— Да, но вы не воины, — возразил Конан. — Один из нас должен быть начальником охраны.
— В таком случае, — сказала Йоланта, — мы назначаем Акилу. Она, в конце концов, королевской крови.
Если в этих словах и была ирония, видом своим Йоланта этого не показала.
— Очень хорошо, — проговорил Конан, все еще сердясь. — Если вы предпочитаете воинскому опыту происхождение, пусть так и будет.
И в этот миг на них напали разбойники. Из-за холма с боевым кличем выскочили всадники, размахивая оружием.
— Жду твоих приказаний, командир, — сказал Конан застигнутой врасплох Акиле.
Однако она очень скоро оправилась от замешательства и оглядела местность. Разбойники быстро приближались слева. Царица указала на небольшую возвышенность справа, рядом с глубоким оврагом:
— Скачите к тому холму, им будет труднее атаковать снизу! Верблюдов в середину, а мы встанем вокруг, сзади нас прикроет овраг.
— Это ошибка, — сказал Конан, — но действуйте. Я их задержу.
— Нет! Оставайся с нами! — крикнула Акила, но Конан уже скакал навстречу напавшим. Ругаясь, она схватила за уздечку одного из верблюдов и знаком приказала карлику сделать то же самое с другим верблюдом. Они поскакали к возвышенности, в то время как гирканийцы образовали заслон между ними и разбойниками. Гирканийцы пришпоривали коней, заставляя их бежать зигзагом, и постоянно стреляли из луков: они никогда не сражаются стоя на месте.
Расстояние быстро сокращалось. Конан попытался скорым взглядом оценить силу нападавших. Их было, вероятно, десятка два, почти все одеты в одежду кофитов, но и среди них он различил характерные костюмы и головные уборы различных племен. Там были также хорайцы и хауранцы, и он видел по крайней мере одного в форме заморийской легкой кавалерии. Подонки, преступники и дезертиры, — заключил киммериец, — не племя воинов.
Ближайший разбойник направил острие копья в Конана и пришпорил лошадь. Легко держа древко под мышкой, он сильно отклонился вправо, высоко подняв металлический щит, чтобы защититься от контрудара. Лицо его искажала радость от предвкушения легкой победы, так как он видел, что у его противника нет копья.
Конан не стал пришпоривать своего коня, поскольку тот не являлся обученным боевым животным. Вместо этого он выхватил меч и, не опуская глаз, стал смотреть на приближающийся конец копья. Когда до наконечника оставалось несколько футов, киммериец низко пригнулся. Как только острая сталь пронеслась над ним, он выпрямился, поднимая древко и отводя таким образом щит противника. Перехватив меч обеими руками, он нанес горизонтальный удар, рассекая на груди броню всадника, разрубая ребра и добираясь до внутренностей. Конан выдернул меч, открыв фонтан крови, и уже искал глазами следующую жертву.
Когда он оглядывал разбойников, то заметил, что двое из них свалились с коней, убитые стрелами гирканийцев. Разбойники явно этого не ожидали. Добыча оказалась не такой легкой, как они предполагали. Два ближайших всадника поскакали в разные стороны, однако Конан свернул следом за одним из них. Когда киммериец был на расстоянии вытянутой руки от разбойника, тот обернулся и с ужасом заметил, как опускается на него клинок Конана, чтобы разрубить позвоночник так же легко, как топор дровосека разрубает молодой побег. Бедняга свалился с седла, а киммериец уже обратил свое внимание на других. Они объезжали стороной черноволосого воина и скакали к возвышенности.
Там Конан увидел то, что и ожидал. Акила, близнецы и все остальные только что въехали на вершину невысокого холма и обнаружили, что они там не одни.
— Глупая надменная женщина! — выговорил Конан, разворачивая лошадь и направляя ее к холму.
На возвышенности на них напал другой отряд бандитов, которые укрывались до этого в овраге, проходящем у подножия холма. Шестнадцать человек на низких быстрых лошадях выскочили из оврага и бросились на путников. Опустив копья, они ринулись прямо на двух верблюдов.
Акила и ее свита плотно окружили высоких животных. Три дикие женщины стреляли из луков, в то время как Акила и карлик занимались теми, кто подходил слишком близко. Меч царицы мелькал и каждым ударом рассекал плоть. Джеба размахивал дубиной, круша кости, раскалывая черепа и разбрызгивая мозги. Гирканийцы, не любившие рукопашной битвы, рассеялись и осыпали врага стрелами.
На холм, размахивая мечом, влетел Конан. Один бандит, ловко увернувшись от клинка Акилы, ринулся к верблюдам. Но в тот миг, когда он схватился рукой за занавеску Йоланты, киммериец отсек ему кисть. Разбойник с криком обернулся, и в этот момент меч Конана разрубил его череп.
Разбойники получили достаточно. С криками отчаяния оставшиеся в живых развернулись и бежали, преследуемые ликующими гирканийцами, выпускающими стрелы в открытые спины.
— Назад, сюда! — кричала Акила.
Гирканийцы либо не слышали, либо не обращали внимания на ее приказы.
— У нас есть потери? — спросил Конан, вытирая клинок.
Акила посмотрела на своих женщин и карлика, которые тоже вытирали свое окровавленное оружие:
— У меня потерь нет, и ты, кажется, тоже цел. Не стану говорить за гирканийцев, подождем, пока они вернутся, непослушные собаки.
— У гирканийцев есть поговорка, — произнес с улыбкой Конан, — «Нет более приятного зрелища под Вечным небом, чем спина врага на расстоянии выстрела».
Йоланта отодвинула занавеску, не обращая внимания на отрубленную руку, которая все еще висела на уровне ее лица.
— Все в порядке? — Она казалась невозмутимой, голос, как всегда, был спокойным.
— Мы же обещали защищать вас, — ответила Акила, лицо которой все еще пылало яростью.
— Однако, — прибавил Монанд, — перед самым нападением вы немного поспорили. Конан, не сказал ли ты Акиле, что направляться к холму будет ошибкой?
— Сказал, — согласился Конан.
— И почему ты это говорил? — мило спросила Йоланта.
— Нас двенадцать вооруженных охранников, — ответил Конан. — Все мы видели, что на нас скачет не более двух десятков. Таким подонкам нужен обычно численный перевес в три раза. Если они нападают на тебя без такого перевеса на открытой местности, когда рядом есть возвышенность или что-нибудь другое, обещающее укрытие, то можно быть уверенным, что тебя загоняют в засаду.
Глаза Акилы вспыхнули недобрым огнем.
— Ты такой знающий и опытный командир? Я тоже занималась разбоем, киммериец!
— Да, но ты привыкла быть разбойницей, а не охранником. Я же был командиром в десятке армий и охранял два десятка караванов. Я также был грабителем и пиратом и знаю повадки таких людей.
— Тогда объясни нам, Конан, — сказал Джеба, — почему эти подонки вообще на нас напали. Ты сам говорил, что они будут избегать бдительной и хорошо вооруженной партии, явно не имеющей при себе богатства. Они понимали, что потеряют много, а получат мало, и тем не менее напали на нас. Почему так произошло?
