- Почему во зло? Чтобы защитить себя! Это право каждого - защищаться!
- Мати, Гор - не такой, как все. И… - караванщик качнул головой. - Если ты и этого не понимаешь, то я просто не знаю, о чем можно говорить!
- Я понимаю, дядя… - это было не совсем так, но к чему настаивать на своем, когда все, в чем она была уверена, в мире сна не просто ставилось под сомнение, но вовсе не существовало. - И… Эти люди напали на него?
- Да. Подготовили ловушку. Выбрали момент, когда он будет один, и прибежали с криком: "Наши дети! Они залезли на дерево, которое вот-вот сломается!" -Что за глупость! Как будто они сами не могли помочь им слезть! Маг-то тут причем!…Но он, конечно, тотчас бросился спасать!
- Да.
- Еще бы, дети… А на самом деле их и не было вовсе.
- Почему же? Малыши. Дерево. Все, как и говорилось. Вот только как крохи оказались на нем, когда до нижней ветки не смогли бы сами дотянуться даже подпрыгнув.
- Их кто-то подсадил, - понимающе закивала девушка.
- Конечно. Вот я и говорю - ловушка… Но Гор видел, что те действительно в опасности, и, конечно же, беспокоился только о них. А не о волчьих капканах, спрятанных в траве.
- Но он их спас?
- Детей? Да. Хотя горожане, эти неблагодарные твари и говорили потом, что малышам ничего не угрожало, а, стало быть, не о чем говорить… Суди сама: когда Гор подходил к дереву, один кроха как раз собирался спрыгнуть вниз. Ты же знаешь, маленькие дети ничего не боятся, не понимая, что такое смерть. Его останавливало лишь то, что второй малыш упирался, стремясь наоборот забраться повыше наверх. А дети были соединены цепочкой, чтобы не потерялись. В общем…Но, так или иначе, когда Гор пришел, они почти падали. Горожане же, вместо того, чтобы броситься под дерево и попытаться их поймать…
- Держались в стороне.
- Конечно.
- Потому что помнили о волчьих капканах. А Гор о них не знал.
- Думаю, знал. От мага не так просто что-то спрятать. Но… Дети могли умереть…
- Понятно.
- Да? - он как-то странно взглянул на нее, словно испытывая искренность. - Действительно? А вчера мне показалось, что нет.
- То, что было вчера… - начала она, но уже через миг, прервав себя, нахмурилась.
Ее глаза сощурились, сверкая из-под бровей ледяным блеском. - А что было вчера?
- Ты вела себя так, словно обо всем забыла. Или не понимала, что есть раны, которые нельзя исцелить. Они будут давать о себе знать и через год, и спустя много лет. О чем ты думала, когда тащила Гора что было сил к повозке рабынь!
- Я хотела помочь!
- Той, которая уже умерла?
- Я не знала, что она мертва! И, потом, ребенок! Он-то ведь был еще жив!
- И все равно, - он прицыкнул, - ты должна была помнить: Гору каждый шаг дается с трудом, через боль! Лекарь собирал его ногу по осколкам…
- Ладно. Я поняла, - поспешно остановила она дядю, почувствовав, как затрепетала, занервничав, душа. Мати даже показалось, что еще миг, и она разбудит сердце, которое, сбросив ледяной покров, разорвется на части от нестерпимой боли. - Горожане поймали Гора, - она хотела добавить: "Как волка приграничья", но прикусила язык, поняв, что это слишком даже для теней сна. Потому что за тенями всегда кто-то стоит, - но не стали его убивать. Как хотели.
- Они собирались. Однако их остановили служители.
- Которые появились как нельзя вовремя. Как всегда!
- Но им тоже не нужен был чужак на троне Хранителя, - продолжал Евсей. - Тем более, раненый, Гор не мог участвовать в обряде, объявленный срок которого уже приближался.
- Вот я и говорю: вовремя.
- И они потребовали от каравана уйти из города. Чтобы не вводить людей в искушение, колебля их веру и обращая против небожителей.
- И все? - она смотрела на дядю Евсея, не понимая, что же в этом плохого? Разве они сами не собирались поскорее покинуть тот город?
- Им были нужны гарантии. Что мы не вернемся. Нашего слова им показалось мало, - Евсей смог даже выдавить из себя болезненную усмешку. - Конечно, кто поверит слову чужака, да к тому же когда речь идет не просто о возможности остаться в городе, но получить власть над ним!
- А клятва…
- Клятва… Да, мы поклялись. Все. И ты тоже, - он бросил на нее быстрый взгляд, следя за реакцией и был несколько озадачен, когда, услышав его слова, племянница лишь чуть наклонила голову. Должно быть, он ожидал от нее яростного протеста или чего-то в этом роде. Но… Не дождавшись, он продолжал.- Даже дети, которые едва научились говорить. За младенцев это сделали родители… В общем, все, за исключением Гора, который был без сознания. А им его клятва была нужнее всего…
- Сами виноваты! - фыркнула девушка.
- Виноваты… Давай не будем говорить о виновных!
- Ладно, дядя. Я поняла, что случилось с Гором. Но с тобой-то что произошло?
- Если сравнивать - ничего страшного. Горожане просто потребовали, чтобы кто-то из хозяев каравана поклялся за мага.
- И это был ты. Ну и что? Гор ведь не нарушил слова. Да и зачем ему возвращаться?
- Так как маг выше простых смертных, то обычной клятвы мало…
- Они хотели чего-то особенного. А вы, несмотря на то, что эти чужаки сотворили, шли у них на поводу!
- А что мы могли? Умереть? Это ведь город. И хотя у него еще не было Хранителя, но маг-то стоял перед нами. В окружении стражей, служителей, ремесленников с палками, крестьян с рогатинами…
- И что было особенного в этой клятве?
- Чтение мыслей, девочка. Их маг обладал этим даром.
- Ну и что?
- Ну и что?! - он был поражен, растерян, раздавлен…
А на лице Мати не дрогнул ни один мускул.
- Да, ну и что? - она действительно не понимала, в чем тут дело? Вот они с Гором говорили на языке мыслей - и ничего страшного. Почти так же, как говорить вслух.
Хотя, если подумать… Шамаш упоминал о том, что мысленный разговор и чтение мыслей - не одно и то же. Но она никогда не понимала, в чем разница, и, главное - что в этом может быть плохого?
"Что ж, вот у меня и появилась возможность все выяснить", - она удовлетворенно кивнула.
- Х-хорошо, - караванщик понял ее кивок по-своему. В его глазах мелькнула… Нет, не ненависть - ведь не мог же он на самом деле ненавидеть свою племянницу. Но то чувство, которое он испытывал… Это было где-то совсем близко от нее. -Я объясню тебе. Представь себе… Представь, что тебя поставили в центр торговой площади. Раздели, потом стали проделывать в плоти отверстия, ловя мечущуюся душу.
Потом разбили на две половинки голову, чтобы вынуть разум и память, потом вместе с последним дыханием вытянули дух. Затем собрали их все вместе, бросили в чан, вымочили, выварили и повесили сушиться, словно кожу. И это все затем, чтобы потом, по этой коже, прочить ответ на один единственный вопрос: говоришь ли ты правду или нет! - его глаза наполнились такой болью, что воспламенившейся ею взгляд мог прожечь все, на что был устремлен. В его горле что-то забулькало, голос сорвался.
