Тесса ухватила Аввакуса за руку. Она уверяла себя, что ни чуточки не боится, но все же почувствовать, как пальцы старика сплелись с ее пальцами, было большим облегчением. Вместе они выберутся из огненной преисподней.
Несколько минут понадобилось Аввакусу, чтобы прокашляться. И только тогда он смог продолжать. Тесса напрасно убеждала его, что договорить они успеют и потом, сейчас не до этого. Ей пришлось выслушать старика.
— Не забывай, Эмит — очень скромный человек. Если бы не излишняя скромность, из него вышел бы превосходный узорщик. У него есть все необходимое — верный глаз и хороший вкус. Не хватает только уверенности в себе.
Аввакус снова зашелся в кашле. Тесса ощущала, как корчится в конвульсиях тело старика. Будь сильной, велела она себе, не смей паниковать.
Впереди показался выход. Его отделяла от них оранжевая стена пламени. С каждой минутой оно становилось все ярче. Воздух был настолько горяч, что Тесса больше не решалась открывать глаза. Сыр на полу плавился, превращался в бурлящую молочно-белую массу.
— Ты должна верить в себя, в свои способности, Тесса, — выговорил Аввакус. Тесса кожей чувствовала, каких неимоверных усилий стоит ему каждое слово. — Верь в себя и верь в Эмита. Эфемеры никому не падают в руки просто так, случайно. Кольцо выбрало тебя, потому что ты можешь сделать то, что должно быть сделано.
— Ш-ш-ш, Аввакус, не надо. — Тесса похлопала старого монаха по руке. Ей хотелось дослушать, но она не могла не видеть, что разговор отнимает у Аввакуса последние силы. — Доскажешь после, когда мы будет в безопасности.
Аввакус притих. Он даже не кашлял больше. Тесса удовлетворенно кивнула:
— Вот и хорошо. Будем выбираться.
Она отпустила руку Аввакуса — и в ужасе обернулась. Рука безвольно шлепнулась на пол, как неодушевленный предмет. У Тессы екнуло сердце. Она испуганно охнула, забыв опустить голову. Смешанный с сажей дым немедленно забил легкие. Она закашлялась, глаза защипало, но она не смела открыть их, не смела заплакать.
— Аввакус! — закричала она и схватила безжизненную руку старика. — Очнитесь! Что с вами, Аввакус?!
Но он не очнулся. Он нуждался в помощи. Срочно. Только свежий воздух мог спасти его. Тесса плюнула на все предосторожности, открыла глаза, вгляделась — но завеса дыма стала такой густой, что даже пламени не было видно.
И Тесса приняла решение. Она должна пробираться к выходу в одиночку.
Прижавшись щекой в полу, Тесса вдохнула столько воздуха, сколько могли вместить ее измученные, обожженные легкие. Потом она оторвала воротник туники и прикрыла им лицо Аввакуса. Материя послужит фильтром и помешает пеплу свободно проникать в рот и нос старика. Впрочем, Тесса сомневалась, будет ли с этого хоть какой-нибудь толк. Она ничего не сказала вслух — не стала зря тратить драгоценные запасы воздуха, но про себя попросила Аввакуса продержаться еще чуть-чуть, до ее возвращения.
А потом Тесса поднялась и побежала. Смешавшись с потом, горячий пепел мгновенно залепил рот и глаза; кожа на лице, казалось, лопнет от жара, а легкие разорвутся от непосильного напряжения. Температура была выше, чем может вынести человек. Даже не открывая глаз, Тесса понимала, что до выхода остается совсем немного. Но она не выдержала.
Оставшийся в легких воздух раздирал их на части. Тесса чувствовала, что придется выдохнуть его. Но понимала, что вдохнуть новую порцию не удастся: огонь слишком близко, свежего воздуха больше нет.
Простите меня. Я прошу прощения. Я у всех прошу прощения. Тесса не знала, к кому она обращается с этим последним немым прощанием. Оно было адресовано многим людям, обитателям двух разных миров. Ее матери и отцу. Эмиту и матушке Эмита. Аввакусу. Всем, кто сражается и умирает по вине Короны с шипами.
Она сжала в руке заветное кольцо, несколько секунд еще сдерживалась, а потом сделала глубокий выдох.
* * *
— Значит, вы не помните молодую женщину, которая приходила сюда? Дня два-три назад? — Райвису показалось, что откуда-то издалека до него донесся слабый крик, но он решил, что это воет ветер или ухает сова. — Девушку хрупкого телосложения с золотисто-рыжими волосами и упрямым характером?
— Нет, сын мой. С весны в монастыре не было ни одной молодой женщины. — Старый монах обнажил в улыбке ровные, очень белые зубы. — Если бы нас посетила молодая женщина, я бы наверняка запомнил ее.
Райвис внимательно посмотрел на него. Даже чересчур ухоженные зубы монаха не внушали доверия. Старик изображал из себя наивного простака, но острые бегающие глазки изобличали его.
Пять минут назад Райвис постучал в монастырские ворота. Встретил его молодой монашек, а буквально через несколько секунд, стоило задать первый вопрос, появился этот старик. Он точно подслушивал.
Райвис плотнее запахнулся в плащ.
— Молодую женщину, о которой идет речь, зовут Тесса. Она приехала, чтобы встретиться с одним из братьев. Кажется, его зовут Аввакус.
Он перехватил взгляд старого монаха. И понял — перед ним человек, привыкший хитрить и обманывать.
— Брат Аввакус покинул нас еще в начале лета, — с укоризной ответил монах. — А теперь, надеюсь, вы меня извините. Мы уже нарушили обет: в столь поздний час не полагается ни с кем разговаривать. Поэтому буду благодарен, если вы развернете вашего коня и оставите нашу мирную обитель. Еще по крайней мере час по дамбе можно проехать без всякого риска. Да благословит вас Господь. — Старик попытался закрыть ворота.
— Отец. — Райвис нарочно выбрал столь почтительное обращение и был вознагражден. Старик тотчас же обернулся к нему. Он явно не был простым монахом, за какового пытался себя выдать. — Отец, я говорил с несколькими жителями Бэллхейвена. Они утверждают, что видели, как Тесса направилась к дамбе. И, несмотря на это, вы продолжаете утверждать, что она здесь не появлялась?
Монах покачал головой, закрыл ворота и поспешно задвинул все засовы. А их была целая уйма. Райвис прикусил обезображенную шрамом губу. Конь его тихонько заржал. Старому мерину не терпелось попасть в теплую конюшню. Райвис ехал весь день, без остановок, чтобы побыстрее попасть на Остров Посвященных. На самом деле он вовсе не заезжал в Бэллхейвен.
Райвис неохотно отвернулся от запертых ворот. Лунный свет заливал блестящие от морской соли камни на берегу. Подул ветерок; по воде пошла рябь. А в следующую секунду Райвис почувствовал запах дыма. А ведь горит не дерево, лениво подумал он. По крайней мере не только дерево. Торф, сухие водоросли, смола. Такую смесь в Дрохо использовали для копчения рыбы, потому что она так сильно дымила, что не требовалось разводить большой костер.
