Феликс подошёл к рулевой вышке и посмотрел на капитана:
— Разрешите подняться на мостик, — крикнул он, зная, что никто не может находиться там без приглашения капитана. Удивительно, но даже обычно непокорный Убийца принял это правило.
— Да, Феликс Ягер, ты можешь подняться и выпить со мной, — «Капитан, похоже, растерял всю свою неразговорчивость теперь, когда в нём уже было около десятка пивных кружек», — подумал Феликс, поднимаясь по металлической лестнице наверх.
— Ну, что, человек, бьюсь об заклад, что ты никогда не видел ничего подобного! — проревел сквозь шум моря Ахабссон, глядя, как Феликс уставился на рычаги управления.
— Вообще-то видел, — ответил Феликс, а Ахабссон поперхнулся своим элем.
— Где это? — прокричал капитан, — говори!
— Здесь всё очень похоже на капитанский мостик воздушного корабля «Дух Грунгни», — прокричал в ответ Феликс.
Ахабссон не смог скрыть своего удивления:
— Знавал я одного гнома, бредившего постройкой воздушного корабля. Но он был просто сумасшедшим!
— Малакайя Макайссон. Я знаю его.
— Ты знаешь Макайссона? — похоже, удивлению капитана не было предела, — величайшего кораблестроителя всех времён и народов? Даже, несмотря на то, что, как я понимаю, его «Непотопляемый» имел пару недостатков…
— Как я понимаю, он утонул, — проговорил Феликс, разглядывая надвигающиеся облака. Теперь они заполняли практически всё небо, и волны превратились в настоящие водяные горы. «Молот бури» как раз начал взбираться по гигантскому склону одной из них.
— Да, но это был потрясающий корабль. Великолепный. Я видел, как он покидал порт во время своего первого и, увы, последнего плавания. Портовые крысы говорят, что Макайссон побрил голову после этого.
— Он стал Убийцей, — подтвердил Феликс.
— Печально. Его компрессорные двигатели — до сих пор лучшие двигатели во всём мире.
— Он построил свой воздушный корабль. И я летал на нём в Пустоши Хаоса.
В этот момент корабль накрыла волна. Феликс вдруг остро ощутил, что ветер стал очень холодным, и во всю уже льёт дождь. Все гномы за исключением вахтенного в вороньем гнезде и капитана на мостике находились в трюмах. Все люки были задраены. Стоя на мостике, Феликс чувствовал себя очень беззащитным и одиноким.
— Если бы ты не был спутником Готрека Гурниссона, я ни за что бы тебе не поверил.
Феликс оглядел рычаги управления:
— Вот этот, скорее всего, отвечает за скорость, — указал он на рычаг рядом с рукой капитана, — а эти индикаторы показывают давление пара. Вот тот компас, если ему не мешает искажающее влияние Хаоса, указывает на истинный север.
— Однако! Я думал, что это тайны, известные только морякам и инженерам гномов. Откуда ты их знаешь?
— Малакайя Макайссон учил меня управлять «Духом Грунгни», — ответил Феликс.
— Думаю, тут он переборщил, — сквозь рев бури проорал капитан, — хотя он никогда не был собственником. Значит, ты говоришь, что умеешь управлять кораблём?
— Ну, думаю, что если понадобится, то смогу, — в ответ прокричал Феликс.
— Возможно, что пока мы в открытых водах, ты действительно смог бы. Но, бьюсь об заклад, ты ничего не знаешь о течениях, приливах и отливах.
— А зачем о них знать, если ты летишь? — ответил Феликс.
— Действительно, незачем, — ответил Ахабссон. Вой ветра практически заглушал его выкрики, и Феликс с трудом расслышал его слова. Очередная гигантская волна накрыла корабль, окатив капитанский мостик густой солёной пеной.
— Тебе лучше спуститься вниз, приятель, — прокричал Ахабссон, — похоже, нам сейчас придётся несладко.
Феликс скользнул по лестнице вниз так же, как это делали гномы. Едва он вошел в трюм, ему снова захотелось подняться на мостик — в трюме был спёртый воздух и пахло отвратительной смесью: эля, блевотины и машинного масла. Из бойлерных тянуло серой. Вдобавок ко всему, стоял оглушительный лязг поршней, крутящих гребные колёса. Создавалось впечатление, что Феликса угораздило попасть внутрь гигантского барабана, по которому молотил какой-то огромный великан. Проходы были рассчитаны на гномов, и Феликсу пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о потолок. Только оказавшись здесь, он, наконец, осознал, что находится всего лишь в металлической бочке, полностью окружённой водой. В иллюминаторе не было ничего, кроме черноты и поднимающихся вверх пузырей, так что создавалось ощущение нереальности подводного плавания.
Он пробрался в кубрик, где за самым большим столом обнаружил Готрека Гурниссона. Все скамьи и столы были из металла, их ножки были прикручены к полу. Вокруг Готрека сидели выглядевшие больными гномы, причём все уже были изрядно пьяны, но продолжали прикладываться к своим кружкам. Убийца разительно отличался от моряков. Он был значительно мускулистее, шире в плечах и на голову выше любого из окружавших его гномов, даже без учёта ирокеза, возвышавшегося над его татуированным черепом. В одном огромном кулаке он сжимал огромную кружку, в другом — топор, с которым никогда не расставался. Топор был большой и тяжёлый, и Феликс мог поднять его только двумя руками.
— Да, как раз в такую ночку пошёл ко дну «Карак Варн», — кричал Кривой Урли, — ужасный шторм был.
— Его выбросило на берег недалеко от Крегарака. С огромной дырой в борту. Одни говорят, что он наткнулся на рифы, другие, — что на него напало морское чудовище. Гигантская драконовая акула, — сказал низенький даже по гномьим меркам Моби.
— Нет, — перебил его Тоби, один из короткобородых, — это был кракен.
Готрек с интересом прислушивался к разговору. Его всегда интересовали огромные чудовища. Впрочем, это было не удивительно, ведь он поклялся искать смерть в бою с подобными созданиями. Однако Феликс с удовольствием обошёлся бы без историй о них. Но гномы даже в самой отчаянной ситуации, похоже, могли найти время, чтобы поболтать о былых катастрофах или жутких чудовищах.
Феликс практически на карачках начал пробираться через помещение. И в этот момент корабль сильно тряхнуло, болтанка многократно усилилась. Феликс почувствовал новый приступ тошноты. Наверное, что-то огромное ударило по кораблю. Перед его глазами возникла картинка «Молота бури», опускающегося на морское дно, словно большой подводный металлический гроб.
Корабль тряхнуло ещё раз, все гномы ухватились за столы, скамьи и вообще — за всё, что было прикручено к полу или переборкам. И только Феликса подбросило в воздух. «Интересно, это огромное чудовище или просто гигантские волны?» — ещё успел он подумать в краткий миг полёта.
