– Но-о-орик! – в гневе прошипела графиня и попыталась вырваться из рук отвлекшихся слуг.
– Спасибо, маркиз, а то у меня сегодня не танцевальное настроение, – пошутил Мортас, отвесив появившемуся на балконе Норику галантный поклон.
– Чего изволите, милостивый государь?! Только давайте покороче, без долгих дискуссий!
– Мартин, ну сделай же что-нибудь, ты же умный, сделай, прошу! – упрашивала мага Самбина.
– В двух словах, кто я и почему я здесь, не объяснить, – усмехнулся юноша, задирая голову вверх.
– Это ни к чему, я и так знаю, – сухо ответил маркиз. – Ты Моэрдок Одал Реданшьен Тамвиллисс, легендарный дракон, уже которую тысячу лет мучающийся в человечьем обличье. Чего ты хочешь?
– Заключить союз. – Мортас стоял неподвижно и даже не шевелил руками, чтобы не провоцировать изрядно уставших держать тетиву в натянутом состоянии лучников.
– Почему?! – прозвучал вопрос, самым логичным и одновременно банальным ответом на который при данных обстоятельствах было бы: «Хочу жить!»
– Мне стало скучно, – выкрикнул Мортас после недолгого колебания. – Это приключение завершится сегодня, не важно как, но завершится. А что потом, пить со скуки да драться по кабакам, пока не найду новую забаву?! Ты же можешь меня обеспечить развлечениями на ближайшую сотню-другую лет.
Маркиз сомневался. С одной стороны, получить могущественного союзника, которому уже давно наскучили и деньги, и слава, а интересовали только частая смена обстановки и кровавые развлечения, было весьма заманчиво, а с другой – Мортас был опасен и непредсказуем, никто не мог знать, что придет в голову скучающему дракону.
– Убей их и поднимайся наверх! – наконец-то ответил маркиз.
– И что тогда?! Мы заключили союз, союз против жалких людишек, ничтожных букашек, вечно снующих под ногами у таких, как мы, великих и могущественных?! – нарочито громко и медленно произнес Мортас, слегка повернув голову и незаметно подмигнув прятавшимся за колонной товарищам.
– Да заключили, заключили, и против людей, и эльфов, и гномов, и даже орков, если хочешь! Давай живее, нет времени на пустое позерство! – Маркизу не терпелось побыстрее избавиться от назойливых врагов и приступить к новому пункту плана его грандиозной интриги.
Пархавиэль услышал за спиной тяжелый вздох и грохот падения тела. Мартин упал на колени и закатил глаза, голова мага закрутилась на тонкой шее, а куцая бороденка встала дыбом. Мартину Гентару стало плохо: его тщедушное тело тряслось, а язык то и дело повторял какие-то странные, нечленораздельные звуки, которые вряд ли являлись словами.
Монотонное постукивание о камень капель воды вернуло Тальберта из мира забытья. Он долго не решался открыть глаза и неподвижно лежал на чем-то влажном и твердом, вслушиваясь в падение капель и журчание воды. Постепенно в голове появлялись новые звуки, звуки, которые он еще никогда не мог воспринимать так ясно и четко: мерзкое попискивание стаи крыс, обгладывающих чей-то труп, треск перерубленной опорной балки, вот-вот готовой упасть в воду и поднять фонтан брызг, и, конечно же, сбивчивое тяжелое дыхание, раздающееся издалека, но так отчетливо, как на расстоянии вытянутой руки.
Понимая, что все равно ничего не увидит в кромешной мгле подземелья, Тальберт открыл глаза. В туннеле было светло, светло, как днем, но почему-то все окружавшие его предметы потеряли цвета. Мир был черно-белым, привлекающим глаз новизной и интригующим поразительно широкой гаммой серых оттенков. Он лежал на возвышенности, на самой вершине разбитой и раскиданной баррикады. В мутной воде, которая была теперь не темно-зеленой, а черной-черной, среди бревен и прочих деревянных предметов, дрейфовали трупы. Когда-то сильные, надменные, упивающиеся своим превосходством над людьми вампиры превратились в крысиный корм.
Полковник попытался подняться, боль тут же напомнила о себе ломотой в ключице и резью разорванной плоти. По какому-то странному и необъяснимому стечению обстоятельств наемник был еще жив, хотя непременно должен был истечь кровью или, потеряв сознание, захлебнуться в мутной жиже. Мерзкая тварь почти перекусила ключицу и вырвала зубами из тела большой кусок мяса, но, несмотря на тяжесть полученной раны и то, что никто не удосужился ее перевязать, Тальберт был еще жив.
– Не вставай и не вздумай ворочаться, я сейчас буду, потерпи! – издалека послышался знакомый голос, принадлежащий молодой и смертельно уставшей женщине.
«Похоже на Каталину, но где же она?!» – Стараясь не беспокоить ноющую шею, Тальберт огляделся по сторонам. Поблизости никого не было, если, конечно, не считать двух-трех десятков плавающих внизу и начинающих уже испускать неприятный запах трупов. Послышался плеск воды, а затем из-за дальнего поворота туннеля, находившегося шагах в пятидесяти – шестидесяти от баррикады, появилась и быстро приближалась маленькая женская фигурка.
Форквут медленно шла по пояс в воде, слегка прихрамывая и опираясь на двуручный меч. Платье вампирши было разорвано и обнажило прекрасную белоснежную грудь. Растрепанные, грязные волосы, многочисленные синяки, укусы, порезы не смогли изуродовать плавного изгиба талии и мраморной отточенности плеч.
«Она чертовски красива, как жаль, что она вампир!» – подумал Тальберт, закрывая глаза и прощаясь с жизнью. Полковник знал: вампиры смотрят на людей как на сочный, пропитанный кровью кусок мяса. Его судьба была предрешена, он выжил только затем, чтобы стать лекарством для израненного кровососа, необходимой порцией крови для излечения ран и пополнения потраченных в битве сил.
Каталина ловко запрыгнула на бревна и склонилась над раненым. Кончики женских волос приятно защекотали лицо и обнаженную грудь. Нежные прикосновения и тепло, исходившее от тела вампирши, заставили солдата на миг отвлечься от мыслей о грядущей смерти. Форквут медлила, не впивалась зубами в открытую рану, а осторожно водила кончиками пальцев по ее рваным краям. Тальберт ждал, ждал того мига, когда его тело пронзит новая боль и нехватка живительной влаги отключит сознание.
– Все в порядке, заживает медленно, но так и должно быть. – Форквут ласково провела рукою по мужской щеке и отстранилась.
Тальберт открыл глаза. Девушка лежала рядом, положив голову на бревно и закрыв глаза. Плавные изгибы тела казались в этом ракурсе еще более желанными и привлекательными.
– Чего ты тянешь, пей! – простонал полковник, неимоверным усилием воли изгнав из головы навязчивые похотливые мысли.
Каталина открыла глаза и улыбнулась, кончики пальцев осторожно погладили мужчину по щеке и волосам, а затем застыли на плече.
