Амулет на груди Феликса засветился, и он ощутил исходящее от амулета тепло, развеявшее страх. Он услышал спокойный равнодушный смех и обнаружил, что это смеётся эльф. Этот звук бесстрастного веселья в некотором отношении был более леденящим кровь, чем даже зрительное воплощение разнообразных страхов Феликса.
— Решил испробовать на мне свои примитивные чары, альбионец? Я верну их тебе, усилив вдвое, а затем ещё вдвое.
Эльф произнёс заклинание, и фигура в тёмном плаще издала пронзительный вопль ужаса, перед тем как схватиться за грудь и упасть наземь. Мужчины Альбиона взяли себя в руки и продолжили бой.
Готрек гнал своего орка, пока тот не упёрся спиной в стену. Разок сверкнул топор гнома, и грудная клетка орка вдавилась внутрь, а от силы удара во все стороны полетели части внутренностей. Феликс огляделся, чтобы понять, как обстоят дела у мужчин Альбиона. Кулум в итоге заметил брешь в защите и обрушил молот прямо на голову зверя. От силы удара проломленная с одной стороны голова слетела с плеч, пролетела по воздуху, шлёпнулась на землю и покатилась, словно мяч. Он остановилась у ног Феликса, словно здоровяк так и задумывал, и глядела на него с лютой ненавистью в угасающем взгляде.
Остальным сельчанам удалось окружить последних двух орков, и они донимали их, словно преследующие оленя собаки. Быстрые, как змеиный язык, вперёд выскакивали копья и пронзали зелёную плоть. Раненные, истекающие кровью из многочисленных ран, орки в итоге были повержены. «Хотя часть людей они забрали с собой в преисподнюю», — подумалось Феликсу. Из мужчин Кранног Мер в живых осталось полдюжины.
Готрек направился к проходу, из которого доносились звуки сражения. Феликс последовал за ним в последние пещеры.
Там были гоблины, мёртвые орки и ещё больше мёртвых женщин. Несколько амазонок ещё держалось, сражаясь с суетящейся массой кривоногих гоблинов. Позади них находилась фигура в белом одеянии, ради защиты которой женщины, похоже, были готовы пожертвовать собственными жизнями. Феликс побежал вперёд, опережая Истребителя, и последние несколько шагов, отделяющих его от гоблинов, преодолел в прыжке. Удерживая меч обеими руками, он рубил наотмашь, поразив многих мелких страхолюдин ещё до того, как они узнали о его присутствии. Их предсмертные вопли вызвали панику у их собратьев, и те поспешно развернулись, чтобы встретить новую угрозу лицом, дав женщинам время вывести свою подопечную за пределы боя.
«Превосходно, — подумал Феликс, — один против орды зеленокожих. Вот куда завели тебя рыцарские манеры». Он продолжил сражаться, хотя отчаянно сдавал назад, зная, что неподалёку находится Истребитель. И не был разочарован. Спустя несколько мгновений мимо его плеча промелькнул массивный топор, разрубивший пополам вопящего предводителя гоблинов. Затем Готрек двинулся сквозь их строй, словно разрушающий вихрь. Там, где проносился взмах его топора, в живых не оставалось никого. Его удары разбивали щиты, и парировать их столь небольшим существам было бесполезно. Их шансы устоять перед Истребителем были не больше шансов Феликса выдержать нападение быка.
Через несколько мгновений подоспели мужчины Кранног Мер и присоединились к избиению. «Дело сделано», — подумал Феликс, разглядывая сцену побоища. Обернувшись, он обнаружил ряд копий, нацеленных ему в грудь.
Женщины были вооружены копьями и небольшими кожаными щитами. Дружелюбными они не выглядели. Феликс недоумевал: «Затем они столь угрожающе наставили на меня копья? Разве не я помог им спастись? Разве не я убивал орков?» Он по — прежнему оставался неподвижен. Ошибки случаются. Недоразумения легко могут стать летальными, если в деле замешано оружие.
— Это священная земля, — произнесла одна из женщин.
Она была почти столь же высокой, как Феликс, а её волосы были заплетены во множество косичек. Её лицо и руки были покрыты татуировками, которые придавали ей дикий, варварский облик.
— Извините меня, в следующий раз я с уважением отнесусь к вашим запретам и позволю оркам зарезать вас на вашей священной земле.
Ему не совсем удалось сдержать язвительность в голосе. Судя по внешнему виду, женщина собиралась на него напасть. Феликс приготовился отпрыгнуть в сторону.
— Успокойся, Сиобхейн, — произнёс дрожащий голос. — Он здесь чужак, и он помог спасти наши жизни. Он заслужил право находиться здесь.
— Но он не нашей крови, — возразила Сиобхейн. — Любой дурак способен заметить, что …
Её раскрытый рот захлопнулся, словно стальной капкан, когда она осознала, что только что произнесла. Заметный даже в тусклом освещении, на её татуированном лице выступил румянец. Мгновением позже Феликс понял причину. У пожилой женщины, с которой пререкалась Сиобхейн, были молочно белые глаза. Она явно была совершенно слепа. Девушка бросила на Феликса такой взгляд, словно во всём винила его. Он пожал плечами.
— Ты Феликс Ягер, — произнесла старая женщина.
Феликс едва не раскрыл рот от удивления. Как она могла узнать его имя? Рационализм подсказывал ему, что существует множество различных способов: почтовый голубь или гонец, ускользнувший из Кранног Мер глубокой ночью, но он знал, что это не так. Здесь замешана магия. Эта старуха явно какая — то ведьма.
— Рада встрече, — произнесла пожилая женщина, а её пальцы совершили замысловатый жест, который мог быть частью заклинания или благословения.
Феликс вздрогнул, но ничего не произошло.
— Рад встрече, — ответил он, поклонившись с максимальным изяществом, которое смог изобразить.
Почему то сие показалось ему правильным поступком. Он почувствовал, что внимание старухи переключилось с него, и получил возможность её изучить. Она была высокой женщиной, с острыми, но по — прежнему прекрасными чертами лица. Её одеяние было изготовлено из толстой серой шерсти. Косички были даже более сложными, чем у Сиобхейн. На её лице тоже были татуировки, но они померкли практически до полной невидимости, словно надписи на пергаменте, который слишком долго оставался на солнце. «Как подобное могло случиться?» — удивлялся Феликс.
— Тебе здесь тоже рады, Теклис с Ультуана. Ты первый из своего народа, чья нога ступила сюда за тысячелетия.
Голос эльфа прозвучал язвительно.
— Насколько мне известно, я первый из моего народа, чья нога вообще ступила сюда, Прорицательница.
— Значит, тебе известно не всё, — заметила пожилая женщина.
Теперь её голос сделался резким и ломким. Феликс предположил, что она привыкла к более уважительному обхождению. Сельчане явно относились к ней с благоговением. На это указывало выражение на их лицах.
