Он заставил ее умолять.
И хныкать.
И молить о пощаде.
Наконец он отпустил старуху, и она, дрожа, съежилась на полу – обладающая Даром, но лишенная воли, послушное орудие в руках того, чья магия оказалась гораздо сильнее.
– Если ты когда-нибудь, – произнес Лелар ровным голосом, но каждое слово сочилось злобой, – убьешь кого-нибудь из моих людей, я буду пытать тебя тысячу дней и ночей, прежде чем убью. Если ты когда-нибудь попытаешься сбежать, я своей волей заключу тебя в камни этих стен, и только твоя голова будет торчать наружу, и ты будешь живой мишенью во всех играх и самых дурацких развлечениях, которые я изобрету в течение моей жизни – а она продлится еще по крайней мере лет шестьсот. Ты – моя. Привыкни к этой мысли. Сживись с ней. У тебя нет выбора.
Она хотела плюнуть, но не осмелилась. Она привыкала. У нее не было выбора. Она это знала.
– Теперь слушай, – сказал Лелар. Он встал с трона и принялся расхаживать перед отверстием в стене, наблюдая за переливами темноты в таинственном мире, находившемся за ним. – Целый отряд людей-нетопырей под предводительством Одаренного исчез. Они должны были вернуться сегодня вечером, но не вернулись, и я не могу нащупать сознание моего обладающего Даром, как бы далеко я ни простирал свою магию. Мне приходится признать, что он погиб, – во всяком случае, я бессилен его обнаружить. Я хочу, чтобы ты тоже взяла отряд людей-нетопырей и нашла Одаренного – или какие-нибудь следы, которые дали бы мне ключ к загадке его исчезновения. Только обладающий Даром мог справиться с моим человеком. Но все Одаренные в Леларе – после того как я укротил тебя – подчиняются мне. Возможно, появился кто-то новый. Я хочу, чтобы ты нашла его, ее или их. Ты поняла?
Старуха лежала не двигаясь и тяжело дышала. Только сейчас воздух начал поступать в ее измученные легкие.
– Ты поняла? – повторил Лелар, повысив голос.
– Да, – прохрипела она.
Он пнул ее в бок и, когда она начала подниматься, пнул еще раз.
– Громче.
– Да.
– Громче!
– Да! – вскрикнула она, мысленно шепча проклятия.
Лелар повернулся к ней спиной словно в насмешку, и пошел к трону, зная, что она ничего не сможет сделать – просто не посмеет.
– В таком случае принимайся за дело, – резко бросил он и махнул рукой в знак того, что отпускает ее.
Глава 10
Королевская мечта
Путники остановились на ночлег, и Джейк пошел на охоту с моболуком и мобострелами. Он просил Черин сделать вместо них ружье и патроны, но она не сумела, потому что ружья никогда не видела. Она попросила его объяснить, как оно действует, в надежде, что сможет создать его по описанию. Но выяснилось, что Джейк может объяснить, лишь для чего ружье предназначено, а не принцип его действия. Таков был склад ума человека двадцатого века, знакомого с вещами только поверхностно и не способного из-за этого работать с ними на практическом уровне. Мир Джейка был слишком специализированным, и каждый человек знал лишь какую-то одну сторону предмета, а о целом, как правило, имел смутное представление.
Тем не менее, Джейк подстрелил двух фазанов.
Калилья довольствовался тем, что сожрал половину подлеска в том лесу, где они остановились. Дракон, сопя, принюхивался и определял, что хорошо на вкус, а что – отвратительно, что съедобно, а что ядовито. Гигантские грибы, которые неожиданно высовывали свои круглые головы то там, то здесь, он отверг и сосредоточился на ягодных кустах и ревене, глотать которые он был готов в любых количествах.
Черин и Джейку удалось спасти немного ягод, прежде чем Калилья сожрал все ягодные кусты, вырывая их с корнем. Фазанов путники зажарили, нанизав на палочки, на фальшивом огне, сотворенном Черин. Мясо поджарилось, но палочки даже не обуглились. Ножи и вилки тоже были мыслеобразами настоящей утвари. Джейк съел своего фазана со всеми потрохами, но Черин капризно выбрала только белое мясо, а крылья и ножки бросила за спину.
Вернулся дракон и улегся, свернувшись калачиком, чтобы огородить их от ветра. Джейк спросил Черин:
– Каков же собой этот Лелар? Я с трудом могу представить его таким злобным, каким он, судя по всему, должен быть.
– Я видела его только однажды, – сказала Черин. – Как-то раз он задумал объединить всех Одаренных по обе стороны ущелья и устроил грандиозный бал для тех, кто, как он надеялся, присоединится к нему. Он завоевал земли до самого моря и хотел избежать войны по другую сторону ущелья, поскольку его армия людей-нетопырей понесла большие потери и противник превосходил бы его в численности. Итак, он дал бал. Я могу показать тебе свои воспоминания, поместить их в твое сознание.
– То есть я увижу Лелара?
– О да. Таким, каким его видела я. Мне тогда было одиннадцать.
– Что мне нужно делать?
– Ничего. Просто расслабься, закрой глаза и постарайся как можно больше освободить сознание.
– Это можно.
Калилья пошевелился. Земля загудела.
– Мне тоже, – сказал он просительно.
– Хорошо, – кивнула Черин. – Тебе тоже.
Она начала раскручивать свое волшебство, вызывая в памяти старые воспоминания, облекая их в плоть и заставляя их плясать на фоне закрытых век своего спутника...
* * *
Огромный потолок Большой бальной залы Замка Лелар стоил казне целого миллиона и (об этом ходили слухи среди купцов и ремесленников, работяг, пьяниц и трезвенников) жизни сотен людей. Зала была почти двести футов в длину и триста футов в ширину, а потолок поддерживали по всей длине четыре большие арки, сделанные из грубо отесанных деревянных балок, скрепленных прочными деревянными костылями, вбитыми по всей длине стропил, подобно драгоценным черным украшениям, каждое диаметром в дюйм. На вершине каждой арки было круглое окно, смотревшее прямо в небеса, и желтоватый свет луны падал слезами на каменный пол.
Черин стояла в углу и смотрела на танцующих.
Они мелькали мимо нее, в своих фантастических костюмах, сверкая, громыхая и шелестя. Одетый рыцарем кавалер танцевал с гладкой кошечкой – дамой, чей черный мех блестел и переливался в лунном свете. Справа человек с рогами и копытами, как у сатира, отплясывал с лесной нимфой; ее обнаженная грудь подпрыгивала в такт музыке. Оркестр состоял всего из двух Одаренных, но играл как оркестр из сорока музыкантов. Пели скрипки, звенели гитары, иногда вступала арфа. Были еще и трубы, гобои и фаготы, свирели всех видов. Вздыхала туба, и, словно дождь по стеклянному потолку, рассыпали дробь барабаны.
Черин протиснулась сквозь толпу людей с бокалами в руках, стоящих вдоль стен, к бочке с пуншем и налила себе полную чашу. Забившись в другой угол, она снова принялась рассматривать танцующих...
