— О, не стоит об этом, — зардевшийся цзюйжэнь был явно польщен. — Впрочем, если вы так настаиваете...
Судья постарался покинуть дом цзюйжэня Туна как можно скорее, унося под мышкой продолговатую шкатулку, украшенную затейливой резьбой. В ней лежал длиннющий свиток, испещренный мелкими каллиграфическими иероглифами в стиле «бутонов и плодов». На чтение сего труда должно было уйти немало времени, но судья твердо решил ознакомиться с ним сегодня же вечером.
И во всех подробностях.
Выездной следователь чувствовал, что он на верном пути.
В канцелярии, как всегда, было душно, так же монотонно жужжали мухи и сюцай Сингэ Третий. Впрочем, за десять с лишним лет службы в Нинго судья Бао успел привыкнуть и к мухам, и к сюцаю, воспринимая их примерно одинаково — то есть просто не воспринимая. Более того, монотонное жужжание и беспрерывный поток нудных рассказов Сингэ Третьего создавали некий фон, которым судья как бы отгораживался от внешнего мира, сосредоточиваясь на своих мыслях.
Увы, на этот раз сосредоточиться ему не дали. Сначала судье пришлось-таки на скорую руку разобраться с ворохом скопившихся на его столе жалоб, прошений и заявлений, игнорировать которые и далее он уже просто не мог — в конце концов, повседневные служебные обязанности судья должен выполнять независимо от расследования, навещенного на него принцем Чжоу!
Как раз в тот момент, когда судья Бао дописывал свое решение на последней жалобе и собирался передать весь ворох ненавистных бумаг тихо зудевшему в углу сюцаю — так сказать, к исполнению, — в дверь вежливо, но настойчиво постучали. Через мгновение стук повторился, и на пороге появился давешний распорядитель сиятельного Чжоу-вана. Судья тяжело вздохнул, отодвигая в сторону бумаги, и до его ушей долетела последняя фраза неугомонного сюцая:
— Вот тут-то и вошел к нему демон, и потребовал...
Что именно потребовал демон и от кого, судье узнать так и не довелось. Потому что Сингэ Третий, подняв голову от собственных ногтей, которые тщательно полировал крохотной пилочкой, узрел вошедшего и обалдело захлопнул свой рот — что с сюцаем, надо заметить, происходило крайне редко.
Сразу же выяснилось, что придворный почитатель Конфуция зашел справиться о ходе порученного судье расследования. Судья туманно сообщил об «опросе свидетелей, проведенном освидетельствовании трупов, сборе улик, а также некоторых других предпринимаемых следствием шагах, о результатах которых говорить пока еще преждевременно», — и распорядитель, недвусмысленно напомнив, что сиятельный принц Чжоу крайне заинтересован в скорейшем раскрытии этого дела, наконец удалился.
Судья Бао перевел дух, с нескрываемым злорадством лично сгрузил рассмотренные бумаги на стол пребывавшего в ступоре сюцая и снова попытался сосредоточиться на расследуемом деле.
— ...А еще, говорят, — мигом опомнился Сингэ Третий, — престранная собака по городу бегает: воет под окнами, честным людям в глаза заглядывает — аж мороз по коже! — и все лапой на земле чертит, вроде как иероглифы старого головастикового письма; да что там собака — вон сюцай Лу Цзунь, что из аптекарской управы, рассказывал вчера, будто к нему говорящий леопард приходил, весь в квадратных пятнах! Рыкнул ругательски, откусил у его, Лу Цзуня, любимой козы ногу, поблагодарил и ушел...
«Кто б тебе язык откусил, — подумал выездной следователь, извлекая из шкатулки свиток со стихами, — я бы того сам поблагодарил!»
И Бао Драконова Печать углубился в изучение поэмы в честь сиятельного вана, отрешившись от болтовни Сингэ Третьего.
***
Было уже поздно, когда высокоуважаемый сянъигун осилил наконец поэму словообильного цзюйжэня. Тем не менее судья, быстро зайдя домой, проглотив ужин и прикрикнув на жену, не хотевшую отпускать мужа на ночь глядя, снова вышел на улицу. Он очень надеялся, что Лань Даосин до сих пор в городе — а с кем еще, кроме Железной Шапки, мог поделиться своими догадками выездной следователь? Только мудрый даос, ежедневно соприкасавшийся с незримым миром духов и демонов, знающий и видящий многое, недоступное обычным людям, мог выслушать его без улыбки и, возможно, даже чем-то помочь. А помощь судье Бао сейчас была ой как нужна!
Тем не менее, направляясь к окраине Нинго, где находилось временное жилище даоса, судья продолжал терзаться сомнениями. Конечно, Лань Даосин человек мудрый и уважаемый, даже, можно сказать, его друг, который не станет трепать языком на площадях и базарах, как, к примеру, Сингэ Третий, но все же он, судья Бао, не вправе доверять постороннему сведения, являющиеся служебной тайной.
Это с одной стороны.
А с другой стороны, он, судья Бао, явно зашел в тупик. Сведений от посланного лазутчика в ближайшее время ждать не приходится, всевозможные факты и улики собраны, выводы сделаны — а далее следствие в его лице уперлось в непреодолимую стену.
Непреодолимую обычными методами.
А мягко говоря, «необычные» методы Лань Даосина не единожды помогали судье прийти к разгадке, о чем выездной следователь Бао регулярно забывал упомянуть в своих отчетах. Возможно, и на этот раз даосский маг сумеет разобраться со сверхъестественным — а уж с повседневным судья Бао и сам разберется!
В конце концов, ведь он собирается прибегнуть к помощи Железной Шапки в интересах следствия! И не все ли равно будет потом принцу Чжоу, да и всем остальным, каким способом судья Бао распутал это дело?!
Главное — результат, а не препятствия и борьба с ними...
Вот на этой самой мысли препятствие возникло не только на пути следствия, но и на пути самого судьи.
И оно, то бишь вышеупомянутое препятствие, имело вид двух изрядно подвыпивших оборванцев, вывалившихся из дверей харчевни, мимо которой как раз проходил судья.
— А вот, братки мои разлюбезные, и толстый чиновник, у которого наверняка водятся денежки! — радостно возопил один из забулдыг, нетвердой рукой извлекая из ножен короткий кривой меч (кстати, совершенно не полагавшийся ему по чину и званию). — Эй, толстячок, тряхни мошной, одолжи-ка нам связочку-другую медяков, а еще лучше пару ланов* [Лан — слиток серебра, служивший с древних времен весовой денежной единицей.] — и мы с удовольствием выпьем за твое драгоценное здоровье, чтобы ты стал еще толще!
И оба проходимца радостно захохотали над этой шуткой, подступая к судье вплотную.
Это и было их ошибкой. Меч, пускай даже короткий, все же хорош на некотором расстоянии. А судья Бао, хоть с виду и впрямь был грузен и неуклюж, в свое время особо отмечался столичным наставником при Академии Истинной Добродетели во время сдачи очередного экзамена по кулачному бою.
