холод подземной реки начал потихоньку просачиваться наружу.
