— Леди Ариста, что случилось? — глупый вопрос, сказанный молодым приятным голосом, казался не таким уж глупым. Эрвин, секретарь мужа, не подозревающий, что счастливо избежал страннейшей ситуации, вежливо и немного встревоженно улыбался.
Я взглянула на пузырек, по прежнему зажатый в правой руке. На донышке осталось немного прозрачной жидкости. Водой, увидев то, что она только что проделала с человеческим лицом, я ее назвать не могла.
— Что с вами? — настаивал Эрвин. Он аккуратно поднял меня со скамьи. — Слишком душный вечер? Дойдете до кареты?
Я закрыла глаза, встряхнулась. «Как собака, фу!» — ругала за этот дикий жест воспитательница в детстве. Но сейчас он был необходим, чтобы прийти в себя.
Что я видела только что? Неизвестная дама присела рядом на скамью, принялась гладить мне шею, аппетитно приговаривая, как над куском жареного мяса. А я так перепугалась, что зачем-то вылила на нее воду из пузырька. Глупость, если вдуматься. Нужно было отодвинуться, позвать на помощь, пристыдить или оттолкнуть странную женщину… Несусветная глупость! Именно поэтому вся сцена произошла лишь в моем воображении. Не было никакой дамы, ничье лицо не таяло от воды, как снег, никто не улетал прочь на широких черных крыльях, ничего этого не было! Просто душный вечер.
— Идемте, леди Ариста.
Я с симпатией взглянула на Эрвина. Красивый юноша с мягкими чертами лица и густыми темными волосами романтической длины до плеч. Я была б не против, если б Антея немного влюбилась в него, разбудила силу доставшихся от матери чар, но, увы, голова дочери была занята лишь отвратительно-красивыми творениями Нарро. -
Мысли как колеса кареты возвращались в проложенные колеи. Трясти переставало. Становилось спокойно, правильно. И тем ужасней был вопрос-стрела, настигший меня очень скоро:
«Если не было дамы, на кого же я вылила пузырек? Он пуст. А ни на одежде, ни на площадке у фонтана не осталось мокрого пятна. Будто то, что я пометила волшебной водой, исчезло.
…Или улетело на широких черных крыльях…»
Стражники разошлись, решив, что ничего достойного их внимания и мечей, не происходит. Эрвин опять встревоженно поглядел на меня:
— Может быть, вы хотите вернуться во дворец, леди Эмендо?
— Нет, Эрвин, поедем домой. Где лорд Эмендо?
— Он был днем, но снова уехал, — юноша задумался ненадолго. — Кажется, к лорду Гесси.
Мое лицо озадаченно вытянулось. Прежде муж не имел дел с Гесси, вечными молчаливыми и самодостаточными спутниками Арденсов.
— Интересно, — я тяжело вздохнула: густой воздух по-прежнему давил на грудь. — Зачем бы?
— Полагаю, супруг все расскажет вам, когда вернется, — пообещал дипломатичный Эрвин.
Муж возвратился ночью, еще мрачнее меня. Я ждала его в спальне, где отдыхала после случившегося. В одной ночной сорочке я сидела у зеркала и расчесывалась. Подошел Эреус. От него разило вином — успел перехватить в погребе бутылку. Мы обменялись взглядами:
«Мне есть, что рассказать».
«О, мне тоже!»
— Разрешите мне рассказать первой, — попросила я, не оставляя расчесывания. Я надеялась, что если руки будут заняты, муж не заметит их дрожь. А равномерные длинные движения гребня вдоль черной волны волос успокоят то и дело срывающийся голос.
— Хорошо, — кивнул Эреус и уселся на постели, потом лег на спину, заложив руки за голову. Но беззаботная поза была лишь притворством, я ясно видела в отражении, как каменно напряжено его лицо. К тому моменту, как я рассказала о видении в тронном зале и разговоре с Семель, лицо мужа приобрело землистый оттенок. Окаменела даже золотистая прядь волос надо лбом, его профиль стал профилем статуи на надгробии.
Я закончила длинный рассказ вечерним происшествием в дворцовом саду. В двухсотый раз проводя гребнем по одной и той же пряди, с затаенной надеждой на его отрицательный ответ, спросила:
— Поверите ли вы мне, мой лорд?
Статуя на постели зашевелилась, села. Воззрилась на меня холодными мраморными глазами. Винные пары окутывали мужа наподобие плаща, и я подумала, что неплохо бы и самой укрытся от невозможных фактов под таким же.
— Да, — просто сказал Эреус. — Вы видели сегодня темных тварей Макты, моя леди. И для борьбы с ними лорд Лоренс Гесси сейчас собирает отряд на основе бывшей королевской стражи.
— Что за твари? — голос оборвался противно-звонкой струной.
«Значит, все-таки, этот день я прожила, а не проспала. Все это было: и черные крылья Макты, и ответы Семель, и женщина в саду…»
— Кровные дети Макты. Большего о них пока неизвестно.
— Они же люди. Или нет? — я спросила это слишком громко, тем же незнакомым визгливым голосом. — И… — «Какая глупость! Но как спросить по-другому?» — …откуда они взялись?
— Они были людьми, но перестали ими быть, приняв проклятие Макты, — муж криво усмехнулся. — Один Макта знает, кто они, его дети.
— Проклятие? — крохотными коготками я зацепилась за знакомое слово, которым так легко можно было оправдать призрачные видения, капризы судьбы и непонятных тварей. — Что еще за проклятие? Божественная кара?
Я считала себя последовательницей учения Нэссморса и видела Бога разлитым в природе и безразличным к добру и худу. Но сейчас почему-то вспомнился небесный, не земной строгий бог-судья, в которого верили родители.
— Я не знаю! — муж вспылил. Угрожающе-низкий тон: гудящий рой рассерженных ос. — Я могу лишь сказать, что эти твари опасны, как и существа южан. Они убивают, пьют людские жизни!
Я тряхнула головой. Собрать рассыпавшиеся мысли это, конечно, не помогло, пришлось ухватиться за ближайшую:
— Вы сказали «отряд». Гесси будет с ними бороться?
— Эти существа из такой же плоти и крови, как мы, — опять презрительная ухмылка исказила красивое лицо Эреуса. — Значит, мечи будут резать, а болты впиваться в их тела также верно, как в людские. Вы сказали, вода из источника Донума ошпаривает их? Благодарю, моя зоркая леди, это нам пригодится.
— Вы тоже видели их сегодня, — прошептала я, угадав. Муж снова лег на спину, заложив руки за голову. Видимо, эта намеренно расслабленная поза была для него тем же, чем для меня расчесывание — самоуспокоением.
— Не так близко как вы, моя храбрая воительница, но Гесси показал мне одного, — очень ровно сказал он. — Точнее, его отрубленную голову. Она была холодна как камень, но вращала глазами, открывала и закрывала рот. Только когда мы вбили серебряный гвоздь твари в темя, это прекратилось. Потом Гесси выдрал у него клыки. Они вышли легко, как у ребенка при смене зубов. А за ними росли новые, острые как у волков, я надрезал десну и видел их. И на нижней челюсти, и на верхней. Гесси сказал, лучше всего их убивать, пока острые клыки не выросли. Пока тварь не обрела полную силу.
