На балах и приемах ничего вроде не изменилось, но атмосфера стала какой-то более скованной. Последние сплетни обсуждались более тихо и с оглядкой через плечо, большинство как-то неосознанно пришло к мысли, что их слова могут попасть не в те уши. Как будто раньше это было не так.
За ними снова стали следить. Одно время Тэсс перестал ощущать присутствие соглядатаев и решил, что их «испытательный срок» закончился, но теперь то время вернулось. В принципе, они не занимались ничем предосудительным, просто вращаясь в обществе и собирая слухи. Иногда подкидывали свои по совету учителя или осторожно узнавали мнение того или иного человека по некоторым вопросам.
Было ясно — что-то готовится. Благодаря беседам с Лорваном, было понятно, что, скорее всего — переворот и смена власти на ставленников Кордора. Легальными методами узнать подробности не представлялось возможным, а для использования тайных их слишком хорошо пасли. Наибольшая эффективность была у «постельной» разведки Рины. Благодаря случайно брошенным фразам, удалось наметить потенциальных заговорщиков.
Посол Эннола в официальном визите королю открытым текстом сказал, что в стране велика опасность переворота, и Ольшыну стоит принять соответствующие меры. Посол был заверен в полном контроле над ситуацией, и продолжении дружественных отношений с соседом.
Тот прием затянулся далеко за полночь. Хозяин — Липень Гзянков — был советником короля по вопросам торговли, и славился тем, что не привык строго следовать этикету, сам будучи выходцем из торговой гильдии. Поэтому его приемы были наиболее популярными, особенно в среде молодого поколения аристократов. А наличие сына в соответствующем возрасте, добавляло им еще и некую разнузданность.
В целом, сын советника нравился Кириэль. В нем не было того снобизма и той заносчивости, так свойственной высшей аристократии, за многие поколения привыкшей практически к абсолютной власти в своих владениях. Пара сотен лет жизни при относительно либеральных законах ничего не успела изменить. Лех был другим. Вот только эти дурацкие усы по здешней моде…
— Как вы нашли «Южную сказку», Митрил? — Лех все время крутился вокруг Кириэль и был готов задавать совершенно идиотские вопросы, лишь бы она обратила на него свое внимание. Стандартные признаки юношеской влюбленности. Ему было еще семнадцать — меньше, чем девушке.
— Немного топорно и слезливо, но в целом ничего, — благосклонно ответила она, молчаливо поддерживая эту игру, но не переступая границ легкого флирта. — И слишком откровенно давит на жалость.
— Вот если бы еще в финале кто-нибудь остался в живых…
— Да, — согласилась она. — Когда в конце все умирают, это говорит о том, что автору была не так важна судьба героев, сколько мораль, которую он хотел донести до зрителя.
— О! — непритворно восхитился юноша. — Вы не пытались пробовать себя в роли критика? У вас очень оригинальный взгляд на искусство.
— Вот еще! — фыркнула она, насмешливо глядя на юнца. — Это могло бы быть забавным, если б не опасность получить по первое число от уважаемых «мэтров» искусства.
— Я готов вас защищать от кого угодно! — пылко воскликнул влюбленный и страстно схватил Кириэль за руку. И тут же в смущении отпустил. Его чувства открыто отражались на лице, и после всех этих скользких иносказаний с придворными интриганами в попытке выудить крупицы информации, это было приятно. Хоть политической выгоды принести он не мог, зато в его обществе она отдыхала.
— Что ж, защищайте, — шутливо разрешила она, но он воспринял ее слова совершенно серьезно.
— Это большая честь для меня, — с этими словами Лех отвесил учтивый поклон.
Постепенно гости разделились на две категории. В первой были те, кто увяз в политических и придворных спорах и больше ни на что не обращал внимания. Вторая, молодая и более многочисленная, пришла сюда с целью повеселиться и расслабиться. Целый этаж немаленького особняка советника был предоставлен в их распоряжение, со всеми гостиными, оранжереями, террасами и альковами. И гости откровенно этим пользовались — то тут, то там в разных углах можно было наблюдать подозрительное шевеление. Пока мужи от политики или торговли проводили деловые неофициальные беседы, их жены успевали провести время не менее увлекательно.
Чем дальше за полночь, тем сильнее разбредался народ по дому, а кто-то просто уезжал домой. Довольно давно куда-то (скорее, с кем-то) пропала Рина, оставив Кириэль прогуливаться наедине с Лехом. Тут еще они очень некстати забрели в полутемную оранжерею и увидели на одной из скамеек две фигуры в весьма однозначной ситуации.
— Не будем мешать, — тихо сказала Кириэль, разворачиваясь на пороге. — Пошли обратно в зал, — она потянула за рукав смутившегося Леха. Мальчик, похоже, на самом деле влюблен, иначе так бы не смущался. Уж что-что, а затаскивать служанок в постель такие учатся одновременно с изучением правил поведения за столом.
Они шли по коридору, Лех собирался с силами, чтобы признаться в любви, а Кириэль, видевшая все его мучения, думала, как бы ему в этом помешать и не оказаться бестактной.
К облегчению девушки, их бесцеремонно прервали.
— Госпожа, госпожа! — растрепанная Рина бежала по коридору. Очень вовремя. Кириэль с облегчением остановилась. — Можно на пару слов? Срочно.
Бросив извиняющийся взгляд на Леха, Кира увлекла Рину в ближайшую гостиную. По счастью, пустую.
— Что случилось?
— Началось! — громким шепотом сообщила Рина. — Уже началось!
— Что? Переворот?
— Он самый! Необходимо срочно сообщить в Нэллдор.
— Ясно. Пошли.
Они выскочили в коридор и быстро пошли к лестнице вниз, не обращая внимания на сына хозяина.
— Могу я чем-нибудь вам помочь? — крикнул вслед он.
— Спасибо, мы справимся, — отмахнулась Кира.
— Этот мужик из окружения князя проговорился, — на ходу пояснила Рина, поправляя одежду, — когда понял, что его информация ничего не изменит.
Они без всяких сложностей проникли в подвал. Рина притащила Тэсса, и они остались охранять вход. Кириэль поставила защиту и вызвала окно связи, уже понимая, что они опоздали.
Лорван получил доклады Кириэль и Тинлиина практически одновременно. И поздно — он уже знал о начавшемся перевороте. Это было отлично видно, глядя на город с высоты птичьего полета.
Кольцо вокруг Эннола сжималось.
Святые наши маршируют рядом,
Но иногда не попадают в ногу.
Должно быть, мой святой не различает,
