— Теперь… — Яал подняла руку; свернувшаяся в кольцо браслета змейка жила, голова ее качалась, глаза горели желтым огнем:
Афар, проснись!
Стояла, явись!
Ворам, предстань!
Чашу пролей!
Корни развей!
Чары рассей!
Именем грозным…
Но если имя и было произнесено, оно потонуло в сотрясшем комнату страшном громе. Исмей съежилась и, крича, зажала уши руками.
Чаша на столе бешено закружилась, завертелась, заскакала. Хилле с криком рванулся, чтобы схватить ее. Нож вырвался из его руки и повис прямо перед его носом. Хилле попытался схватить его — нож ускользнул. Вновь и вновь пытался поймать его Хилле, и каждый раз нож, словно бы дразня его, отлетал все дальше. И тут Исмей поняла, что синие молнии погасли, а в заклинании мужчины слышится торжество!
В погоне за ножом Хилле отошел от стола к обломкам двух колонн. И тут только очнулся от овладевших им чар. В резком прыжке, согнувшись, словно мечник в смертельном поединке, обернулся он к ним.
— Нет! — протестующе крикнул он. Словно бы отмахнувшись от болтавшихся над ним чаши и ножа, вытянув вперед руку, неслышно и мягко ступая, шел он вперед, и во взгляде его была столь непомерная злоба, что Исмей отшатнулась назад, за столы. В этот раз он не пытался овладеть своими орудиями зла.
Руки его сомкнулись на кусках необработанного янтаря.
— Еще не все, — взвизгнул он. Схватив янтарь, он рванулся к лестнице. Никто не попытался остановить его. Напротив, Яал направилась к мерзкому столу. Чаша как ни в чем не бывало оказалась на столе, и нож лежал рядом с нею.
Яал внимательно смотрела, выставив руку со змейкой; головка той раскачивалась из стороны в сторону. Яал словно бы вспоминала что-то бесконечно важное. А потом, как будто бы решив судьбу Хилле, она повернулась.
Шум в зале затихал. Исмей огляделась. Решетка, сотканная из лучей, таяла. Чудовище шипело и сопело уже на лестнице. Яал подошла к собрату по несчастью.
— Да будет ум его закрыт для меня. И конец может быть лишь один, мы знали его давно.
Он отвел руку от губ и кивнул:
— Он сделал выбор, и да будут они теперь вместе!
Но Яал с видимым смущением оглядывалась по сторонам.
— Есть ведь еще кое-что, — медленно сказала она. — Не так ли, Брок?
Он поднял голову, словно принюхиваясь, его ноздри жадно втянули воздух.
— Да, она! — Впервые он глянул на Исмей, как на что-то реальное, живое.
Теперь и Яал смотрела на нее.
— Она не связана с ним, она носила змейку на руке. А это иная сила. Чары Хилле — это смерть или жизнь во смерти. А она принадлежит жизни. Что за амулет держишь ты, девушка?
Язык не повиновался Исмей, и она в ответ лишь разжала ладонь, на которой лежал амулет Гунноры. Яал глянула на него и шепнула:
— Ох, как давно ничего подобного не видели стены Куэйта. Покровительство Ратонны… Да, Хилле не хватало только этого.
Речь вернулась к девушке:
— Почему же он просто не отобрал его у меня?
Яал покачала головой.
— Такой знак власти можно только подарить. Если попытаться забрать его силой… Вся власть амулета обратится против насильника. С Ратонной нельзя шутить.
— Но мне незнакомо это имя. Это же амулет Гунноры!
— Что есть имя? — спросила Яал. — Иначе называют одни и те же сущности разные народы. В старину не отворачивала она своего лика от нас и охотно помогала просившим… И если Хилле осмелился бы попытаться использовать ее…
Вмешался Брок:
— Ты знаешь Хилле, он или считает себя всесильным, или пытается перехитрить соперника. Сейчас он думает. Яал, мы не должны давать ему время на это!
— Звезды совершили полный оборот, змей готов к броску. Сомневаюсь, чтобы он сумел сегодня что-то придумать. И все же пробил его час.
Они пошли на лестницу, Исмей увязалась следом: ни за что не осталась бы она в этом дьявольском месте без спутников.
Чудовище зашипело, припав к полу, кровавые глаза его были обращены на идущих. Брок поднял руку, и в ней оказался меч, темный, как ночь, ни одной искорки не отражалось от него.
Лезвия не было, красно-бурый клинок словно был вырезан из дерева. Но, увидев его, чудовище дрогнуло. Шипя и отплевываясь, отступало оно. Так пришли они в мастерскую Хилле. Ядовитый и отвратительный дым клубился в воздухе.
В центре, в облицованной камнем яме пылал огонь. Над очагом на перекладине висел гигантский котел, в который Хилле что-то швырял горстями с ближайшей скамьи. Он читал нараспев заклинания и не обращал внимания на вошедших.
— Что у него, в голове помутилось? — спросил Брок. — Ведь должен бы знать он, что теперь ничего у него не получится.
— Нет, получится… — Яал подняла руку. Желтые глаза змеи загорелись, стали расти, расти, слились в огненно-желтый шар, солнцем заблиставший в темной комнате.
Чудовище жалобно забулькало, взвизгнуло…
И бросилось вперед… но не в сторону лестницы, где стояли трое вошедших, а к своему господину. Пламенем полыхал амулет в ладони Исмей, зеленый огонь потек к яме, затопил ее, но пламя не погасло, языки огня взвились к потолку… Пламя стало зеленым.
Голос Хилле прервался, он взвизгнул, увидев рядом чудовище, попытался отбросить его, но, сцепились в отчаянной схватке, оба они пошатнулись и упали в бурлящий котел.
Сразу же огненный шар погас, зеленое пламя потухло. Жидкость в котле поднялась вдруг до самых краев и спокойно застыла, и под ней ничего не было видно.
Светало. Близился новый день. Исмей привалилась к стене звездчатой башни. И надышаться не могла холодным зимним воздухом после всей мерзкой вони и дьявольской злобы, царившей в башне черного мага. Чудом перенесла она эту ночь. На какое-то мгновение эта мысль вытеснила все остальное.
Потом ладонь Яал легла на ее руку, оба они стояли рядом с Исмей во дворе замка в предутренних сумерках.
— Как печально изменился Куэйт, — сказала Яал. — Таким он никогда не был и не мог быть раньше!
— Он может вновь измениться, — отрывисто сказал Брок. — Сгинул червь, поедавший его сердцевину. Теперь у нас есть будущее.
«Что же теперь станет со мной? — подумала Исмей. Я не госпожа Куэйта и никогда не была ею. Возвращаться опять в Долину к новым, еще большим, унижениям?»
— Я была женой Хилле, — медленно проговорила она. — И явилась сюда по своей воле, хоть и не знала, какой Хилле на самом деле, но не противилась я судьбе, приведшей меня сюда.
— Чтобы спасти и нас, и себя, — глянул на нее Брок. Сходство его лица с Хилле чем-то глубоко тронуло ее, но чем — она не понимала. Нет… он не был похож на Хилле. Именно таким-то и казался Хилле неопытной девчонке. — И ты не была его женой, — продолжал он, — нет у тебя ничего общего с ним. Если бы это было не так, не смогла бы ты носить змея и встать в эту ночь рядом с нами.
