— Господин?
— Я попытался успокоить его. И хотел успокоить самого себя, — мрачно продолжал мудрец. — Да, совершенно ясно, что обманщики, одетые как клоуны похитили манускрипт и испугали монаха до смерти. Монахи слышали странный зовущий звук именно тогда, когда эти клоуны бежали с добычей; какая-то загадочная жидкость убила деревья и цветы именно там, где они ступали на землю. Если бы, как я сказал принцу, где-то обрушился туннель и вытекла старая кислота, получается совершенно невероятное совпадение, заслуживающее внимания лучших ученых, священников и теологов. А если это не совпадение, для чего негодяям устраивать все эти эффекты? Ради простой кражи манускрипта? Если такое им под силу, то они в состоянии забраться в Императорскую Сокровищницу или снять с самого Императора нижнюю одежду во время приема послов. Нет мой мальчик, все это не имеет ни малейшего смысла.
Конечно я ничего не сказал, но заметил, что старый мудрец наслаждается любым мгновением своего непонимания. Он боялся, что должен расследовать обыкновенную кражу, а теперь молился на тайну, которая могла поставить в тупик судей Ада. Он вытер воду с плоского камня, уселся на него и уставился на звезды. Прямо под нами на холме мы видели крошечные вспышки света, мелькавшие среди деревьев. У маленьких девочек уже развиты материнские инстинкты, и они очень серьезно воспринимают Пир Голодных Духов, кружа между стволами с фонарями, сделанными из скрученных листьев полыни и лотоса, в которые вставлена свеча. Я мог чувствовать, что духи тоже кружат вокруг нас, двигаясь к теплу тонких поющих голосов: Вы не одни, пели девочки, вы не забыты, мы заботимся и помним, наши собственные жизни не больше, чем пламя свечи:
Хоу тзы-тен,
Хо е-тен,
Чин-ер тьен,
Мин-ер ко ен;
Гори мой фонарик,
Полынный фонарик.
Сегодня свети,
А завтра уйди.
Я вытер глаза. Лунный свет освещал Левый Рог Дракона и старинное поместье Лиу, и я спросил себя, как мог Смеющийся Принц наслаждаться, мучая и убивая маленьких девочек вроде этих. Вероятно Мастер Ли думал о том же самом.
— У меня есть теория об этом сумасшедшем, — сказал он. — Скажи, Бык, какое занятие быстрее всего ведет к безумию?
— Быть Императором, — быстро ответил я.
Он засмеялся. — Я не буду спорить с этим, но я имел в виду более обыденные занятия.
Я почесал нос. — Производство войлока? — попробовал я.
— Точно, — сказал Мастер Ли. — При производстве войлока шерсть окунают в ртуть. Люди, которые занимаются определенными ремеслами — например мастера-шляпники — буквально плавают в ртути, и почти наверняка Смеющийся Принц пил ее.
— Господин?
— В юности он был выдающимся ученым, — объяснил Мастер Ли. — И значит рано или поздно должен был начать экспериментировать с Эликсиром Жизни. Насчитывается бесконечное количество формул эликсира, но все они содержат киноварь, а киноварь — это сульфид ртути. Много лет я предупреждаю о вреде ртути, но меня никто не слушает. Дело в том, что эффект накапливается постепенно, и нужно прожить так долго, как я, чтобы увидеть результаты.
Он прыгнул на ноги и продемонстрировал несколько странных движений и выражений лица.
— Ртуть разрушает нервную систему и, постепенно, у человека начинается тик, он тяжело и судорожно дышит, дергается и подпрыгивает, как я тебе показал, — сказал Мастер Ли, и сделал несколько шагов, дергаясь и подпрыгивая. — Я почти уверен, что это и есть то самый изящный танец Смеющегося Принца. Когда яда в организме становится больше, начинаются вспышки истерического смеха и приступы убийственной ярости, и в конце концов все кончается безумием и смертью. Так что, Бык, вполне возможно, что все преступления Смеющегося Принца были результатом экспериментов по достижению бессмертия, в ходе которых он пил киноварь — быть может не так волнующе, как в легенде, но если бы ты знал, сколько людей погибли только потому, что сандалии императора плохо сидели на ногах, а вовсе не потому, что он получил знамение Небес, и когда я слышу, как какой-нибудь монах кричит о божественном возмездии, я подозреваю несварение желудка.
Он еще раз прошелся в танце, дергаясь и подпрыгивая, потом остановился и посмотрел на меня. — Несварение желудка? — спросил он.
Нет, живот не болел, но я не мог объяснить, что меня тревожило. Что-то было не так с ночью. Городской житель не мог почувствовать ничего, но я вырос в деревне и мои нервы отозвались на крошечную неуверенность в песне сверчков. Охотничье уханье совы оборвалось на середине. Маленькие ночные создания разбегались в разные стороны, неуверенно шурша по опавшим листьям. Что-то странное и неестественное вошло в Долину Скорби, и я сообразил, что затаил дыхание.
И оно пришло — небольшая дрожь, как будто задрожал воздух. Потом дрожь стала больше, и я увидел, как Мастер Ли резко повернулся. И вот тут пришел звук. Я не могу описать его. И никто не может. Земной и неземной, он походил на все и от всего отличался, мое тело содрогнулось от страшного чувства потери, и, одновременно, от сильного желания и надежды — как если бы я только что потерял что-то очень ценное, но память возвращается, вместе с надеждой найти это опять. Могу ли я разложить этот звук на ноты? Можно попытаться, и тогда их было всего три, три простых и ясных звука, причем третий очень долгий:
Кан………шан……….чуеееееееееееееееееееее…
Это самое лучшее, что я могу сделать, и мелодия так сильно ударила по мне, что я заплакал и схватился за сердце, как если бы оно хотело разорваться напополам.
— Бык? Что с тобой?
— Звук, — прорыдал я. — Мастер Ли, вы же тоже слышите звук!
— Какой звук?
Кан………шан……….чуеееееееееееееееееееее…
Это было замечательно, болезненно и звало меня. Я знал, что должен добраться до туда или умереть, и я был не один. Праздник прекратился, и многие люди побежали в лес, а остальные, которые, вроде Мастера Ли, не слышали ничего, закричали: «Вернитесь» и "Вы, что, сошли с ума?" Я прыгнул на ноги. Маленькие девочки пробежали мимо, крича и плача, и инстинктивно защищая крошечное пламя в своих фонариках из листьев лотоса.
Мастер Ли выругался, прыгнул мне на спину и привычно сунул ноги в мои карманы. — Хватит дрожать, как хромая скаковая лошадь, — крикнул он. — Беги!
И я побежал. Луна светила настолько ярко, что, казалось, кто-то вырезал острым ножом тени на земле, и аккуратно обвел их черным, и Великая Звездная Река над нами искрилась и переливалась. На какое-то мгновение мне показалось, что звук идет прямо из сердца звезды — конечно туда мне будет трудно добраться. Как будто я пытался найти сверчка в темном старом амбаре: то он передо мной, то по одну сторону, то по другую. В конце концов я сообразил, что бегаю по кругу, а Мастер Ли вцепился мне в шею и с трудом держится, как на бегущей галопом лошади.
