Разумеется, его снова отбросила прочь невидимая сила браслета разлуки. Арриен рассвирепел окончательно.
— Ма-шерра, почему ты сбежала от меня, от моих ласк, от моих поцелуев и даришь их другим?
Я удивленно хлопала глазами — откуда он узнал о Кайрэне? Браслет разлуки блокирует магию обручальных узоров, разве нет?
Видимо, эти мысли отразились на моем лице, поэтому Шайн, презрительно хмыкнув, произнес:
— Ты носишь этот хмарный браслет и не чувствуешь меня, да и я не ощущаю тебя. Но ни один артефакт не способен скрыть от шерра измену его шерры. Я почувствовал, что ты целовалась с другим!
Я невольно покраснела и промямлила:
— Это было только один раз…
— Один раз? — взревел мужчина. — Знаешь ли ты, что я испытал при этом и где я был в то время?!
Стыд, неловкость, дикое смущение и страх — вот что я ощутила в этот момент. Шайнер продолжал, теперь его речь стала обвинительной:
— За что ты так со мной поступаешь? Объясни, почему сбежала от меня? И отчего продолжаешь бегать, целуешь других мужчин, да вдобавок еще и прислала мне эти хмарные иллюзорные картины, где ты изображена практически в голом виде?! — К концу он опять закричал.
— Я все указала в вестнике, — дрожа, ответила я.
— Все? — зарычат Шайн. — Так ты на самом деле умудрилась продать эти изображения?
— Три золотых за картину, — решительно сказала я, убедившись, что подойти ко мне дракон не может.
— Гр-р-р! — Резкий рывок в мою сторону, но магия браслета разлуки не дремала и вновь отбросила жениха.
Я, расхрабрившись окончательно, заявила:
— А что вы хотели, сударь? Считаете, что можете угрожать мне и оставаться безнаказанным? Жестокость, господин дракон, порождает только жестокость. Знайте это!
— Гр-р-р…
— И не рычите! Я и так вас боюсь!
Арриен шумно выдохнул и уже более спокойным тоном сказал:
— Ты все равно не сможешь бегать от меня вечно.
— Смогу, если захочу жить!
— Ты о чем говоришь?
— Не делайте вид, что не знаете.
— Да если бы я знал, ты бы уже была в моей спальне! Нилия, по-хорошему прошу, объясни мне, почему ты бегаешь от меня, — рассвирепел Шайн.
— Сударь мир Эсморранд, — послышался окрик из-за кустов, — срочно требуется ваша помощь! В подвале затаились орифаусы!
— Иду! — крикнул мой жених и напоследок обратился ко мне: — Я найду тебя, ма-шерра, найду и…
— Да слышала я уже, что вы сделаете: найдете, выпорете и запрете в Торравилле! Не удивили, — презрительно перебила я.
Мужчина широко ухмыльнулся и самодовольно объявил:
— А я передумал, девочка моя! Я знаю другой способ тебя наказать. Я найду тебя и унесу в свое убежище в Облачных горах. Там, на мягких шкурах, я буду ласкать и целовать тебя до тех пор, пока ты не станешь стонать от удовольствия, умоляя меня овладеть тобой. И когда я войду в тебя, ты станешь кричать от страсти и извиваться от наслаждения, позабыв обо всем в моих объятиях!
Я зарделась еще сильнее, а синекрылый гад, паскудно ухмыльнувшись, отправился восвояси. Мне оставалось лишь крикнуть ему в спину:
— Да никогда такого не будет!
У ворот лечебницы я увидела Виру и Иванну.
— О! Это был твой жених? — выпалили они обе сразу, едва заметили меня.
— Угу, — буркнула я. — И теперь он с легкостью отыщет меня, ему стоит лишь расспросить вашего батюшку обо всем.
— Да ты не переживай, мы все продумали. Пока поживешь у нас, — это на случай, если дракон твой будет следить, — папенька не против, а после мы найдем мага, который тебе морок наведет. Так и запутаем твоего жениха, — сказала Вира.
— А сила воли у тебя есть, — восхищенно выдохнула Иванна. — Сбежать от такого бесподобного мужчины! Я бы так не смогла.
Я только грустно усмехнулась в ответ.
Всю последующую седмицу я продолжала практиковать в Центральной лечебнице Бейруны. Ристон выздоравливал, и я была рада этому. Сегодня зашла навестить друга. Парень лежал в палате вместе с другими моими пациентами и явно изнывал от безделья. Заметив меня, он практически бросился мне в ноги и взмолился:
— Нилия, я уже вполне здоров и готов отправиться куда угодно, хоть к демону на кулички!
Я оценила состояние друга с помощью магии.
— Что ж, все довольно неплохо, но этот денек ты еще проведешь в лечебнице, отдыхая и попивая настойку терции.
— Нилия! — взвыл темный.
— Потерпи немного, успеешь еще у демонов побывать, — улыбнулась я, — да и ко мне зайдешь перед отъездом.
Он обреченно кивнул в ответ.
Проходя по коридорам лечебницы, я не забывала оглядываться по сторонам — вдруг за углом прячется Арриен? Все эти дни дракона я не видела, но знала, что он все еще находится в Бейруне. Крадучись, вышла на лестницу, и тут же сверкнул мой браслет. Шайнера, который стоял на ступенях вместе с ир Илином, отбросило назад.
— Ой! Извините, сударь…
— Гр-р-р, — услышала я в ответ, глядя, как бешено сверкают синие очи дракона.
Градоначальник Бейруны обеспокоенно посматривал на нас.
— Сударь, — комкая фартук, я посмотрела на Шайна, — мне нужно пройти…
— Так проходи! — рявкнул он.
— Боюсь, что вы пострадаете…
— Куда уж больше? Надо мной и без того уже все вокруг потешаются, — угрюмо проворчал Арриен.
Я не знала, куда мне спрятать глаза, а ир Илин не сводил с меня внимательного взора. Шайнер же исподлобья сверкал взбешенными синими очами.
— Меня пациенты ждут, — с надеждой поглядела я на градоначальника, и ир Илин, прокашлявшись, предложил:
— Господин мир Эсморранд, пойдемте поговорим в другом месте?
Шайн с мрачным видом кивнул. Глядя ему вслед, поймала себя на том, что отчаянно хочу закричать и броситься за любимым. Помотала головой, отгоняя непрошеные мысли, и пошла к палатам.
В Норуссию пришел травень, но каким же он был разным в городах нашей империи! В Западном Крыле, да и в Славенграде в это время распускались почки на деревьях, из земли показывались после зимней спячки первые нежные травинки, прилетали птицы и гремели весенние грозы. Здесь же, в Бейруне, которая медленно приходила в себя после нападения нежити, стояла невыносимая жара. Как-то поутру мир Рашильд принес нам в лукошке крупные красные ягоды, похожие на лесную землянику. Мы с удовольствием приняли угощение, наслаждаясь вкусом и ароматом сладких ягод.
Море радовало глаз прозрачными волнами, солнце щедро делилось своим теплом, буйно росли всевозможные цветы, а я скучала по Арриену. Он молчал, не прислав за эту седмицу ни одного вестника.
Промелькнули дни рождения Этель и Йены, правда, на них я все равно не присутствовала.
