Без доспехов Ладомар чувствовал себя голым: походная застиранная ливрея, дорожные штаны и рубаха – вид не самый презентабельный, однако времени на сборы не оказалось.
Святой отец, утопающий в роскошном белом кресле, нелепо смотрящемся в тесной комнатушке, был не на шутку встревожен, хотя и чувствовалась его подозрительность в отношении неизвестного паладина. Нет у Ладомара заслуг и регалий, известных Нирану. А если и есть, то о них никто не слышал, разумеется.
– Что стряслось, воин? – Вестник задал этот вопрос, едва Ладомар ступил на порог его кабинета. Тучный мужчина, даже чересчур тучный, жирный – так вернее будет. Оплывший… Интересно, он держал когда-нибудь в руках что-то тяжелее ножа? Паладин с сомнением уставился на невероятно толстые и короткие пальцы духовного отца.
– Вести с Трех Границ. Во всех трех фортах обнаружены усмийцы, в гарнизоне Зуррага двое, в ниранском тоже, но один из них – командир гарнизона. Я предполагаю, что это не просто так.
– Предполагать это не твоя забота, воин, – поморщился Вестник. – Это все?
– Да.
– И ты говоришь – Великая Война? – побагровел духовный отец.
– Да, – вздохнул, равнодушно пожав плечами Ладомар.
Вестник поджал толстые губы, неодобрительно глядя на паладина:
– Воин, это слишком громкое заявление, понимаешь? Нужны факты, а не домыслы! Нельзя так разбрасываться Великой Войной! Ты не думал, что это может быть совпадением, случайностью?
– Простите, святой отец, я не догадался проверить остальные пограничные гарнизоны всех королевств, мне показалось, что достаточно трех из трех проверенных.
– Не ерничай, воин! – Вестник ткнул в сторону паладина уродливым пальцем. – Не надо тут обиженную добродетель строить. За службу спасибо, Горн гордится такими сыновьями, но со словами впредь поаккуратнее.
Ладомар промолчал, глядя на тусклый гобелен в полстены, украшавший кабинет Вестника. Жерло Небесного Горна… Говорят, раньше паладины причащались в нем, кто выйдет из него – тот истинный сын творения Халда. Но с тех пор, как Анхор отгородился от соседей, – святыня, располагавшаяся в сказочных землях, стала недоступной. А жаль. Так было бы гораздо торжественнее… Не будничный глоток зелья под пристальными взглядами нескольких служителей с ведрами воды в руках…
– В общем, я попрошу проверить гарнизоны в тех краях. – Вестник вяло махнул рукой. – Свободен.
Кивнув на прощание, Ладомар покинул кабинет и, едва закрылась дверь, шумно втянул носом воздух. Обычно помогало успокоиться.
Совпадения?! Громкие заявления? Домыслы?
Ладно, пусть будет так…
В обеденной зале, где обычно собирались все находящиеся в ставке паладины, было почти пусто. За столом посередине расположился вчерашний знакомый. Хисъяр с угрюмым видом поглощал завтрак, Ладомар даже залюбовался отточенными, скупыми движениями воина.
– Утро доброе, – поприветствовал он завтракающего бойца.
Тот кивнул, но от трапезы не оторвался.
– Я присяду?
Еще один короткий кивок.
– Чем будете завтракать? – объявилась рядом со столом пожилая женщина в белом переднике. Хозяйка? Служанка? Какая разница…
– Этим, – указал Ладомар на миску со странного вида серой кашицей.
– Встретился с Вестником? – через пару минут тишины произнес Хисъяр. Взгляда от завтрака он так и не оторвал.
– Да…
– И что?
– Не спрашивай, – поморщился Ладомар.
– Чем плоха наша служба, что мы действуем сердцем, а отцы – разумом. Очень сложно удовлетворить и то и другое. – Хисъяр отломил кусок от ломтя хлеба, уперся локтем в стол и наконец-то оторвал взгляд от миски. – Но если все будут действовать сердцем – жди ошибки. А если все разумом – жди несчастья.
– Красиво говоришь, – хмыкнул Ладомар.
– Да, это я умею, – непонятно улыбнулся Хисъяр и вцепился зубами в хлеб.
– Что ты в Сейнаре делал?
Паладин замер, медленно дожевал и неохотно посмотрел в глаза Ладомару:
– То же, что и ты у Трех Границ…
– Место-то неправильное. Туда одному ездить не следует, – словно оправдываясь, пояснил Ладомар.
– А я не один туда ездил, – хмуро ответил Хисъяр. – С друзьями.
У стола возникла знакомая уже женщина, поставила миску каши, кружку с водой и взгромоздила сверху здоровенный ломоть хлеба.
– И? – Ладомар зачерпнул ложкой парящую массу.
– Что «и»? Теперь у меня нет друзей, – с раздражением ответил Хисъяр, залпом допил из кружки и встал. – Приятного аппетита.
Вкуса каши Ладомар не почувствовал, да и есть сразу расхотелось.
– Прости…
– Да чего уж там, – отмахнулся соратник. – Не ты же их убил. Все, я в город, развеюсь.
– Удачи…
Смерть всегда рядом. Если «с друзьями» – значит, Хисъяр работает «по заказу», и скорее всего именно его направят на проверку гарнизонов. Обычно у паладинов нет близких, вольные хлеба часто проходят в одиночестве. Заказные – совсем иное дело, настоятели посылают их отряды туда, куда надо Ордену. Проще говоря: «вольники» – разведка, «заказники» – исполнители. Разум и сердце?
Да… Обычно в таких отрядах, копьях, четыре человека. Все матерые, обученные воины, в странствиях обретающие истинное братство. Тяжка судьба человека, потерявшего всех близких.
Впрочем, у каждого свои потери. У Хисъяра друзья…
У Ладомара Элинда.
Вот только надежды у всех разные.
Ставку Ордена паладин оставил днем, терять время за стенами малолюдной, тихой обители не хотелось. Куда ехать – он так и не придумал, в голове было лишь направление: на запад. Возвращаться по тому же тракту не хотелось, и потому, доехав до первой развилки, Ладомар свернул к северу, полный решимости добраться до границы с Анхором и уже оттуда двигаться в сторону заката.
Мысли паладина, на удивление, Элинда не занимала. То ли беседа с Хисъяром так подействовала, то ли неприятный осадок после разговора с Вестником – непонятно, но воин Горна отчего-то наслаждался неспешной ездой по ниранскому тракту. Редкое чувство, когда только от понимания, что ты существуешь, становится хорошо. Мимо проплывал лес с редкими отворотами троп, конь, казалось, упивался дорогой не меньше всадника.
Ниран… Наверное, самая бледная северная земля. Есть король, есть вялые дружины и ленивые отряды милиции. Есть крестьяне, есть дворяне. Ничего необычного! Как, впрочем, и везде в этих краях. Поставь на дороге парочку инквизиторов – будет Халдия. Выведи на тропу медленный караван, посреди которого будут плестись закованные в цепи рабы, – значит, Балион.
Ладомар улыбнулся мыслям. Не так все, конечно… Совсем не так. На землях Халдии простой народ до колик боится фанатиков веры, а в Балионе жизнь идет по унылому сюжету: раб вечно служит хозяину, хозяин постоянно мечтает о большем количестве рабов. Так что не королевства такие одинаковые, а жизнь… Серость объединяет всех. На любой дороге могут оказаться разбойники, каждый трактирщик легко накормит ужином из испортившихся продуктов. И даже благословенный Эймор не панацея, хоть и родина паладину. Человеческой грязи везде хватает.
